– Игнат сказал, что вы не станете нам помогать, – сказал я и тут же поправился. – Что вы не дадите нам воинов. Но что вы будете нас учить.
– Мы отринули все мирское, – отец-настоятель прикрыл глаза. – У нас есть свои цели: хранить веру православную. Но никто не мешает нам поделиться с тобой знаниями. Царь Соломон говорил: “Дай наставление мудрому, и он будет ещё мудрее; научи правдивого, и он приумножит знание”.
– Но тогда почему вы согласились учить меня с друзьями? – я действительно не совсем понимал, в чем дело. Не только ведь в том, что за меня попросил Игнат, пусть он и, как выяснилось, родом из этой деревни. – Я ведь не христианин, а, как вы говорите, язычник.
– Хоть мы и отринули все мирское, мир про нас не забыл, – отец-настоятель внезапно усмехнулся. – Нас мало, Олег, очень мало, едва ли пять десятков наберется. И не все живут здесь, многие путешествуют, проповедуют по мере своих скромных сил и ищут новых отроков для обители.
– А, – я запнулся, не зная, как сформулировать свой вопрос, но все-таки нашелся и спросил. – Вряд ли наместников устраивает, что в их землях есть деревня, которая не платит мыта. Да еще и настоящая крепость, полная обученных воинов. К тому же все они другой веры.
– В этом и все дело, Олег. Это то, почему мы тебе помогаем. Ты знаешь, чем больше всего запомнился людям твой отец?
– Тем что он объединил пять княжеств, – пожал я плечами. – А потом отразил набег Железной Орды.
– В этом и дело. И иноки нашего монастыря бились против пришедшей с востока напасти рядом с язычниками. Тогда князь Кирилл и поклялся, что никогда не поведет против нас войска, и закрепил наше право жить на этой земле.
– И вы дали ему воинов?
– В той битве погибло множество наших братьев, – отец-настоятель грустно вздохнул. – Помимо того, что мы храним православную веру, мы поклялись хранить и Святую Русь. Пусть ее жители и забыли Господа нашего Иисуса Христа. Но ордынцы были большой угрозой, и тогда остаться в стороне мы не могли.
– Вы боитесь, что Орда вернется?
– Дело не только в этом, хоть это рано или поздно произойдет. И лучше их встретит войско под началом сильного князя, а не разрозненные кучки из разных княжеств. Христос сказал: “Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит”.
– Но разве, если я попытаюсь захватить в княжестве власть, это не разделит нас еще сильнее? Ведь меня не все признают, и без войны это дело не закончится.
– Наместники и сами разделят землю, рано или поздно, – старик улыбнулся. – У каждого из них есть сыновья и каждый из них хочет унаследовать свой удел.
– И им будет не с руки то, что у них в землях есть крепость, которая еще и им не подчиняется, – догадался я. – Вы боитесь, что они приведут войско?
– Мы опасаемся этого, – согласно покивал старик. – Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен, а кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убитым мечом. Мы можем погибнуть за правое дело, защищая нашу обитель и верим, что Господь будет милосерден к слугам своим. Но тогда вера православная угаснет.
– Вроде понял, – я почесал в затылке. – А чему именно вы собираетесь меня учить?
Этот вопрос давно просился на язык. Конечно, я умел не так много, а как воин не буду представлять из себя ничего особенного еще очень долго, и местные монахи наверняка смогут мне многое показать. Но вряд ли дело было только в этом.
– Всему, – улыбнулся отец-настоятель. – Тому, как устроен мир. Расскажем тебе о жизни и смерти. Ты ведь в первый раз в жизни выехал из родного села?
– Во второй, если точнее, – признался я. – До этого один раз ездил на ярмарку в Брянск, но почти ничего не увидел. Все время при старших был.
– Понимаю. Но скажи, например, какой сейчас год?
– Пятьдесят четвертый от Великой Войны, – сказал я. – Так говорил жрец Красного Тельца.
– С его точки зрения он прав, – старик кивнул. – Но вот только они не знают, что с великой войны прошло не пятьдесят четыре, а двести пятьдесят четыре года. И сейчас две тысячи двести двадцать третий год от Рождества Христова. Или семь тысяч семьсот тридцать первый от сотворения мира.
– Что? – я чуть не подскочил от удивления.
Даже не знаю, что удивило меня больше: то, что этот дед отрицал верность слов жреца, или внушительная дата, которую он мне назвал. Я даже сосчитать до стольких не смогу при всем желании, а он назвал эти числа без малейшей запинки.
– А каково тебе будет узнать, что Пять Княжеств – это то немногое, что осталось от великой страны, которая когда-то занимала одну шестую часть всех известных земель? – продолжал тем временем старик. – Она была чуть ли не в тысячу раз больше, чем Брянское княжество, в ней были и суровые холодные земли, где не растет ничего кроме мха, и наоборот, песчаные и жаркие, где можно идти неделями и не отыскать ни одного источника воды. А чтобы пройти ее из конца в конец понадобилось бы идти целый год.
Я ничего не ответил. Я и раньше-то не представлял, на каких землях живут люди. Знал о Пяти Княжествах и Железной Орде где-то на восходе, неподалеку от Великой Реки и Великих Гор. Знал о Свободных Городах. Потом узнал о Литве и Польше и еще каких-то немецких землях. Но о таком даже подумать не мог.
– Я научу тебя, – с улыбкой проговорил отец-настоятель и начал свой рассказ. – Когда-то давно, больше трех сотен лет назад на этих землях было великое государство, которое называлось империей…
И старик принялся рассказывать мне о событиях давно минувших дней, а перед глазами у меня сами собой вставали картины. Страшные и кровавые.
– И хранил эту землю под дланью своей Господь наш Иисус Христос, а правил ей мудрый и справедливый царь. Но однажды люди, пришедшие из немецких земель, взбаламутили народ. И пошел брат на брата, и началась кровавая сеча. И убили царя и всех ближников его, и затопили страну кровью. Но мало этого было пришельцам, и решили они убить и Бога. И дома его – церкви и монастыри – сжигали, а слуг его убивали на площадях.
Но нельзя так просто убить Бога, и он, справедливый и милосердный, верил, что народ его одумается. Ведь не было ни дня мира на земле, ранее хранимой дланью его, но шли годы, чужеземцы захватывали все больше и больше власти и решили, что раз Бога не получится убить, то нужно его унизить, чтобы отвернулся он и забыл о земле своей. И стали они поворачивать реки вспять и разожгли адское пламя.
Но не смогли они удержать его, и тогда адское пламя обрушилось с небес на города и сожгло весь мир. Это и назвали потом последней войной.
Эпилог
Орловское княжество. Постоялый двор «У Тараса Зуши». Середина весны 55-го года от Последней Войны.
Полгода, которые мы провели в деревне у монастыря, прошли как один день. Скорее всего, все дело было в том, что мы постоянно чем-то занимались: учились у монахов письму и счету, изучали историю с самых древних времен, о которых, пожалуй, никто кроме жителей этой обители и не знал, тренировались с оружием.
К началу весны мы уже более или менее научились управляться с конями, и пусть нашим лошадкам было далеко до боевых скакунов, они слушались нас прекрасно. Но самое главное: мы тренировались драться верхом. Колоть на скаку длинным копьем и рогатиной, рубиться на мечах, уклоняться от стрел.
Среди монахов оказалось несколько ветеранов той самой битвы, когда отец разбил войско Железной Орды, заставив ее откатиться обратно в степи. Они взялись учить нас сражаться, и большую часть времени мы проводили в поединках и строю.
Правда, и когда мы не учились драться, и не сидели за книгами, времени у нас практически не было: приходилось идти валить лес или охотиться, чтобы добыть пропитание. Игнат учил нас читать следы на снегу, искать путь в лесу, среди кажущихся такими одинаковыми деревьями. Тогда-то я впервые понял, что двух одинаковых деревьев в одной роще не найти.
Однажды он устроил нам испытание: отвел каждого из нас в лес с завязанными глазами, поводил там, чтобы запутать следы, а потом ушел, и выбираться нужно было самостоятельно.
А уж сколько раз мы, обрядившись в белого цвета накидки, чтобы было не так заметно на фоне снега, искали друг друга. Или так: один должен был уходить, максимально запутывая следы, а в идеале отыскав место для засады, а двое – искать.
Лес был огромный, настоящая пуща, и, как мне до сих пор кажется, мы вполне могли там потеряться. Или наткнуться на дикого зверя: зубра, стаю волков или кабанов, которые обязательно растерзали бы неосторожного человека.
Жалкие остатки свободного времени я проводил за книгами, которых в монастыре оказалось очень много. И старых, судя по датам, написанных еще до Последней Войны, и новых, рукописных, составлением которых занимались уже сами монахи. Я окунался в истории, и проглатывал их одну за другой. Читал о великих правителях прошлого, о прославленных воинах и полководцах. Прикидывал, как поступил бы, окажись на их месте, хоть и понимал, что этого никогда не случится.
И самое главное – я читал Библию, которую монахи звали Святым Писанием. Не могу сказать, что эта книга убедила меня в правдивости верований поклонников мертвого бога, но на мой неискушенный взгляд там все было вполне складно. Зато уверен, что если их Христос действительно существовал, то он был очень хорошим человеком.
Время шло. Снежные одеяла растаяли, ушли водой, зимние холода сменились весенней распутицей, всюду весело зажурчали ручейки. Но скоро теплое солнце высушило землю, на деревьях зазеленели почки и мелкая листва, а почва постепенно стала покрываться слоем ранней травки.
Тогда мы отправились в путь, и уже через четыре дня добрались до места встречи.
Постоялый двор “У Тараса Зуши” оказался достаточно веселым местом. Здесь можно было выпить и отдохнуть, у хозяина всегда были в наличии блюда из свежей дичи, девчонки-служанки за пару звонких монет могли разделить с тобой постель, а часть постояльцев имела настолько разбойничьи рожи, что невольно вспоминалась харчевня в Брянском посаде.