– Смотри, много про него говорят, и почти все правда, – покачал головой старик. – Значит, ты действительно сын князя Кирилла? Все, как про тебя рассказывают?
– Да, это так, – ответил я. – Сам же сказал, похож.
– На лицо похож, это да. И меч у тебя отцовский, я вижу. И славу ты этим мечом уже добыть успел, пусть и не великую, но все равно такую, что о тебе уже песни складывают. Нет, наместник, не будем мы с ними драться. К тому же он на нас не нападает, а тебя на поединок вызывает. Так что пусть боги решают, на чьей стороне правда.
Наместник, молча, посмотрел на старого воина, а я облегченно вздохнул. Значит правду говорил Григорий, когда отправлял меня сюда. И прав он был в том, что старая дружина меня поддержит. Вернее, не поддержит, поддержкой такое решение назвать трудно было, но, по крайней мере, они не стали вмешиваться в наш конфликт.
– Игорь, – проговорил наместник. – Ты ведь понимаешь, что после такого тебе старшей дружиной больше не командовать? Да и вообще в моей дружине не служить.
– Я человек старый, – ответил старый воин, к которому я уже успел проникнуться симпатией. – Мне вообще командовать кем-то поздно, на покой пора. И уж поверь, устроиться я сумею, неважно, здесь, в Пяти Княжествах, или ещё где-то. Однако ты сперва мальца этого в бою победи, а уж потом решай, что со мной делать.
– Хорошо, – наместник повернулся ко мне. – Пойдём наружу, во двор, я убью тебя там. Чтобы все видели, что ты никакой не сын князя Кирилла. А потом выставлю твой труп на всеобщее обозрение в назидание другим самозванцам.
– Пусть сначала боги сделают свой выбор, – ответил я. – А потом мы уже посмотрим, чей труп будет на веревке болтаться, а кому в Брянске княжить.
Дружинники поднялись, и мы все вместе двинулись наружу, прочь из терема. Когда мы вышли во двор детинца, они образовали круг, причем в этот круг вошли и мои воины, оставшиеся снаружи, и даже Николай с охранниками. Я бы на его месте бежал бы, куда глаза глядят, потому что это именно он привел меня в детинец. Однако купец остался стоять, и даже одобрительно кивнул мне. То ли верил в мою победу, то ли надеялся на свой неприкасаемый статус купца из Союза Торговых Городов.
Если брянский наместник не захочет ссориться с купцами, то Николая может и отпустить. Однако сюда, в Брянск, его точно больше никогда не пустят.
Впрочем, для этого сперва наместнику нужно победить в бою меня. Да, именно так, воину, что дрался на мечах с самого раннего детства, паренька, который впервые взял в руки оружие два года назад. Звучит как легкий поединок, верно?
Как-то так само собой вышло, что мы с наместником оказались в середине круга.
Я присмотрелся к своему противнику. Он был одет в полный доспех, но часть пластин на нем выглядели новее остальных. Причем, как мне показалось, доспех не чинили, а просто расширяли под новые габариты хозяина. И тут я воспрял духом.
Да, наместник был славным воином, но лучшие его схватки были уже в прошлом. А я совсем недавно прошел через жестокие бои, я тренировался каждый день, не давая отдыха своему измученному телу, и будто бы сроднился со своим оружием. И пусть на его стороне был опыт, я был моложе, быстрее и сильнее.
Ну и еще кое-что.
– Ну, Господи, помоги мне, – прошептал я так, чтобы никто кроме Бога меня не мог услышать. – Ибо никто кроме меня не вернет на землю твою, Русь Святую, истинную веру православную. Даруй же мне победу в бою, упаси меня от клинка вражеского. Аминь.
– Что, щенок, молишься? – правильно понял меня наместник. – Думаешь, Красный Телец, поможет тебе, а не мне? Не человеку, который принес ему столько жертв, и совершил столько подвигов в его славу?
– Я не верю в твоего идола! – ответил я. – Со мной Господь наш Иисус Христос и Пресвятая Богородица!
И высвободил из ножен отцовский меч. Наместник вытащил свой клинок, длинный меч, почти такой же, как и у меня. Ну вот, поединок. Один на один, без щитов, только на мечах, с самым заклятым врагом. Тем самым, который чуть не повесил меня на городской площади, как вора. Тем самым, кто был замешан в смерти моего отца.
– Мертвый бог тебе не поможет, – покачал головой наместник. – Готовься. Сейчас ты умрешь.
Он сделал несколько шагов вперед и атаковал. Наши клинки скрестились один раз, второй, во все стороны посыпались искры. Я отбил в сторону, меч наместника и попытался ударить снизу, чтобы рассечь незащищенное доспехом бедро, но тот среагировал и заблокировал мой удар.
И тут же атаковал снова. Я уклонился один раз, второй, шагнул вперед, ударил мыском ботинка, чтобы подбить ногу наместника, но к моему удивлению он успел ее убрать. Отработанная на сотнях тренировок связка распалась, и я едва успел рвануться назад, чтобы разминуться с его клинком. Снова поднял меч и принялся отступать. Но не к краю круга, где меня наверняка быстро толкнули бы обратно, а в стороны, заставляя наместника наворачивать круги по этой самой импровизированной арене, на которой мы сошлись.
Он бил, а я отражал и уворачивался, не давая особо себя задеть. Я ждал того момента, когда он устанет. Ну или, когда потеряет голову и откроется. В том, что он соперник гораздо выше моего уровня, я и не сомневался. Однако был твердо намерен победить.
– Ну, чего ты убегаешь-то? – спросил наместник, на мгновение замерев на месте. – Ты вызвал меня на этот поединок, неужели думаешь, что сможешь сбежать с него так же, как сбежал с виселицы?
А я только этого и ждал. Дождался, пока он отвлечется на разговоры, и атаковал, провел обманный замах снизу, а потом рубанул наотмашь сбоку. Я уже видел, как голова наместника слетает с плеч и катится по двору.
Но наткнулся только на жесткий блок. Мы вошли в клинч, стали давить на клинки друг друга, и тогда я решил рискнуть. Отпустил рукоять левой рукой и выбросил вперед кулак, целясь в ненавистное лицо.
Попал, бровь его лопнула, и по лицу наместника потекла кровь. Он отскочил назад, поднял меч, но своего я добился, кровь залила ему правый глаз. На лице Дмитрия появилось удивление он покачал головой.
– Да, волчонок, ты отрастил зубы, – проговорил он. – Но я слишком силен для тебя.
И атаковал, да с такой скоростью, что мне пришлось приложить все усилия, чтобы не дать зарубить себя в первое же мгновение. Два удара я успел отбить, от третьего уклонился, а вот четвертый пропустил. Единственное, что мне удалось, так это развернуться так, чтобы он прошел вскользь по пластинам моего доспеха.
Не успел бы, и он наверняка пробил бы броню, и вонзил бы мне меч прямо в печень. А такого пережить уже никто не может.
Я снова отскочил назад, поднял свое оружие, отбил в сторону очередной удар наместника, проскользнул вдоль его клинка и самым кончиком клинка чиркнул его по запястью. На моих руках были плотные кожаные перчатки, и, скорее всего, они защитили бы меня. Но Дмитрий был только из-за стола, и перчаток не надел. Поэтому я глубоко рассек ему тыльную сторону правой ладони.
Он успел рубануть меня, перехватив меч левой рукой, но я отшатнулся назад, разминувшись с лезвием его клинка, отскочил, снова поднял меч.
На залитом кровью лице наместника отчетливо появилась досада. Да, он был лучше и сильнее меня, но все равно проигрывал. А все потому, что я все время защищался, а бил, только когда он открывался, бил без промаха и беспощадно.
Однако и он сумел меня удивить. Не обращая внимания на раны, он опять бросился в атаку, и оказалось, что левой рукой он владеет ничуть не хуже, чем правой. А вот мне пришлось туго, потому что с леворукими противниками мне до этого сталкиваться не приходилось. Был бы у меня щит – другое дело, но, когда приходится и атаковать, и блокировать удары одним мечом, все гораздо сложнее.
Но я выдержал. Обходил, уворачивался, бил в ответ. Мы кружились по двору детинца, и я упрямо ждал, пока наместник ослабнет от потери крови. Однако этого не происходило.
Дмитрий снова ударил меня, я уклонился, зашел к нему сбоку и резким ударом обрушил свою ногу на его бедро. Колено наместника подломилось, он упал, я перехватил свой меч за клинок и долбанул его навершием по затылку.
Я ожидал, что от такого удара он потеряет сознание, однако наместник тут же вскочил, качнулся, повернулся ко мне, и я снова хлестнул его, однако на этот раз по левой руке.
Меч вылетел из его разжавшейся ладони и упал на землю. Однако наместник бросился на меня, ударил меня всем телом и я, запнувшись, полетел на землю. Приземление оказалось жестким, воспользоваться мечом я не мог, потому что он оказался зажат между нами. Да и не ожидал я, что наш благородный поединок на мечах перейдет в банальную драку с валянием на земле и попытками задушить друг друга.
Я услышал, как что-то скрежещет по моему доспеху, с трудом вытянул руку и перехватил левую ладонь наместника. Только сейчас я понял, что он попросту пытается зарезать меня. И мне повезло, что он не успел добраться до уязвимых мест.
Перехватив его руку, я принялся отталкивать ее в сторону, не давая нанести мне новых ударов, однако тут он схватился за мое горло правой рукой. Я рванулся один раз, второй, пытаясь освободиться, резко согнул колено, пытаясь сбросить с себя тяжелое тело, но это не помогало. В глазах снова потемнело, мне вспомнилась веревка, которая передавливает горло, и смрадные объятия удушья.
Не глядя, я ударил щепотью в лицо наместника, большой палец вошел во что-то мягкое, и я надавил, что было сил. Ответом мне был громкий крик, давление на моей шее тут же ослабло, тьма рассеялась, и я снова смог видеть.
Я попал ему в глаз и, кажется, умудрился выдавить его. Наместник смотрел на меня одним глазом, его залитое кровью лицо выражало смесь боли и ненависти. Он явно не ожидал от меня такого.
Перехватив обеими руками его руку с ножом, я принялся упрямо давить ее от себя. Какое-то время Дмитрий сопротивлялся, однако скоро он ослаб, а потом лезвие его же ножа погрузилось ему в шею. Снова согнув колено, я, на этот раз без труда, сбросил с себя наместника, схватил нож, уже торчавший из его шеи и одним движением с оттяжкой перерезал ему горло.