Ответить на его слова нам было нечем, поэтому разговор затих сам собой. Так как никому из нас спать сегодня не пришлось, мерный цокот копыт и качка стали постепенно нас убаюкивать. Лошади, как будто чувствуя настроение хозяев, замедляли темп, и шли почти что шагом.
Какое-то время мы ехали мимо полей, но скоро дорога завела нас в густую чащу. Тракт по-прежнему была широким, но факелы теперь освещали только небольшой его участок. Это напрягало, поэтому мы, не сговариваясь прибавили ходу.
– Стоять! – послышался громкий крик.
Прелая листва по сторонам от дороги разлетелась вихрем, и из нее появились вооруженные люди. Я потянул поводья, чуть не подняв лошадь на дыбы, с огромным трудом удержался в седле, и тут же обнажил меч. Жаль, что, как от города отъехали, не поменял этот короткий клинок на длинный, отцовский. Таким с коня сечь было бы гораздо удобнее.
Ладно, одного рубануть успею, второму факелом морду подпалю, да вперед рвану. Если повезет, и Красный Телец не оставит, то вырвусь. Остальные бы только догадались вперед ехать, а не драться. Кто знает, вдруг их тут десятка три.
Хорошо, что у Лукича вместо меча ножик обычный, уж этот-то точно в драку полезет. А так мог бы.
– Стойте, – услышал я знакомый голос. – Это же княжич!
Напавшие на нас воины остановились. Вытянув вверх руку с факелом, чтобы осветить как можно больше, я разглядел в одном из них Петра. Свет и тень причудливо играли на его лице, делая его похожим на отлитое из бронзы.
Рядом я увидел еще одного мужчину, со свисающим на ухо чубом, и через пару секунд признал в нем боярина Луку Филипповича.
– Отец! – закричал Никита и спрыгнул с седла, рванув навстречу своему разбойному родителю.
– Никитка? – теперь и боярин увидел свое чадо, широким шагом двинулся к нему, они обнялись.
Осознав, что драки не будет, я упрятал меч в ножны и принялся слезать с седла. Товарищи мои поступили по моему же примеру и спешились. Теперь мы вместе с дружинниками Луки топтались вокруг, не зная, что делать дальше, и не решаясь встревать во встречу отца и сына.
– Никитка, живой, – проговорил Лука, и только сейчас я понял, что под личиной боярина-разбойника скрывается любящий отец, изо всех сил заботящийся о своем чаде. – Я уж думал, и не увижу тебя больше. Петр примчался, сказал, что уморили тебя в плену, что болеешь сильно.
– Я и болел, отец, – ответил парень. – Но этот парень, Олег, он меня вылечил. И высвободил из плена. Он, надо сказать, и лекарь, и изрядный хитрец.
– Да, – Лука кивнул, от чего его чуб мотнулся в сторону, выпустил сына из объятий и пошел ко мне, вытаскивая из ножен меч. Протянул его мне. – Теперь я вижу, что ты – сын, достойный отца своего. Такому служить любо! Прими же мой меч, князь Олег, и клятву биться рядом с тобой и служить делу твоему верой и правдой. Теперь я твой человек.
Я взял меч, обозначил ритуальный удар, слегка похлопав боярина по плечу, и вернул ему оружие. И только сейчас посмотрел на Никиту у которого челюсть отвисла настолько, что казалось, будто сейчас отвалится, а глаза сравнились размером с миской для каши.
– Князь? – только и смог проговорить он. – Князь Олег? Так ты про это говорил, что род твой древнее моего, и титул выше? А я к тебе как к смерду…
Он двинулся ко мне, вытаскивая нож, но кто-то из стоявших вокруг дружинников остановил его и вручил воинский пояс с уже притороченным мечом. Застегивать на себе второй пояс боярич не стал, повесил его на руку, после чего достал клинок и протянул мне.
– Прости, князь, за слова мои дерзкие, – проговорил он. – И спасибо за то, что из плена спас. И за лечение спасибо, и за науку.
Похоже, потрясение подействовало на него так, что он даже не выругался ни разу. А, может быть, просто старался сдерживать себя в присутствии отца. Не знаю почему, но я почувствовал к нему симпатию, пусть смерть Сеньки и все еще не выветрилась из памяти.
– И тебя, боярич Никита, я рад видеть в своем воинстве, – ответил я, обозначил удар и вернул ему меч. – Думаю, ты будешь служить мне так же верно и честно, насколько крут твой нрав.
– Это уж точно, – усмехнулся Лука, подошел ближе и положил руку на плечо сыну. – Что дальше делаем, князь?
– Нужно где-то укрыться, дождаться, пока Игнат не приведет обратно моих людей. Они должны вернуться к постоялому двору Тараса Зуши. Да и сыну твоему неплохо бы еще неделю провести в постели, он действительно болен. Есть у вас надежное место, где люди наместника нас не найдут?
– Есть, – кивнул боярин. – Если отправимся прямо сейчас, то к утру будем на месте. Я отправлю нескольких своих людей запутать следы, они это умеют.
– Тогда отправляемся, – рубанул я рукой, и почувствовал, как на душе сразу становится легче.
Все-таки выбрались, и моя небольшая дружина увеличилась больше чем вдвое. А еще, теперь под моим началом настоящий боярин, более того, он признал меня своим князем. И пусть это боярин-разбойник, лишенный имения, его слово все равно стоит дороже слов сотни обычных селян.
До самого утра мы ехали по тракту. Как объяснил Петр, в плане сокрытия следов это был самый безопасный путь: тут ведь постоянно и торговцы катаются, и дружины с ватагами. Только когда небо стало окрашиваться бледно-розовыми оттенками восхода, Лука Филиппович увел нас с дороги на какую-то лесную тропинку.
Деревья там стояли очень плотно, а их мощные ветки нависали настолько низко, что пришлось спешиться, и дальше мы шли пешком, ведя коней в узду. Но и это оказалось не самым страшным, потому что через какое-то время боярин Лука приказал нам выстроиться в ряд, идти по одному, и ни в коем случае не сходить с толпы.
Зачем – это было и так понятно, потому что мощные и рослые стволы вокруг сменились на чахлые деревца, а кое-то встречались и голые места, и даже омуты, с плавающими в них кувшинками. Земля под ногами чавкала, следы от лошадиных копыт тут же заполнялись водой. Короче говоря, Лука вел нас через болото по одному ему известному пути.
Впрочем, скоро оно закончилось, и мы снова оказались на твердой земле. Несколько раз куда-то сворачивали, причем меня преследовало отчетливое впечатление, что идем мы кругами, а потом внезапно оказались в небольшой деревеньке, расположенной прямо посреди леса: между домами натурально росли деревья и густые кустарники.
Дома были старые, но кое-где то тут, то там проглядывала свежая древесина, да и крыша была перекрыта новой дранкой, значит, их ремонтировали. Единственной полностью новой постройкой было большое здание в самом конце деревни, которое явно поднимали с нуля, причем не так уж и давно. Кусты кое-где были подкопаны и убраны так, чтобы по деревне можно было передвигаться.
Когда мы въехали на поляну перед самым большим из домов, я передал поводья своей лошади Ромке и вышел вперед, поравнявшись с Лукой Филипповичем. Тот посмотрел мне в глаза и только усмехнулся.
– А неплохо вы тут устроились, боярин, – заметил я. – Это что тут за дома? Деревня когда-то была?
– Да, давно еще, деревья, сам видишь, уже высокие. Лет тридцать назад отсюда люди ушли. Мы сначала подумали, что мор пошел, но костей нет нигде, чисто все. Может, налетели, кого смогли в плен угнали, а трупы прибрали.
– Тут вы и прячетесь от наместника?
– Да, – кивнул боярин, отчего его чуб снова мотнулся в сторону. – Зимовали тут. Для лошадей вот конюшню построили, дома обновили. Жить можно, только вот печей нет нигде, кроме одного дома, приходится очаги жечь. Вода есть, там дальше ручей в болото втекает. Да и до нас тут попробуй доберись. Что дальше-то делать будем, княжич?
– Ждать, – пожал я плечами. – Пока сын твой не поправится, да мои люди не вернутся. Так что придется нам у тебя тут разместиться. Выделишь какой-нибудь дом для меня с товарищами? Нас тут четверо всего.
– Крайний берите, – кивнул на стоявшую чуть в отдалении избу Лука. – И для лошадей сена найдем, а вот овса мало.
– Добудем, – махнул я рукой. – У нас и овес с собой есть, и еда, так что не обременим.
– Я не про то спросил, – Лука посмотрел мне в глаза. – Что дальше будем делать, как люди твои вернутся? Ты ведь не девкам титьки мять собираешься, а престол отцовский себе заполучить. Есть у тебя план какой-нибудь?
– У Орла нам оставаться нельзя, – подумал я. – Поэтому, поедем куда-нибудь еще. Я, не поверишь, первый раз в жизни из Брянского княжества выехал, так что, думаю, на полдень куда-нибудь двинемся, в Белгород. А план у меня простой – как можно больше союзников себе заполучить. И из бояр, и из простого люда.
– Разумно, – кивнул Лука Филиппович. – Из бояр за тобой вряд ли сразу кто-то пойдет. Нет, есть, конечно, люди, которым под наместниками жить не нравится, и те, кто старые времена вернуть хочет, но сам ведь понимаешь, одно дело – будь ты в силе, а другое – когда за душой ничего кроме меча нет, да за спиной с десяток воинов.
– С твоими четыре десятка кованой рати выходит, – позволил себе заметить я. – А это уже немаленький отряд.
– Немаленький для ватаги или банды наемников, – не стал отрицать и боярин. – Но города пехота берет, сам понимаешь, на лошади на стену не взберешься. А для такого дела сорок человек – капля в море. Хотя бы сотню нужно собрать, чтобы какое-нибудь нищее княжество вроде Полоцкого захватить. А Брянск, а уж тем более Орел только тремя-четырьмя сотнями и возьмёшь. И это если лестницы срубить или требушет построить.
– Так ведь во всем Брянском княжестве дружинников хорошо если три сотни соберётся. Сотни полторы у наместников, да ещё столько же у бояр.
– А, как думаешь, людей твоих будет волновать, кто им на голову станет камни со стен кидать или кипяток лить: дружинники или городская голытьба? Ладно, ты заходи в этот дом, самый большой, как на ночлег устроитесь, обсудим с тобой, что дальше делать будем.
Я огляделся и понял, что пока мы беседовали, дружинники боярина Луки уже разошлись, и только Пётр, да двое моих товарищей стояли рядом с лошадьми посреди небольшой лесной полянки.