Божена вошла в комнату отца. Его вид шокировал девушку 26 лет. Он осунулся, глаза впали, а темные круги вокруг только подчеркивали их черноту. Скулы стали острыми, как у татарина.
– О, кто пожаловал, благословенная доченька моя вспомнила о папке, – и он согнулся до пола, не вставая с кровати, – низкий поклон!
– Что с тобой произошло?
Обернувшись к стоящему в коридоре представителю клиники реабилитации алкоголиков и наркоманов спросила: «Что с ним произошло?»
– Да-да, доченька, слушай их, пусть и дальше с тебя деньги сосут, а с меня кровь, – проскрипел «скелет» с койки.
– Божена Игоревна, ваш отец перестал есть. Он скрывал это, смывая еду в раковину и унитаз. Раковина забилась, пришел сантехник и обнаружил куриные кости в сливе…
– Давай, давай, плети, – донеслось с кровати, и девушка повернулась к отцу. Он сверлил ее взглядом, слабо улыбаясь. В груди Божены защемило. «Папочка болеет».
И ее прорвало. Она вышла в коридор, отчего вплотную придвинулась к сотруднику клиники. Обладая ростом в метр восемьдесят, она нависла над мужчиной в белом халате. Она не кричала, но шипела, как змея, отчетливо выплевывая каждое слово обвинений, запугиваний, обещаний проверок, требований показать медицинскую карту.
Так она оказалась у психотерапевта реабилитационного центра для зависимых. Та терпеливо слушала Божену, а потом рубанула с плеча:
– Разве вы не видите, как отец манипулирует вами?
Она аж подавилась словами, готовыми сорваться с ее языка. Закашлялась. Женщина протянула ей стакан воды и продолжала смотреть строго, ожидая ответ на заданный вопрос. Божена осушила половину стакана.
– Разве вы не видите, как отец манипулирует вами? – повторила психотерапевт.
Заскочив на несколько сессий к психологу схема-терапевту в промежутке между уходом от Стаса и внезапным сексом с ним (кажется, третьим внезапным животным сексом с ним), девушка выяснила, что склонна к самопожертвованию, поиску одобрения, ожиданию жестокого обращения, жесткому контролю всех и вся, включая себя. Допустим, такое она и сама знала, без всяких тестов на ранние дезадаптивные схемы Джеффри Янга. И про собственные мысли об отсутствии права испытывать и выражать собственные эмоции она знала без прохождения шкалы эмоциональных схем Роберта Лихи. И про высокую выраженность созависимости в отношениях без опросника знала.
– Я вчера с подругой участвовала в расстановках по Хеллингеру…
Психолог мимикой выдал свое пренебрежительное отношение к названному направлению. Она отловила его непроизвольную ухмылку и в поиске одобрения сказала:
– …Да, я считаю это эзотерикой, полной чушью, но пригласили бесплатно и глупо было отказываться. Но там оказалось полезно, когда она увидела Стаса…
– Извини, кто она? – перебил психолог, фрустрированный внезапным рассказом про посещение расстановок. До них Божена провела сеанс с тарологом, о выводах карт тоже сообщившая в излишних деталях, а теперь вот…
– Расстановщик. Она сказала, что Стас меня использовал, он меня не любил и просто отыгрывал на мне свой родовой сценарий абьюзера, а я удачно подвернулась. Этот урок мне был необходим, чтобы понять себя, полюбить себя.
– Извини, Божена, но я обязан спросить. Чем я могу тебе помочь сегодня? В прошлый раз мы начали изучать твои режимы, планировали продолжить…
– Да-да, это оставим обязательно, но у меня вопрос, почему без Стаса все такое безвкусное, картонное? Мне плохо.
– Я верно услышал, что тебе плохо?
– А разве не видно по мне?
– Вообще не видно, – признался психолог, глядя на улыбающееся красивое лицо девушки. Она так научилась скрывать свои истинные эмоции от мира, от себя самой, что могла бы легко одурачивать картежников за игрой в покер.
– Мне плохо…
Но она саботировала его предложение составить список испытываемых эмоций и подробнее описать смысл этого плохо». Заканчивая сессию, затянувшуюся на 20 минут, мужчина спросил:
– Как ты относишься к тому, чтобы начать посещать группу психологической помощи созависимым, взрослым детям алкоголиков и наркоманов?
– Отрицательно. Я не вижу смысла сидеть толпой и ныть о том, какие мы бедненькие и несчастные.
– У тебя есть опыт посещения подобных групп, расскажи, пожалуйста?
– Нет у меня такого опыта, я в кино видела. «Бойцовский клуб», как минимум. Здоровые мужики и тетки сопли на кулаки наматывают, а жизнь проходит мимо.
– Разве они были здоровы? В «Бойцовском клубе», как минимум? – отозвался психолог.
– Я не в том смысле, а в том, что крупные. А Бонем Картер вообще приходила на группы поржать, посмотреть на умирающих…
– Как ты относишься к тому, чтобы пойти на группу и поржать над другими? – удивил ее вопросом специалист.
– Как можно смеяться… Блин, ты меня подловил. Знаешь, я ходила одно время, не на группу, в личную, раза два, на Си Эф Ти, – это терапия, основанная на сострадании. Оля, тот психолог, объяснила мне, что в каждом из нас есть сострадательная часть. Она показала мне мультик. Дети с травмами вырастали в агрессивных абьюзеров. Как мой Стас, точнее уже не мой, скатертью дорога. Как я! Я тоже не умею себе сострадать…
Она говорила, говорила, говорила и любые попытки психолога вернуть общение в русло цели, ею же поставленной, тонули в пучине словоблудия Божены.
– Что мне конкретно делать, чтобы начать чувствовать вкус жизни? – в очередной раз спросила она, но, вопреки ожиданиям мужчины замолчала, ожидая ответа.
– Учиться наслаждаться спокойной жизнью, отстраняясь от представления, будто тот кошмар, как ты назвала свою прежнюю жизнь, вкусная правда. Да, тот кошмар для маленькой Божены действительно правда, но ты же знаешь эту фразу, ее еще Сократу приписывают?
– Нет, не знаю. Какую фразу?
– Правда у всех своя, истина общая, – ответил психолог. – В картине твоего мира люди, мужчины и женщины, эмоционально нестабильны. Слышала ведь фразу «эмоциональные качели»?
– Конечно, Стас меня на них знатно покатал, тварь.
– И Стас, и до него мама с отцом. Ты же видишь взаимосвязь между твоим прошлым и настоящим?
– Очевидно. Но как все исправить или я поломана навсегда и умру одна в психушке?
– Помнишь, ты уже задавала этот вопрос на последней и на предпоследней сессиях? Я повторю те же слова, что тогда…
Он повторил, привыкшая все держать под контролем (чтобы выжить) Божена в третий раз записала каждое слово. Они обсудили домашнее задание. Психолог попросил обратную связь.
– Было полезно, особенно эта цитата про истину, будто я проваливаюсь в правду той маленькой девочки, которой была, когда отец торчал, а мать бухала. Но истина совершенно другая, вкусная, и мне нужно научиться жить без эмоциональных качелей. Давай, запиши меня на следующую среду, есть время?
Он записал. Она не позвонила.
– Разве вы не видите, как отец манипулирует вами?
– Я все вижу, а в особенности, что вы довели моего отца до физического истощения. На нем лица нет. Одни глаза. А еще мне сказали, какими препаратами вы его поддерживали. Вы тут совсем с ума сошли? Я подниму все связи, вы это понимаете? Отец не какой-то там бывший торчок, об этом вы не имеете права распространяться, это конфиденциальная информация. Я вам и за соблюдение секретности тоже плачу, если помните…
Об пол грохнулся, со звоном разбившись, расплескав воду по плитке и на ноги женщин, графин. Божена, ошарашенная, уставилась на спокойно смотрящую на нее психотерапевта.
– Ваш отец манипулирует вами, как делал это с самого детства, поэтому вы стремитесь спасать его, какую бы дичь он ни вытворял, простите за слово «дичь». Божена, почему вы игнорируете наше предложение посещать группу помощи созависимым? Мы же знаем, как таким, как вы, тяжело. Я сама взрослая дочь алкоголика, я прошла через похожую боль, через ад…
– Психопатка! – выкрикнула девушка, переведя взгляд на промокшие ноги, осколки графина, разбитого врачом. – Вы моего отца до смерти довести решили!
Она приняла решение. Она обязана, должна его спасти, чтобы заслужить в конце концов эту долбанную любовь! Поэтому она забрала отца.
Божена нажала на педаль. Выезжая с парковки реабилитационного центра, она посмотрела, пристегнулся ли отец.
– Ремень! – скомандовала она.
– Да зачем он нужен, когда в любой момент тебя… – начал и осекся, увидев взгляд дочери в зеркале заднего вида. «Сдадут в лечебницу», – додумала она.
– Ремень, – повторила девушка, резко поворачивая вправо, отчего отца качнуло влево. Выпрямившись, он пристегнулся.
– За дорогой смотри, – проскрежетал мужчина, но она не слышала, отвечала на звонок через наушники: «Забрала, поскольку они идиоты, совсем его не кормили. Домой отвезу. Да, к тебе? Ты же его жена, или я путаю? Ко мне? Бегу, волосы назад…» Она вылетела на перекресток на красный свет, увлеченная руганью пронеслась мимо с визгом затормозившего «китайца». «А почему ко мне? Я все детство за тобой подтирала, за ним», – не обращая внимания на дорогу.
– Божья роса, ты угробить меня хочешь? – закричал мужчина на заднем сиденье. Девушка зыркнула в его сторону, крутанула руль в сторону обочины, ударила по тормозам. Железо завизжало. «Почему мне должно быть стыдно?» – раскрасневшаяся, энергичная, живая прокричала Божена. Мимо ее автомобиля промчался «китаец», истошно сигналя. Мужчина за рулем выругался в открытое окно. Умеющий читать по губам понял бы: «Истеричка тупая!»
Девушка рванула ремень безопасности. Распахнула дверцу, выскочила наружу. «Это твой муж, не мой!» – Ничего не видя вокруг, она шагнула к трассе. Рев клаксонов, скрежет тормозов заполнил все вокруг…
Сделай шаги к любящим отношениям:
Возьми ручку и бумагу, обеспечь себе спокойное время и место, письменно ответь на вопросы:
Что в истории Божены вызвало в тебе наибольший отклик?
В какие моменты и какие эмоции ты ощущала?
Где и как в теле проявлялись эти эмоции?
Какие мысли вызвали записанные тобой эмоции? Часто ли тебя посещают подобные идеи и помогают ли они тебе выстраивать любящие отношения?