Вероника огляделась вокруг, вдохнув через ноздри, выдохнув через рот. Волна нараставшей панической атаки схлынула. «Это благодаря тому, что ты вспомнила про упражнение. Надо рассказать об этом на сессии», – сказала она себе, достала телефон, открыла диктофон и наговорила:
– Внеси в дневник мыслей случай с мужчиной, что его тень вызвала пугающие воспоминания, как я смогла понять причину страха в моменте, как справилась с панической атакой через упражнение «5-4-3-2-1». Это и вправду полезный навык, а я молодец, что терпеливо тренировала его каждый день. Ника, ты умница…
С психологом они встречались онлайн. Ника ответила на стандартный и успокаивающий своей неизменностью вопрос специалиста о своем самочувствии. Он улыбнулся, услышав ее «Чувствую себя хорошо процентов на восемьдесят». Затем посерьезнел и сказал:
– Я рад, что тебе лучше. Очень интересно, какие твои действия позволили улучшить самочувствие?
Она ответила, что в целом после предыдущей встречи «фрагменты пазла начали вставать на свои места» – она обдумала произошедшие на прошлой сессии открытия, обрела больше уверенности в своих силах, больше решимости помочь себе, встречалась с подругами (она опустила информацию о том, что это была неформальная группа «Отцы и дочери»), практиковала йогу…
– Из нового: мне помогло функциональное убеждение, к которому мы пришли после экспозиции в прошлый раз. Мысль о том, что я не виновата в случившемся. Она стала очевидной. Хотя верю я в нее процентов на сорок.
Девушка замолчала, глубоко вдохнув, ощутив расширение в области живота.
– Ты права, та маленькая Ника не виновата в произошедшем. А то, как достойно ты справлялась со всем свалившимся на тебя в детстве, мы еще обсудим сегодня. Согласна? Помнишь, мы планировали сегодня выполнить второй круг экспозиции? Собирались обратить больше внимания на эмоции в той ситуации, на новые детали.
– Да. Я помню, я готова, – кивнула Вероника, ощутив напряжение в плечах и осознанно направив туда свое внимание на несколько вдохов и выдохов. Она представляла, будто легкие там, в мышцах плечевого пояса. Ей стало легче.
– О чем ты сейчас подумала, когда напряглась?
– Это больно. Вспоминать тот случай… Вспоминать все те случаи.
Она глубоко вдохнула и продолжила:
– У меня аж в груди сдавило все.
– Если это больно, то ради чего, ради каких жизненных ценностей тебе проходить через экспозицию?
– Самоуважение, – выпалила она. – Мне сложно уважать себя, любить себя, сваливаясь в самобичевание, в веру о своей слабости, своем бессилии.
– Тебя мотивирует такая жизненная ценность, как самоуважение, верно? Может, еще какие-то ценности?
– Здоровье. Хотя я недавно подумала, что здоровье – это скорее инструмент для того, чтобы в принципе жить, а ценности – это смысл…
Ника улыбнулась. Она поймала себя на мысли, показавшейся ей забавной. Она сказала:
– Ведь я знаю, что смысл один – это выживание. Моему мозгу глубоко безразлично все, что не помогает выживать. – Она взмахнула правой ладонью. – Пусть будет здоровье, а еще самопознание и саморазвитие. Мы же изучаем меня, я расту благодаря работе с тобой.
Мужчина с экрана улыбнулся и подытожил:
– Итак! Ты готова пойти в боль экспозиции ради самоуважения, здоровья, самопознания и саморазвития, верно? Ты также сказала чуть ранее про любовь и нечто противоположное бессилию.
Она кивнула. Он мысленно напомнил себе, какие еще жизненные ценности Вероника записала (на камнях) на одной из предыдущих сессий. Машинально посмотрел на цветную распечатку, лежавшую слева от держателя с телефоном на столе. На листе формата А4 располагался результат когнитивно-поведенческой арт-терапии. В самом начале их консультаций он попросил ее самостоятельно дома выполнить арт-технику «Бамбук». Ей было необходимо в спокойной, комфортной обстановке определить свои жизненные ценности (ради чего она живет), изобразив их в виде камней внизу листа, а над ними стебли и листья бамбука, которые символизировали бы сильные помогающие качества девушки. Потом она сделала снимок и скинула ему по мессенджеру…
– Да, я готова, – кивнула Вероника, шумно выдохнув.
– Тогда примем неизбежное достойно и начнем с расслабления. Можешь на пару минут представить свое безопасное место? – ответил мужчина, протянув правую руку за песочными зелеными часами. Крупинки в них пересыпались из одной сферы в другую как раз за две минуты…
Обратилась она к психологу после того, как испытала паническую атаку в гипермаркете. Она тогда выронила из рук корзинку, разбив соусы без сахара в стеклянных бутылочках. Она тогда уселась на корточки, обхватив голову ладонями, думая: «Я сейчас умру, я сейчас умру!» А тягучая жидкость из лопнувших бутылочек подтекала к ее белым кроссовкам с красными шнурками… После того случая она обратилась к когнитивно-поведенческому психологу, поскольку читала об эффективности данного направления.
Сначала они пообщались в переписке. Он выслал ей электронный тест по шкалам тревожности, попросил представить жизнь без проблем: «Представьте, что проснулись, а проблем нет. Как это будет ощущаться? Что изменится в расписании дня, в эмоциях, в отношениях с окружающими, в поведении?»
Вероника тогда села за стол, взяла ручку и блокнот. Первое, что написала: «Исчезнет внезапный и неожиданный ужас!» Это теперь она осознает, что никакой случайности в ее приступах не было. Была четкая закономерность вызывающих паническое состояние стимулов. Точнее стимулы останутся с ней навсегда, только впредь она будет видеть их, понимать их, поэтому не станет бояться.
После переписки они провели с психологом бесплатную ознакомительную сессию в 30 минут. Он рассказал про когнитивно-поведенческую модель, про природу панических атак, а потом задал ряд вопросов. Попросил отвечать односложно, чтобы сэкономить время.
– Верно я понял, что есть постоянное ощущение угрозы?
– Да.
– Правильно ли я услышал, что иногда ты словно смотришь на себя со стороны, будто находишься не в своем теле?
– Да, как призрак около тела.
– Ты часто обвиняешь себя в различных плохих ситуациях, даже если объективно не имеешь к ним отношения?
– Да, – ответила и склонила голову.
– Стоит ли мне продолжать спрашивать или…?
– Да, то есть продолжай.
– Случается такое, что в некоторых ситуациях ощущение угрозы неожиданно усиливается?
– Да, как в гипермаркете. Там ведь было безопасно.
– Мы обязательно выясним, откуда подобное, и, выяснив, ты сможешь отслеживать появление симптомов, осознавать их причину и будет легче. Вероятно, потребуется использовать экспозицию. Это одна из техник с доказанной эффективностью, позволяющая воссоздать неочевидные, вызывающие страх ситуации прошлого.
– Зачем их воссоздавать?
– Спасибо за вопрос, Ника. Часто люди, перенесшие травматический опыт, о котором ты сегодня упомянула, видят произошедшее кусочками. Как ты относишься к метафорам?
– Я их понимаю… вроде.
– У японцев есть искусство реставрации керамики. Оно называется кинцуги.
– Как?
– Кинцуги. Например, разбилась чашка. Ее осколки режут до боли и видно лишь кусочки. Но можно склеить фрагменты при помощи лака золотого или серебряного цвета. Получится целостный предмет, который будет красивым, безопасным, но уже другим, чем прежде. Хочешь, я скину тебе подборку примеров кинцуги?
– Не стоит, я сама посмотрю в Сети.
– Как ты думаешь, почему я привел пример отреставрированной керамической чашки? – уточнил психолог.
Она представила себе склеенное фарфоровое с орнаментом гжель блюдце. Оно стояло в посудном шкафу ее бабушки. Оно было в трещинах и с заметными следами клея.
– Этот пример показывает, зачем ворошить прошлое и воссоздавать те страшные ситуации, – ей было тяжело говорить, голова шла кругом.
– А зачем воссоздавать те страшные ситуации?
– Чтобы собрать себя по осколкам. – Она ответила, ощутив, как глаза налились слезами.
– Тебе грустно?
– Да, – всхлипнув. – Я вспомнила, как отчим…
Психолог не имел права ставить диагнозы. Поэтому он предложил Веронике посетить медицинского психотерапевта или психиатра. «Если для тебя важен диагноз», – прокомментировал он. Предварительно он показал ей диаграммы.
На диаграмме из европейского журнала психотравмоталогии 2014 года изображались красные и синие круги, показывающие разницу между проявлениями комплексного посттравматического стрессового расстройства и пограничного расстройства личности. Симптомы были описаны на примере примерно трехсот женщин, пострадавших от насилия в детстве. Изучив текст, Ника порадовалась, что ее собственные симптомы не подходили под пограничное расстройство личности.
На другой картинке было показано, как пересекаются признаки комплексного и посттравматического стрессового расстройства, генерализованного тревожного и пограничного расстройств.
– Думаешь, у меня комплексное? – спросила она.
– Я повторюсь, что не имею права ставить диагнозы, но работать предлагаю над снижением ощущения постоянной угрозы, самообвинения, страха строить отношения с окружающими. С мужчинами, в частности. Как ты считаешь? Я верно назвал проблемы?
– Да, – ответила она, шумно выдохнув, ощущая тремор в ногах.
– Тогда нам нужно конкретизировать запрос, наметить цели. Чтобы и ты, и я могли отслеживать результат. Согласна?
– Да, но я не понимаю, как?
– Ника, ты читала про Гарри Поттера или, может быть, смотрела фильм?
– И читала, и смотрела, и надеюсь на экранизацию «Проклятого дитя».
– Я рад, так будет удобнее. Сейчас мы попробуем конкретизировать цели. Готова?
– Готова.
– Представь, пожалуйста, что у тебя есть волшебная палочка. Вообрази, – попросил психолог и замолчал, предоставляя девушке время пофантазировать.
– Представила, – ответила с улыбкой.
– Из чего твоя палочка?
Она невольно засмеялась, ощутив себя героиней любимой серии книг. С дерзостью она сказала: