Помните, диагноз ОКР может поставить только врач! Лечение расстройства осуществляйте совместно со специалистами в области ментального здоровья.
Глава 4Ольга: «Почему я выбираю мужчин, которые меня бьют?»
Среда. Одиннадцатый час утра. Ольга, женщина за 50, прочитала сообщение от Любы. Она не особо переживала за знакомую. История Любы, многократно услышанная сперва на когнитивно-поведенческой группе с терапевтом, а затем на встречах «Отцы и дочери» в кафе, не особо тронула ее. Да и сама Люба, если честно, вызывала раздражение.
Благодаря работе с психологом Оля знала, что эмоция недовольства предшествует гневу. Она возникает, когда человек неосознанно ощущает незначительную опасность. Как-то, слушая Любу на собрании «Отцы и дочери», Оля ощутила раздражение и тогда специально обратила внимание на свои мысли. Оказывается, она подумала: «Мимоза, ландыш серебристый. Окажись в моей шкуре, сломалась бы на раз-два». Оля решила докрутить цепочку: «Пусть Люба – мимоза, но какая для меня в этом опасность?» И сама себе ответила: «Такая, что не должен человек ныть по пустякам! С ерундой можно справляться самостоятельно, без посторонней помощи!» Осознав вызвавшие раздражение идеи, Ольга сама себе улыбнулась. Оказывается, причиной эмоциональной реакции была свойственная ей когнитивная ошибка «Долженствование». Психолог объяснял ей на одной из встреч в рамках личной терапии, что когда у человека есть жесткие требования к себе, к окружающим, к миру, то они всегда звучат через «я должен», «они обязаны», «мир обязан», «мы не должны». Когда сформулированные человеком железобетонные правила нарушаются, это легко вызывает напряжение, накаляет эмоции.
Оля верила, что с проблемами, которые ей самой казались «ерундой», люди должны справляться самостоятельно. Беды Любы для нее звучали незначительно, поэтому, слушая рассказ о них, Оля уничижительно называла девушку про себя мимозой и ландышем. И хотя после того самоанализа Ольга начала менять в своих мыслях слово «должна» на «хочу», раздражение нет-нет да и проскакивало. Но она не особо по этому поводу переживала. Только ощущала укол стыда, поскольку так и не сделала упражнение, предложенное психологом. Оно как раз помогло бы повысить сочувствие к страданиям Любы и других людей.
Какое упражнение? На одной из первых сессий психолог сказал Оле: «Чтобы снизить страдания от когнитивной ошибки “Долженствование”, во-первых, выпиши все свои требования к людям, к себе самой на бумагу. Так у тебя получится список идей-триггеров. Тебе станет проще их отлавливать. Это уже снизит их негативное влияние. Ты будешь знать “врага” в лицо. Во-вторых, попробуй, заметив мысли, начинающиеся на “я должна, он не должен” и тому подобные, менять их на “я хочу”. Например, “я хочу быть счастливой”, “я хочу, чтобы мужчина дарил мне цветы на Восьмое марта”. Чувствуешь разницу между “должен дарить цветы” и “хочу, чтобы подарил цветы”?»
Разницу Оля ощущала, но задание так и не выполнила.
Поначалу Ольгу раздражала и Надежда. «Вот так новость, вслед за отцом превратилась в ипохондрика», – подумала она при первой встрече на официальной терапевтической группе. Но с ростом количества консультаций ее отношение к девушке менялось, вплоть до какой-то материнской жалости и местами облегчения: «Уж лучше книгой по голове, как у меня, чем паниковать от малейшего чиха». После подобных мыслей Оля начинала ощущать вину перед своим отцом. «Нельзя на него злиться!» Потом понимала, что ведет себя как жертва «стокгольмского синдрома» и читала написанную совместно с психологом карточку «скорой помощи». На картонном прямоугольнике было выведено следующее:
«Сейчас я испытываю стыд и вину, поскольку подумала об отце и/или бывшем муже честно, как есть: они жестоко обращались со мной, с доброй, красивой, веселой и когда-то хрупкой девочкой – женщиной. Я испытываю стыд и вину, поскольку подумала честно и про маму, которая закрывала глаза на то, что делал со мной отец, как он вел себя: тем самым мама губила не только меня, но и себя. Мне внушали, что в их поведении виновата я, ребенок, хотя это полная ложь! Я имею право злиться на них (отца, бывшего мужа, маму). Я имею право грустить о том, чего они меня лишили: беззаботного и безопасного детства, безусловной любви».
Ольга дочитала карточку и выдохнула, посмотрев на стопы: «Это правая нога, это левая нога». Она улыбнулась. Те времена, когда она отчаянно обвиняла и стыдила себя за «плохие» мысли о родителях, остались позади благодаря работе в личной терапии, а потом и в группе. Не так быстро, как хотелось бы, но страхи пятились, будто раки. Словно крабы с мерзким скрипом хитиновых оболочек отступали, опасно щелкая клешнями в воздухе, подчас около самого носа Ольги.
Однажды она читала какую-то из книг Стивена Кинга. Кажется, «Извлечение троих». Там были главы с пляжем, по которому ползали мерзкие раки-крабы. Они покалечили главного героя повествования, запросто могли его укокошить. Как и ее воспоминания, как и привитые в детско-юношеском возрасте привычки мыслить и бездействовать, стремились уничтожить ее.
Впервые отец ударил Ольгу за двойку. Получила неуд за поведение в первом классе. Этот случай она помнила отчетливо. «Он взял букварь, занес и шибанул прямо по макушке». Прямо по тугим косичкам с вплетенными белыми бантами. Накрахмаленные, они смялись, словно лепестки ароматного жасмина, цветущего у них во дворе летом. Она заплакала, а он заорал: «Что с тобой не так? Что с тобой не так?»
Мать не вмешивалась во взаимоотношения Ольги с отцом. «Но она плакала, я пару раз заставала ее в слезах», – вспоминала Ольга на одной из сессий.
Стояла летняя жара, какая бывает за пару часов до яростного ливня с грозой, сильными порывами ветра, лязгом металла крыши их небольшого частного домика. Воздух был лениво-обволакивающим, как кисель. Из этого крахмального варева они и материализовались.
Дружки привели отца под руки. Завели в дом. Бросили, минуя кухню, на пружинную кровать в спальне. Пружины издали резкий скрип, разорвавший хрупкий уют дома. Мать поблагодарила мужчин, отшатнувшись от заросшего щетиной дяди Коли. Дернулась в сторону, как напуганная лошадь, когда он наклонился к ее уху и коснулся ладонью ноги – жены своего друга. Оля сидела за столом с чашкой чая и подметила реакцию мамы.
Дружки ушли, похохатывая и матерясь. Мать юркнула в спальню. Судя по звукам, она пыталась снять с мужа обувь. Скрип пружин и невнятные рыки же сообщали, что он сопротивлялся.
Оля предпочла вылить остатки чая в раковину и сделать вид, что устала, что спит. Она поспешно переоделась в ночную рубашку и забралась в кровать. Подложив руку под подушку, услышала, как плачет мама. Сдавленно, будто закрывая платком рот. Но сопливые всхлипы прорывались сквозь ткань.
Второй раз отец ударил Олю на следующий день. Точнее, он пнул ее. «Как-то походя, словно собаку, которая мешается под ногами. На глазах у матери, которая сделала вид, будто ничего не заметила», – с некой агрессией в голосе вспоминала Оля, глядя на психолога, его реакцию.
– Мне искренне жаль, что тебе пришлось пройти через это, – сказал специалист, параллельно записав что-то в тетрадь с обложкой зеленого цвета. Она кивнула и продолжила. Все чаще она про себя называла консультации исповедью. Тем более психолог попался явно верующий, периодически цитировал Библию.
На последующей сессии Оля рассказала про взаимоотношения с бывшим мужем:
– Сначала, не помню сколько месяцев, все шло ровно. Муж выпивал, как все. Меня совершенно не беспокоило. Наверное, опьянела от свободы, вырвавшись из-под крыши отцовского дома. Опьянела от… – Ольга замолчала, ужаснувшись пришедшей в голову мысли. – Я ликовала от ненависти к отцу, думая, что победила его, поступила ему назло. Он ведь был против моего мужа. Он и мать науськал со мной поговорить. Но я его, и тем более ее слушать не хотела. Я хотела сделать ему больно, задеть, доказать, отстоять себя…
«Отстоять себя», – отчетливо вспыхнуло в голове психолога, как удар гонга в финале знаменитой «Богемской рапсодии» группы Queen. Моментально в памяти всплыли и лица других клиенток. Они также произносили слово в слово: «Отстоять себя». Мужчина быстро зажмурился и тут же раскрыл глаза, вернул фокус внимания к рассказу Ольги.
Она говорила быстро-быстро, торопясь куда-то, будто убегая от зубастых гончих по следу. Позже они поговорят о ее ощущениях в процессе рассказа и обнаружат живой страх перед отцом, который умер больше 10 лет назад, но до сих пор влияет на душевное состояние дочери. Также выявят эмоцию стыда, возникающую всякий раз, стоит Ольге вспомнить нелицеприятную правду об отце.
– Когда муж ударил меня первый раз, то я не придала значения, – вспоминала она торопливо. – С кем не бывает, с кем? Сейчас понимаю, ошибалась. Тогда думала, все так живут. Спасибо отцу за пример мужской обходительности, – смешок. – Потом муж выпивши кинул в меня книгой. Ума не приложу, откуда она у него оказалась. Учебник по физике, как сейчас помню. Аааа, точно! Он в институт пытался поступить, повысить образованность, кретин!
Ольга со смаком начала поливать грязью бывшего мужа, психолог вернул сессию в конструктивное русло, задав вопрос:
– Ты сказала, что не придала значения первому удару супруга. Потом он кинул в тебя тяжелый предмет. Верно я понял, ориентируясь на поведение своего отца, ты посчитала действия супруга нормальными?
– Да, думала, все так живут.
– Что еще помешало тебе уйти от мужа, который начал проявлять опасную агрессию? – спросил мужчина.
– Стыд перед родителями, – нехотя ответила она, впервые осознавая истинные свои мотивы. О, нет, не любовь, якобы теплившаяся по отношению к супругу, не романтическое чувство удержало Олю, студентку пятого курса, вернуться в отчий дом или просто бросить мужчину, оказавшегося алкоголиком и драчуном.
– Тебе было стыдно перед отцом и матерью? – уточнил специалист, а ее аж передернуло от мысли: «Капитан очевидность!»