– Примите мои соболезнования, бедные сиротки,– отвечал им святой старец.
Двое братьев, путешествуя по пустыне, воспользовались гостеприимством одной очень щедрой семьи. Не желая показаться невежливыми, они не смогли отказаться от стаканчика вина. Выйдя снова на дорогу, один из них сказал другому:
– Я пройду вперед, брат, а ты скажи мне, прямо ли я иду.
Он прошел полсотни шагов и обернулся. Другой брат сказал ему:
– Да, ты идешь прямо, но скажи-ка, что это за брат идет рядом с тобой?
– Если ты ничего не видишь, для чего ты держишь возле себя зажженную лампу?– спрашивали братья одного слепого старца, сидевшего на краю дороги.
– Чтобы прохожие не натыкались на меня ночью,– отвечал старец.
Однажды епископ посетил монастырь в пустыне. Братья, жившие там только на хлебе и воде, лезли из кожи вон, чтобы приготовить для епископа подобающую трапезу.
В конце обеда, трепеща, они спросили его:
– Владыка, как ты нашел нашу козлятину?
– Случайно, под листиком салата,– отвечал епископ.
В одной деревне разнеслась весть, что в соседнем большом монастыре сменился настоятель. Тут же явился к воротам монастыря какой-то бедняк в лохмотьях и, заметив настоятеля, подошел к нему.
– Отче,– сказал он,– я хорошо знал прежнего настоятеля, который был очень щедр ко мне. Надеюсь, что и ты тоже будешь щедрым...
– Разумеется, брат; но, видишь ли, старый настоятель – это я, а новый явится дней через десять...
Авва Евлогий был однажды так грустен, что не мог этого скрыть.
– Почему ты грустишь, отче?– спросил его один старец.
– Потому что я усомнился в способности братьев познавать великие истины Божий. Трижды я показывал им льняной лоскуток с нарисованной на нем красной точкой и спрашивал, что они видят, и трижды они отвечали: «маленькую красную точку». И никто не сказал: «лоскуток льна».
ЧАСТЬ II. «У мудрого глаза его – в голове его...» (Екк 2, 14)
Один недобрый человек пришел как-то донимать старца своими глупыми вопросами:
– Неужто и вправду ты, такой умный человек, считаешь возможным, чтобы Иона выжил, проведя три дня в чреве кита?
– Не знаю,– отвечал старец,– но я его спрошу, когда увижусь с ним в раю.
– А вдруг он в аду?
– Тогда ты сам его спросишь.
На пороге церкви одного монастыря сидел бедный человек, просивший милостыню.
– Не стыдно ли тебе?– крикнул на него настоятель. – Месяц назад ты был слепым, а сегодня уже однорукий!
– Не гневайся, отче, но лучше радуйся. Я и вправду обрел зрение и так разволновался из-за этого, что у меня отпала рука.
Авва Геразий соглашался один раз в год ходить в Антиохию на проповедь. Послушать его собиралось великое множество народа. Один из братьев как-то спросил его:
– Отче, не искушает ли тебя суетная слава при виде такого множества народа вокруг тебя?
– Нет, брат,– отвечал Геразий,– я думаю, что если бы меня казнили, народа собралось бы еще больше...
Многие отцы-пустынники прожили долго, иные даже больше ста лет. Авва Исайя был одним из таких отцов. В день его столетия один брат, намного его моложе, пришел к нему и сказал:
– Я пришел поздравить тебя, отче, с твоим столетним юбилеем, и я надеюсь, на будущий год мы справим вместе твой сто первый юбилей.
– Я тоже на это надеюсь,– отвечал старец,– ибо, как я погляжу, здоровье у тебя превосходное.
Один брат, вернувшись в свою келью, нашел ее в полнейшем беспорядке. Он готов был уже проклясть виновника такой беды, как вдруг прикусил язык. Он вспомнил слова старца: «Прокляни человека, и будет две могилы».
Авва Исаия сказал: «Если Церкви недостает мужества отстаивать свои взгляды, то это не из-за недостатка мужества, но из-за недостатка взглядов».
Однажды Теревинфский монастырь посетил епископ. Братья лезли из кожи вон, чтобы почтить его и приготовить необычайную трапезу. В конце настоятель с трепетом спросил епископа, как ему понравился обед, и тот отвечал:
– Если бы рыба не была такой же черствой, как лепешка, лепешка такою же соленой, как козлятина, козлятина такой же жесткой, как финики, а финики такими же пресными, как вино, мы бы славно отобедали.
Авва Макарий и авва Виссарион обменивались как-то мнениями об одном монахе.
– Я никогда не слышал, чтобы он плохо говорил о ком-либо,– сказал первый.
– Это, несомненно, оттого,– возразил второй,– что говорит он только о себе.
Однажды в Скитской пустыне случилось неслыханное – дождь лил целых три дня подряд. Молодой монах, испугавшись, спросил у старца:
– Отче, а вдруг это новый потоп?
– Не может быть,– отвечал старец,– ибо бесплодность первого убедила Бога не насылать второй.
Один из отцов пригласил как-то своего собрата разделить с ним хлеб-соль. Видя, что сей последний ест как-то рассеянно, он доброжелательно заметил:
– Брат, если ты ешь без охоты, то не станешь ли ты также без охоты делать и более важные вещи?
В одном монастыре, расположенном на берегу Красного моря, настоятель как-то сказал:
– В нашем монастыре слишком много попугаев.
Братья весьма удивились и попросили у настоятеля разъяснений.
– Много у нас таких, которые говорят, что думают, только когда узнают, что это говорят другие,– отвечал тот.
В одном монастыре настоятель во время собрания братии заснул.
– Умолкнем, братья,– сказали монахи,– дадим поспать настоятелю.
Но тот, подняв голову, сказал:
– Как же мне спать, братья, если вы не будете говорить?
Один брат, посетив авву Евлогия, сперва поздравил его с тем, что тот соблюдал обет молчания уже в течение трех лет. Затем он обязал его говорить, и авва Евлогий произнес:
– Мое молчание немногого стоит. Да, действительно, младенцы кричат, мирские люди болтают, монахи молчат, но святые – поют!
Молодой человек, недавно поступивший в монастырь, увидел как-то настоятеля, который, склонившись на пороге кельи, чистил свои башмаки.
– Отче,– сказал он,– ты чистишь свои башмаки?
– С тех пор, как я настоятель, я не могу чистить чужие,– отвечал тот.
Один из отцов как-то поведал старцу:
– Порой меня терзают сомнения при мысли о том, чем занимался Ной в ковчеге, плавая по безбрежному морю?
– Несомненно, он удил рыбу.
– То-то и оно! А как он это делал, если червячков у него была всего одна пара?
Авва Исаия жил в крайней бедности. После его смерти один из братьев спросил старца:
– От чего он умер? Тот отвечал:
– Я не знаю, от чего он умер, но еще меньше – отчего он жил.
Один старец сказал: «Наихудший момент для безбожника – это когда он чувствует себя преисполненным благодарности, но не знает, кого благодарить».
Блаженный Даниил Скитский, который в юности долго сомневался, предаться наукам или же Господу, убежал в пустыню в день, когда услыхал из уст знаменитого ученого Александрийской школы такое рассуждение:
– От тепла тела расширяются; вот почему летом дни длиннее, чем зимой.
Трое старцев встретились после долгой разлуки. Они были уже весьма преклонного возраста, и среди прочего заговорили о своем здоровье.
– У меня выпали все зубы,– сказал первый из них. – Мне приходится вымачивать хлеб в воде, чтобы проглотить хоть несколько кусочков.
– А мне не хватает слюны,– сказал второй. – Что бы я ни ел, мне приходится класть на язык крупинку соли.
– А я не жалуюсь на отсутствие ни зубов, ни слюны,– сказал третий. – Но вот сегодня утром мой келейник сказал мне: «Отче, еще и полдень не наступил, а ты съел уже три огромных каравая хлеба!» Поистине, память меня покинула.
Один старец сказал: «Всевышний дал нам двое ушей и только один рот для того, чтобы мы говорили вдвое меньше, чем слушаем».
Один разбойник был смертельно ранен в какой-то стычке. Из последних сил он приполз к келье отшельника и простонал:
– Отче, я испытываю адские мучения!
– Как, уже?– воскликнул отшельник.
Один игумен пришел к старцу за советом:
– Отче, какой должна быть проповедь?
– Проповедь,– отвечал старец,– должна иметь хорошее начало и хороший конец. А затем тебе следует как можно больше сблизить их друг с другом.
Один старец, глядя на собаку, подумал: «У собаки так много друзей потому, что она гораздо чаще машет хвостом, чем языком».
Говоря об Адаме, один старец сказал: «Адам оказался первым из длинной череды мужей, жалующихся на пищу, полученную от жены».
В одном монастыре старец толковал Писание. Вдруг он заметил, что один из братьев спит.
– Я продолжу, когда этот брат проснется,– сказал он. Но один из монахов возразил:
– Я думаю, что брат проснется, когда ты закончишь...
ЧАСТЬ III. «Добрый приобретает благоволение...» (Притч 12, 2)
Один старец говорил так: «Если вы будете давать больным и братьям все, что они попросят, у вас будут хорошие больные и плохие братья».
Не раз отцам-пустынникам приходилось иметь дело с кочевыми племенами. Один из вождей такого племени пришел как-то к авве Исаии и заявил, что он желает стать христианином.
– Ты наполняешь радостью мое сердце,– сказал ему старец. – Но у тебя две жены. Нужно, чтобы ты отказался от одной из них.
– Я так и сделаю, если ты, отче, укажешь мне хотя бы одно место в Писании, где осуждается двоеженство.
– «Никто не может служить двум господам»,– отвечал ему старец.
Авва Моисей, обходя пустыню, столкнулся с кочевым племенем, которое справляло пышные похороны. Посреди стойбища, на огромном костре лежало тело вождя племени в богатых одеждах.
– Какой веры был ваш вождь?– спросил старец.
– Увы,– отвечали ему,– он был неверующим.
– Поистине великое несчастье,– сказал тогда авва Моисей,– быть так роскошно одетым и не иметь, куда пойти!
Двое отцов повстречались как-то посреди пустыни. Поклонившись друг другу, один из них спросил другого: