– Отче, не посетишь ли ты меня в Александрии?
И услыхал в ответ:
– Видишь ли, сын мой, ты, посещая кого-либо, выигрываешь время, я же его теряю.
Один старец, осаждаемый демоном уныния, сказал другому:
– Как тяжко стариться!
– Между тем,– отвечал тот,– это единственный способ прожить долго.
– Тебе бы следовало поменьше поститься,– сказали одному старцу.
– Да, но я прекрасно себя чувствую,– возразил тот,– а ведь мне уже восемьдесят лет!
– А вот если бы ты постился поменьше, тебе бы уже было девяносто!..
Один старец сказал: «Безмолвие – одно из самых драгоценных украшений женщины. Вот почему она так редко выставляет его напоказ».
Один старец сказал: «Обыкновенно ошибается тот, кто стремится никогда не совершать никаких ошибок».
Один старец провел долгие годы в духовном борении, и вот однажды у него вырвались слова:
– Господи, если Ты повсюду, как получается, что я так часто оказываюсь где-то еще?
Как-то в келью к старцу явился человек с запиской: «Отче, похоже, кое-кто хочет отправить моего мужа в лечебницу, поэтому я посылаю его к тебе...»
– Я знаю, что некоторые братья говорят обо мне плохо,– сказал один монах старцу.
– Утешайся мыслью, что люди говорят хотя бы у тебя за спиной то, что они действительно о тебе думают,– отвечал ему старец.
Один монах ходил повсюду, утверждая, что нет никого хуже него. Авва Димитрий тогда заметил:
– Этому брату вовсе незачем так умаляться, не настолько он велик.
– Правда ли,– спросили однажды старца,– что авва Серапион не хочет больше жить с тобою в одной келье?
– Правда,– отвечал тот,– и я очень этому рад. Захотели бы вы жить вместе с монахом, который постоянно болтает и жалуется?
– Конечно, нет!
– Вот и авва Серапион не захотел.
Когда авва Диогнет заболел, некоторые братья пригласили к нему врача. Узнав об этом, он сказал: «Самое худшее не болеть, а претерпевать заботу».
– Я пойду за советом к авве Поэмену,– сказал как-то один монах старцу.
– Помни,– отвечал тот,– что спрашивать совета почти всегда значит требовать от других, чтобы они были нашего мнения.
Авва Варсанофий сказал: «Чем менее умен священник, тем мирянин ему кажется глупее». По поводу же александрийских священников, чье поведение оставляло желать лучшего, авва Поэмен сказал: «Многим священникам следовало бы пойти в пустыню, чтобы принять имя "человек"».
Один монах, тяжко согрешивший, пришел к старцу:
– Я не вижу, как я могу испросить у Бога прощения за столь тяжкий грех,– сказал он.
– Сможешь,– отвечал старец. – Ведь Бог гораздо более смиренный, чем мы, люди.
– Отче,– сказал однажды старцу молодой монах,– мне кажется, что авва Кассиан страдает подозрительностью.
– Так и есть,– отвечал старец,– но это добрая подозрительность, ибо он по сто раз на дню прощает тебе ошибки, которых ты и не думал совершать.
«Добродетель находится точно посередине»,– сказал диавол, усаживаясь между двух старцев, которые судили брата.
В одном монастыре молодой монах во время трапезы заметил у себя в тарелке саранчу.
– Смени мне ее,– попросил он брата-повара.
– Попробую,– отвечал тот,– но в это время года саранча – редкость.
Одному могущественному человеку в Антиохии, который мог вызывать дождь и вёдро, старец сказал: «Ты можешь стать еще могущественнее, но ты никогда не сможешь усесться выше собственного зада».
Один старец сказал: «Существуют болезни, которые незачем лечить, ибо только они способны предохранить от других, гораздо худших».
Один александрийский епископ, не привыкший к суровостям монашеской жизни, был как-то вынужден провести ночь в монастыре Эннатон. Перед тем, как растянуться на убогом ложе в отведенной ему келье, он заметил на полу трех клопов. Епископ позвал одного из братьев и сказал ему:
– Ты видишь?
– Не тревожься, владыко,– отвечал тот,– ведь это всего лишь клопы. И потом, погляди, они мертвы...
Поднявшись спозаранку, епископ при виде того брата сказал:
– Три вчерашних клопа действительно были мертвы, но что за толпа собралась на их похороны!
На могиле одного старца была надпись: «Здесь покоится в мире авва Исидор. Тело его погребено в Александрии».
ЧАСТЬ V. «... благоразумные увенчаются знанием» (Притч 14, 18)
– Отче, я начинаю стареть,– вздохнул как-то один брат.
– Если ты хочешь научиться стареть,– отвечал ему старец,– обращай внимание не на то, чего нас лишает старость, а на то, что она нам оставляет.
Авва Исарий как-то заметил: «Для того, кто верует, нет вопросов, а для того, кто не верует, нет ответов».
Молодой монах, не выдержавший суровой жизни пустынника, вернулся в Александрию и бросился в первую попавшуюся таверну.
– Стакан вина до начала дискуссии!
Выпив его залпом, он потребовал снова:
– Хозяин, еще стакан до начала дискуссии!
И еще:
– Весь кувшин до начала дискуссии!
Хозяин, ничего не подозревая, спросил:
– О какой дискуссии ты говоришь, брат?
– О той, которая сейчас начнется, когда я скажу тебе, что у меня нет ни гроша!
Один старец сказал: «Тот, кто думает, что имея деньги, можно сделать все, сделает все, чтобы их иметь».
Один монах спросил как-то старца:
– Отче, я никак не могу взять в толк, какая разница между всесожжением и жертвой?
– Я отвечу тебе небольшой притчей,– сказал старец. – Однажды свинья и курица прогуливались вместе по двору фермы. Проходя мимо дверей кухни, курица заметила: «Судя по запаху, там жарят яичницу с ветчиной. Как видишь, у нас с тобой одна судьба».
– Не совсем так,– отвечала свинья. – Для тебя речь идет лишь о пожертвовании, тогда как для меня – о подлинном всесожжении.
Один человек сказал великому Антонию:
– Ты самый великий монах на всем Востоке!
– Дьявол мне это уже говорил,– отвечал Антоний.
Один молодой монах спросил авву Филарета:
– Почему ты позволяешь этому брату так долго говорить с тобой?
– Я забочусь о его здоровье. Ведь если болтун не найдет в день хотя бы одного собеседника, он задохнется.
– Отче,– спросил один молодой монах,– почему Церковь называет святым пребывание в браке?
– Потому что в нем насчитывается немалое число мучеников!– отвечал с улыбкой старец.
Монаху, который сокрушался о прошлом, старец сказал: «Прошлое подобно разбитому яйцу, а будущее – яйцу, которое предстоит высиживать».
Молодому монаху, который, вернувшись из Александрии, говорил о великой суете и беготне жителей города, старец сказал: «Я не знаю, куда они в конце концов придут, но идут они прямо туда».
– Отче, почему ты всегда так молчалив?– спросил молодой монах авву Серапиона.
– Прежде всего из-за внутренней дисциплины,– отвечал старец. – К тому же, и без этого слишком много людей, которые говорят и говорят, не находя при этом, что сказать.
Один игумен произнес как-то довольно долгую проповедь о творении, которую завершил словами: «Каждый росток травы есть проповедь для того, кто умеет понимать». Несколько дней спустя старец, проходя перед его хижиной, увидел, что игумен подстригает выросшую вокруг траву.
– Как приятно видеть тебя за укорачиванием твоих проповедей!– сказал он.
Один старец сообщил как-то своим собратьям следующую весть: «Вчера авва Агафон зажег огонь и внезапно угас».
Старец показывает послушнику его будущую келью.
– В этой келье,– говорит он,– жили знаменитые отцы Памбо, Сысой, Архинт, Деодат, Климент и Просдоцим.
– Не может быть!– воскликнул изумленный послушник. – Столько отцов жило в такой маленькой келье!
Один старец из Скитской пустыни имел дар пророчества, и много людей приходило к нему. Но вот однажды он заперся в своей келье, не желая больше никого видеть, и стал проводить свои дни в полном молчании. Через год и один день авва Исарий спросил его:
– Брат, почему ты решил перестать пророчествовать?
– Потому что я понял, что для того, чтобы быть пророком, достаточно быть пессимистом,– отвечал старец.
Один монах был недоволен монастырским верблюдом. Старец ему сказал:
– Хоть он и ленив, но, тем не менее, работает целую неделю и ничего не пьет. А сколько людей на свете пьют и потом целую неделю не работают!
Один старец как-то возмущался:
– Не понимаю, зачем в монастыре расписание, если монахи все время опаздывают?
Игумен ему ответил:
– А как бы ты узнал, что монахи опаздывают, если бы не было расписания?
Однажды монастырь аввы Виссариона, чья душевная деликатность была широко известна, посетил епископ. Старец, желая почтить епископа, немного склонного к чревоугодию, постарался приготовить для него достойную трапезу. Но когда епископ ему сказал:
– Авва, надеюсь, ты не стал убивать кошку, чтобы приготовить этого зайца?– старец не смог удержаться и ответил:
– Нет, владыко, я воспользовался уже дохлой.
– Знаешь ли ты, брат, как называется животное, у которого множество ног, зеленые глаза и желтая спинка с черными полосками?
– Нет, я не знаю, брат, но оно как раз ползет тебе за шиворот...
Один старец сказал: «Обманываться самому и не замечать этого настолько же легко, насколько трудно обманывать других так, чтобы они этого не заметили».
На могиле одного старца поместили следующую надпись: «Здесь покоится в мире авва Серафим, умерший от того, что его лягнул осел. Братия до сих пор испытывает боль».
Один старец сказал: «Работа для монаха есть нечто доброе. Вот почему он должен всегда оставлять немного на завтра».
– Брат, где в этой местности наилучшая гостиница?– спросил путник у старца, сидевшего на пороге своей хижины.
– Их тут две, брат,– отвечал старец. – Но в какую бы из них ты ни попал, ты пожалеешь, что не попал в другую.