— Все это крайне неортодоксально, — запинаясь, бормотал Дерек, теребя галстук и неодобрительно хмурясь, но тем не менее поднимаясь.
Кэллум бросил на него успокаивающий взгляд из-под темных ресниц. По крайней мере Дестини, наблюдавшая за ним украдкой, подозревала, что взгляд должен был быть успокаивающим. В действительности же Дерек, кажется, занервничал еще больше. Или, быть может, так и было задумано. Ей никогда не приходилось видеть, как действует власть — подлинная власть. Теперь она это узнала.
Ее тело напряглось до предела, когда дверь за адвокатом закрылась. Она твердо посмотрела на Росса. Второй раз за последние дни ей стало неуютно в своей привычной одежде. Никогда раньше Дестини не приходило в голову, что ее яркие наряды будут так бросаться в глаза здесь, в стране, где все, похоже, одеты во что-то черное, коричневое или темно-синее. Неудивительно, что этот человек считает ее слабым противником.
— Что Дерек рассказал вам обо мне? — нарочито медленно протянул он, сцепив пальцы на коленях и вытянув свои длинные ноги так, что они едва не коснулись ее ног, которые она предусмотрительно убрала под кресло.
— Что вы с моим дядей были готовы заключить сделку о купле-продаже его компании. Но он неожиданно умер. И сделка не состоялась.
— И это все? — Кэллум склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, чего она слышать не могла.
— Есть что-нибудь еще? — вежливо поинтересовалась Дестини.
— И никакой характеристики от себя?
— Я не имею привычки повторять мнение других людей, — спокойно ответила она.
— Да, это я могу понять. Это было бы бедствием в поселке, где живет лишь горстка людей.
— Откуда вам известно…
— Я счел необходимым выяснить все, прежде чем вы приехали сюда. Предупрежден — значит, вооружен. — На самом деле он не делал ничего подобного. Его замечание было не более чем догадкой, и Кэллум не знал, для чего сказал неправду. Втайне он подозревал, что это было вызвано желанием спровоцировать какую-нибудь реакцию с ее стороны. Он привык, что люди реагируют на него, концентрируясь на каждом слове, которое он произносит. И теперь испытывал мелочное раздражение из-за своего пошатнувшегося авторитета в этой области. Она спокойно смотрела на него своими удивительными, цвета морской волны, абсолютно непроницаемыми глазами. — Не ожидал, что вы так хорошо говорите по-английски, — сказал он, меняя тему и украдкой наблюдая, как она заправляет волосы за уши.
Дестини немного растерялась от такой резкой перемены.
— Мои родители всегда разговаривали со мной на английском, где бы мы ни жили. Они считали, что важно хорошо знать родной язык. Впрочем, я так же бегло говорю по-испански и по-французски, правда, с немецким немного не в ладах.
— Разве это не обычное дело? — заметил он сухо, и она взглянула на него, удивленная неожиданным юмором. С некоторым беспокойством Дестини осознала, что, хотя он и старается этого не показывать, смех таится за чувственной складкой его рта.
Она торопливо отвела глаза.
— В поселке живет несколько рабочих-французов, а наши немецкие коллеги наезжают от случая к случаю, поэтому у меня было мало практики в немецком, когда я училась.
— Вы учились?
Это привело Дестини в чувство. Неужели этот человек считает ее тупицей? Только потому, что она жила не так, как он?
— С двух лет, — сообщила она холодно. — Родители были просто одержимы тем, чтобы мое образование не пострадало из-за их образа жизни. Сожалею, что разочаровала вас. А теперь, возвращаясь к делу, я должна сказать, что не правомочна принимать какие-либо решения сейчас. Мне еще нужно посмотреть компанию, встретиться с директорами…
— Вы знаете, почему «Фелт фармацевтиклз» теряет деньги в течение последних пяти лет? — перебил он и, когда она покачала головой, продолжил, не пытаясь избавить ее от подробностей: — Потрясающе бездарное управление. Глупые, непродуманные капиталовложения в малозначимые отрасли, прибыль от которых следовало вложить обратно в компанию…
— Откуда вам это известно?
— Я счел необходимым узнать.
— Точно так же, как сочли необходимым выяснить все обо мне, прежде чем я приехала сюда?
Ему совсем не понравилось напоминание о его маленькой лжи, и он неловко поерзал в кресле.
— Если вы только не дипломированный специалист по бизнес-менеджменту, то вы, возможно, не знаете, что требуется хотя бы поверхностное знакомство с положением дел внутри той компании, управление которой вы собираетесь на себя принять.
— Это обычный здравый смысл, а не управленческое ноу-хау, — сообщила ему Дестини, раздраженная мыслью, что он смотрит на нее свысока.
Кэллум отмахнулся от этого замечания.
— Последние пять лет старый Эйб, этот жалкий ублюдок, будучи прикованным к постели, вынужден был в той или иной степени передать управление своим директорам — милейшим людям, когда им говорят, что делать, но неспособным на самостоятельные шаги.
— А что с ним было?
— С кем «с ним»? — То она хлещет словами, словно плетью, а то вдруг выглядит ранимым ребенком. Какого дьявола добивается эта женщина? Что за чертовщина у нее на уме? Он знавал в своей жизни достаточно женщин, чтобы не удивляться их словам и поступкам, но этой Дестини Фелт удается лишить его душевного равновесия. Как можно быть прямолинейной и скрытной в одно и то же время? Он чуть не заворчал от недовольства. — У него был удар, и он до конца так и не оправился после него, — сказал Кэллум. — Конечно, он оставался главой компании, но его палец уже больше не лежал на кнопке.
— И в этот момент вы решили выйти на сцену, — закончила Дестини за него.
— Это называется «делать бизнес».
— Бизнес без сердца.
— Эти двое, должен предупредить на случай, если у вас хватит глупости ввязаться в это, не ходят рука об руку. — Кэллум не мог припомнить, когда бы чувствовал себя в компании женщины таким бодрым и оживленным. Он искренне надеялся, что она задержится здесь достаточно долго, чтобы он успел насладиться их своеобразным пикированием, но не настолько долго, чтобы помешать его планам. Его глаза переместились с ее лица на выпуклость груди, которая так вызывающе выпирала под тонким платьем. Кэллум резко втянул воздух.
Проклятье, он же помолвлен! Он не должен разглядывать груди другой женщины, отмечая их полноту и мысленно обнажая. Само по себе это равносильно предательству, и он гневно зыркнул на Дестини с безмолвным обвинением, что ей каким-то образом удалось сбить его с пути истинного.
— Почему вы назвали его жалким ублюдком?
— Вы не сможете вернуть компанию к жизни, — сказал Кэллум, поднимаясь. Он неторопливо прошелся по кабинету, мимоходом бросив взгляд на юридические книги, аккуратно расставленные на полках вдоль стены, затем обошел письменный стол и, подойдя к окну, стал смотреть в него. — У вас нет ни опыта, ни денежных средств. Мое предложение безумно щедрое, и Эйб первым признал это. — Он повернулся, присев на край подоконника, и посмотрел на нее. — Будете тянуть — закончится тем, что вам все равно придется продавать компанию, но уже за бесценок, поэтому в ваших интересах сдаться сейчас. И сразу можете возвращаться в свои джунгли. Здесь тоже джунгли, только другие. Не думаю, что вам они придутся по вкусу.
— Для вас это больше чем просто выгодная сделка, верно? — медленно сказала Дестини. — Мне кажется, вы ненавидели моего дядю. Это так? Почему? Каким он был?
— А вы попытайтесь представить. Какой человек завещает свое состояние тому, кого ни разу в жизни не встречал?
— Мне сказали, это потому, что я его единственная кровная родственница. Я полагаю, у него не было собственных детей. Они с моим отцом особо не общались, но все же я его племянница. — Это было достаточно простое объяснение Дерека, но слова Кэллума заставили ее задуматься. Абрахам Фелт и правда ни разу в жизни ее не видел. С отцом они встречались очень редко. За это время в его жизни должны были появиться более близкие и дорогие люди…
— Он оставил все вам, потому что был не способен поддерживать дружбу.
— Господи, но ведь у него же была куча жен!
— Четыре, если быть точным.
— Ну, пусть четыре. Должно же было их хоть что-то с ним связывать.
— Постель и редкие разговоры, насколько я представляю. Но ничего серьезного. Он был известен своим презрением к женщинам.
— Откуда вы это знаете? Нет, не говорите. Вы сочли необходимым выяснить. Я удивляюсь, что у вас еще остается время на работу, мистер Росс, поскольку вы, похоже, в основном тратите его, вынюхивая информацию о моем дяде и его компании.
На какую-то долю секунды Кэллум почувствовал, что прямо-таки онемел от ее сарказма. О да. Приходилось признать, что он получает удовольствие. Как эта женщина может довольствоваться глухоманью панамских лесов? Она умна и проницательна. Он гадал, что же на самом деле представляет из себя жизнь в этом ее поселке. Родившись в каменных джунглях, он воображал себе это маленькое, затерянное где-то в труднодоступной глуши сообщество как очаг жарких дискуссий и разговоров до предрассветных часов. Не говоря уж об испепеляющем сексе. В конце концов, чем еще там можно заниматься? Год за годом, отрезанным от цивилизации, в окружении враждебной природы?
— Вообще-то ваш дядюшка всегда открыто разглагольствовал о многих вещах, включая и свои кратковременные романы.
— Он оставил немного акций Стефани Фелт, вашей невесте, — заметила Дестини. — А как насчет остальных его приемных детей?
— Других не было.
Она чувствовала, как вопросы, оставшиеся без ответа, летают в голове, словно пчелиный рой. Было что-то очень личное в его желании завладеть ее компанией. Что? И является ли сводная кузина Стефани частью его плана? Полезная связь, которая принесет с собой акции? Недостаточно, чтобы обеспечить полный контроль над компанией, но достаточно, чтобы принимать активное участие в ее работе. Участие и — через Стефани — голос.
Или же ее связь с компанией просто совпадение? И он действительно любит кузину?