— Вы собираетесь выдать госпожу Юлису замуж? — вскинул брови лекарь, подумав, что эта новость может позабавить государыню. — Кто же этот счастливчик? Надеюсь, он понимает, что должен неустанно благодарить небожителей за подобное сокровище?
— Ещё ничего не решено, господин Акций, — торопливо заговорила хозяйка дома, досадливо зыркнув на беззвучно плачущую свекровь. — Вы же понимаете, что внучка сенатора Госпула Юлиса Лура — не дочь какого-нибудь лавочника? Мы ещё даже не успели составить гороскоп племянницы. А как без этого выбрать подходящего спутника жизни?
То ли в подтверждение слов невестки, то ли наоборот, возражая ей, старушка громко высморкалась, но ничего не сказала.
— Нет уж, — игнорируя её реакцию, вздохнула супруга регистора Трениума. — Пусть поживёт дома. Привыкнет к нам и к Радлу, обучится манерам поведения, приличествующим девушке её происхождения. А мы пока подумаем, посоветуемся с хорошим гадателем. Замужество — шаг серьёзный.
Неторопливо пережёвывающий лепёшку с сырной приправой, врачеватель понимающе кивал, испытывая сильнейшее недоверие к словам женщины. Его весьма удивила подобная спешка, и он мысленно пообещал себе непременно проверить: так ли уж случайно оговорилась Торина Септиса Ульда? И узнать: кто мог согласиться взять в жёны неизвестно откуда взявшуюся девицу?
К тому же ещё до посещения дома регистора Трениума царедворец узнал, что данная семья отличается строгостью нравов и приверженностью к исконным радланским обычаям. Поэтому ему стало весьма любопытно — насколько выбранный для племянницы жених отвечает подобным критериям?
Докэста Тарквина Домнита, как все женщины, любила посплетничать, и хорошо знавший свою царственную пациентку Акций не без основания предполагал, что история с поспешным замужеством Юлисы её немного позабавит.
— Я уверен, что ваш выбор будет наилучшим, госпожа Септиса! — проговорил гость, поднимая бокал. — Да пошлют небожители вашей племяннице достойного жениха!
— Так хочется увидеть нашу девочку счастливой и богатой, — прошептала старушка.
— У меня есть чудодейственный эликсир "Сила Питра", способный помочь вашей племяннице побыстрее встать на ноги, — сказал лекарь, вытирая губы. — Он приготовлен по тайному рецепту келлуанских магов, и большинство из его компонентов в Империи просто не найти. Я пришлю вам немного.
— Да хранят вас все боги, господин Акций! — бурно, но не слишком искренне поблагодарила хозяйка дома. — Мы заплатим любые деньги.
— Не нужно! — царственным жестом отмахнулся хранитель здоровья государыни. Он как раз собирался заменить отвар свежим. — Считайте это подарком от её величества и меня.
От этих слов собеседница буквально расцвела.
— У меня нет слов, чтобы достойно выразить вам свою признательность за столь неслыханную щедрость, господин Акций! Но я обязательно расскажу о ней мужу, и вы скоро убедитесь, что наша семья умеет быть благодарной.
— Это совершенно излишне, — пьяно рисуясь, покачал головой царедворец. — Я лишь исполняю волю её величества. Вот кого вам следует благодарить.
— Это уж непременно! — проникновенно пообещала матушка регистора Трениума. — Я завтра же отправлюсь в храм Ноны, принесу в жертву самую жирную овцу и буду молить пресветлую богиню о счастье и долголетии государыни! Хвала небожителям за то, что у нашего императора такая великолепная супруга, чьё великодушие столь же бесподобно, как её неземная красота и божественная мудрость!
Чувствуя себя сытым и пьяным, лекарь удовлетворённо рыгнул, демонстрируя хозяевам степень своего насыщения.
— Ваш повар, госпожа Септиса, сделает честь и императорской кухне, а радушное гостеприимство, с которым меня встретили в этом доме, тронуло до глубины души. Пока в нашей стране есть такие семьи, как ваша, в ней будет жить дух древних героев, и Радл останется таким же прекрасным, могучим и непобедимым! Однако, как ни прекрасно здесь, мне пора вас покинуть.
— Но вы же ещё не отведали ни яблок в меду, ни сушёных фиников, господин Акций! — всплеснула руками супруга регистора Трениума. — Я сейчас же прикажу их подать!
— Нет, нет, госпожа Септиса! — энергично запротестовал мужчина. — Я уже достаточно поел, а время для того, чтобы безоглядно наслаждаться яствами, увы, ещё не наступило. Мне необходимо рассказать её величеству о самочувствии госпожи Юлисы и направить к вам помощника с эликсиром.
Он добродушно засмеялся.
— Если я задержусь за этим столом хотя бы на минуту, то уже ничего не успею сделать сегодня.
— Тогда позвольте хотя бы проводить вас до двери, господин Акций, — предложила хозяйка дома, набрасывая на голову накидку.
— Для меня это будет честь, госпожа Септиса, — улыбнулся гость с пьяной галантностью.
Шагавшая впереди невольница с распухшим носом предупредительно отвела в сторону край тяжёлого занавеса, отделявшего семейную часть дома от первого внутреннего дворика.
— Эликсир будете давать госпоже Юлисе каждый день перед обедом, — внезапно остановившись, проговорил лекарь. — По двадцать капель на дебен разведённого вина.
— Я прослежу за этим, господин Акций, — пообещала собеседница.
Сделав несколько шагов, охранитель здоровья государыни опять остановился и вновь обратился к ней:
— Если хотите, чтобы племянница быстрее оправилась от приступа — увезите её из Радла.
— Как это, господин Акций? — вытаращила глаза женщина. — Куда?!
— Так у вас же есть усадьба?! — вскинул брови гость, и дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — Как подсказывает мой опыт, душевные расстройства, вызванные чрезмерной усталостью и сильными переживаниями, лучше всего проходят вдали от городской суеты.
— У нашей племянницы не было никаких переживаний, господин Акций! — как-то уж слишком поспешно и решительно заявила супруга регистора Трениума, укрепляя зародившиеся в душе царедворца смутные подозрения.
— Да?! — не скрывая иронии, усомнился врачеватель. — Полагаете, долгожданная встреча с родственниками не вызвала в душе госпожи Юлисы сильных чувств? Помните историю поэта Веста Онвия Глама?
— Этот тот юноша, что писал крайне непристойные стихи? — уточнила Септиса.
— А ещё его приговорили к смерти за связь с заговорщиками, — напомнил лекарь. — Но император помиловал несчастного. Указ зачитали прямо перед казнью, а через несколько минут он умер, не выдержав нечаянной радости. Ваша племянница претерпела за время своего путешествия множество бед и лишений. Даже в Империи её едва не посадили на кол. Оказавшись среди любящих людей и почувствовав себя в безопасности, госпожа Юлиса чересчур сильно обрадовалась, что и привело к столь печальным последствиям. Именно поэтому ей нужен отдых. А весной за городом особенно хорошо.
Он вздохнул, глядя куда-то мимо застывшей в напряжённом ожидании слушательницы.
— Распускаются листья, зеленеет трава. Артеда пробуждает мир к жизни. Наполненный весной воздух лугов и виноградников для усталой души гораздо полезнее грубых городских запахов.
— Я передам мужу ваши слова, господин Акций, — пообещала супруга регистора Трениума.
— До свидания, госпожа Септиса, — попрощался лекарь, шагнув в предупредительно распахнутую дюжим привратником, калитку.
Так рано возвращаться в Цветочный дворец не хотелось, и хранитель здоровья государыни направился в бани Глоритарква. Сегодня императрица ждала к ужину племянника с женой и сыном. Поскольку будут только свои, Докэста Тарквина Домнита захочет видеть за столом и своего верного наперсника. Однако Акций чувствовал себя слишком сытым и пьяным для умной беседы. Чтобы не опозориться в глазах родственников царственной пациентки, необходимо вернуть телу бодрость, а разуму остроту.
Как следует пропотев в жарком зале, он отдался в умелые руки рабов-массажистов, не забывая, сквозь наваливавшуюся дрёму давать им необходимые указания. Потом ополоснулся в бассейне с тёплой, почти горячей водой, где встретил одного из своих многочисленных знакомых и выслушал свежие новости.
Весь Радл горячо обсуждал арест возничего Арифиза, выступавшего на лошадях из конюшни Вула Бнора. Императорский претор Геган обвинил многократного победителя гонок в жульничестве. Тот якобы подкупал обслуживавших ипподром рабов, и те портили колесницы соперников. Подобные досадные происшествия случались и раньше, но в данном случае всех удивило то, что хозяин лошадей, один из богатейших хлеботорговцев столицы, не сделал даже попытки заступиться за Арифиза. Царедворец уже слышал эту историю, но собеседник, хихикая, сообщил, будто бы всё дело в сыне Бнора, воспылавшего к мужественному возничему недостойной радланина страстью.
— Теперь ему грозит каторга за обман на гонках, — печально покачал головой знакомый. — И мы лишимся удовольствия видеть его на ипподроме.
— Да, — согласился лекарь. — Мало, кто решался так лихо поворачивать, как Арифиз.
Ещё немного поговорив о лошадях и скачках, он собирался распрощаться, но собеседник неожиданно спросил, заговорщицки понизив голос:
— А правду говорят, будто его высочество Вилит добился взаимности от Неоны Тулии?
— Какой такой Неоны? — насторожился приближённый императрицы, с досадой подумав: "О боги, и этот туда же!"
— Дочери сенатора Гнея Тулия Фаса, — оглядываясь по сторонам, уточнил знакомый, подтверждая самые худшие подозрения.
— Нет, неправда, — снисходительно покачал головой царедворец. — Поменьше верьте слухам, господин Барк. Принц, конечно, весьма пылкий молодой человек и пользуется успехом у женщин. Но он никогда не станет связываться со столь юной и наивной особой. Ей, кажется, нет и тринадцати?
— Я слышал, недавно исполнилось четырнадцать, господин Акций, — возразил собеседник.
— Разница слишком несущественна, — усмехнулся лекарь. — К тому же его высочество последние три месяца почти не появлялся в столице.
Окинув задумавшегося Барка насмешливым взглядом, он направился в прохладный зал, где увидел главного смотрителя радланского порта Аппия Оропуса Треуна в компании управителя военной верфи Авла Папа Даума.