Но едва повозка свернула, и под её колёсами вместо тряских камней оказалась мягкая просёлочная дорога, регистор Трениума очнулся от дрёмы, и потянувшись, пробормотал:
— Уже недалеко, госпожа Юлиса. Устали?
— Да, господин Септис, — со вздохом призналась изрядно утомлённая племянница. — И голова сильно болит.
— Подождите немного, — посочувствовал ей дядюшка. — Скоро приедем. Поужинаете и ложитесь отдыхать.
Отодвинув край занавеса, он обратился к сидевшему на передней скамеечке Бесту:
— Наша спальня готова?
— Она всегда готова! — бодро отрапортовал тот. — Мы каждый день молим богов, чтобы вы осчастливили нас своим посещением.
— Проводишь в неё госпожу Юлису, — распорядился владелец усадьбы. — Я посплю в комнате детей.
На западе давно исчезли последние отблески заката, неполный диск Луны уже сиял среди звёзд, густо разбросанных по тёмно-синему небу, когда усталый мул втянул фургон в широко распахнутые ворота.
К тому времени Ника успела окончательно вымотаться. Девушка плохо помнила, как Риата Лация помогала ей выбраться из повозки, как при свете факелов они шли к большому каменному дому с остроконечной крышей.
В просторном зале, освещённом пляшущим пламенем горящего очага, их ждал накрытый стол. Пожилая, полная женщина в фартуке торопливо сняла с огня закопчённый бронзовый котёл.
Болела голова, налитые свинцом веки смыкались, Ника совершенно не чувствовала вкуса еды, и утолив первый голод, попросила показать ей комнату.
Быстро переодевшись в ночную рубашку, она без сил рухнула на зашуршавший свежей соломой тюфяк.
И тут же перед глазами предстал знакомый больничный коридор, где Виктория Седова когда-то осваивала искусство управления инвалидным креслом.
Сейчас девушка тоже изо всех сил упиралась руками в закреплённые на колёсах металлические обручи, заставляя своё скорбное транспортное средство рывками двигаться по блестящему, чисто вымытому линолеуму.
Натужно пыхтя, она упорно катила в сторону холла, где уже собрались на обед ходячие больные отделения.
Мимо проплывали белые двери палат, развешанные на стенах аляповатые картины и большой яркий плакат, предупреждающий об опасности СПИДа и популярно разъяснявший способы его передачи от человека к человеку.
Странно, но почему-то именно этот запаянный в пластик постер больше всего привлёк внимание Ники. Словно изображение страстно целующейся парочки или пачки презервативов напомнили о чём-то настолько важном, что девушка проснулась, какое-то время бестолково таращась на просвечивавшую сквозь доски обрешётки, черепицу.
Наконец, она сообразила, где находится, и сладко потянувшись, осмотрелась. В просторной комнате с широкой кроватью, сундуком и шкафом у стены никого не было. Полоски солнечного света с вечно танцующими пылинками, пробиваясь сквозь жалюзи, падали на расстеленную на полу медвежью шкуру.
Не оштукатуренные, сложенные из тёмно-серых камней стены придавали помещению мрачно-неприветливый вид.
С лёгким скрипом отворилась дверь.
— Доброе утро, госпожа, — улыбаясь, поприветствовала покровительницу служанка. — Завтрак подавать?
— Сначала умыться, — ответила девушка, спуская ноги с кровати и погружая ступни в длинный, жёсткий мех.
— Быть может, пройдёте в ванную? — предложила отпущенница.
— А она здесь есть? — удивилась и обрадовалась Ника.
— Да, госпожа, — кивнула Риата Лация. — И вода ещё не остыла.
— Тогда пошли, — секунду подумав, решила покровительница.
В зале, служившем одновременно кухней и зимней столовой, их встретила знакомая полная женщина.
— Здравствуйте, госпожа Юлиса, — поклонилась она. — Завтрак подавать?
— А господин Септис ел? — вопросом на вопрос ответила девушка.
— Давно уже, — широко улыбнулась толстуха. — Они ушли поля смотреть.
— Тогда я сперва помоюсь, — сказала Ника.
— Сюда, госпожа, — позвала служанка, указывая на узкую дверь справа от очага.
Ванная комната оказалась совсем крошечной с маленьким бассейном, наполненным относительно чистой водой. Однако, несмотря на скромные размеры, здесь имелось полужидкое мыло нескольких сортов в глиняных горшочках, губки, привезённые с берега моря и даже ароматическое масло, которым Риата Лация предложила натереть свою покровительницу.
Но та посчитала подобную процедуру излишней.
Госпожа Септиса не преувеличивала, когда хвалила кулинарные способности Зеты.
Отдохнувшая и посвежевшая после купания девушка смогла по достоинству оценить разваренный горох с оливковым маслом, а булочки с мёдом и густым жирным молоком оказались просто потрясающими на вкус.
Посчитав, что "проболела" достаточно, она начала "поправляться" и с аппетитом слопала всё.
— Госпожа Септиса приказала, — со значением проговорила стряпуха, ставя перед ней миску с финиками.
Полакомившись сушёными фруктами, Ника вернулась в спальню. Всё-таки "выздоровление" не должно выглядеть слишком стремительным. Во всяком случае, пока в поместье гостит дядюшка со своими коскидами.
Забравшись под одеяло, она вновь вспомнила странный сон. Почему ей так врезался в память именно тот плакат? Причём тут СПИД? Об этом заболевании здесь никто и слыхом не слыхивал. А презервативы? Считается, что это лучшее средство профилактики не только от ВИЧ, но и от прочих болезней, передающихся половым путём. Однако она вроде бы ни с кем в столь тесные отношения вступать не собиралась.
— А муж? — одними губами прошептала девушка, подумав: "Он хоть и лагир, но всё же вдруг захочет разнообразить свою интимную жизнь?"
И в тот же миг перед мысленным взором всплыло одутловатое лицо Постума Авария Денсима.
— Жёлтое! — вскричала попаданка по-русски, резко сев на постели. — Гепатит! Он же тоже передаётся…
— Что вы сказали, госпожа? — удивилась служанка, перебиравшая вещи в сундуке.
— Ты вчера видела моего жениха? — вместо ответа спросила покровительница. — Утром, когда мы возле его дома останавливались.
— Нет, госпожа, — покачала головой отпущенница и осторожно поинтересовалась. — А что случилось?
— Ничего, — отмахнулась девушка, вновь опускаясь на подушки.
Внезапная догадка о том, что её потенциальный супруг может болеть гепатитом, не давала Нике покоя. Поэтому, когда к ней заглянул весьма довольный регистор Трениума, она спросила:
— Господин Септис, а к какому народу принадлежит господин Аварий?
— Он настоящий радланин! — с апломбом заявил дядюшка.
— Как-то непохож он на радланина, — робко возразила племянница. — Вот вы или мой отец — оба высокие, статные, а господин Аварий коренастый, плотный, да и кожа какая-то жёлтая. Его предки были случайно не из сунгов?
— А вы наблюдательны, госпожа Юлиса, — судя по голосу, вопрос собеседнику явно не понравился. — Нет, не из сунгов. Я слышал, его прадед был вождём этусков. Но разве это имеет какое-то значение? Род Септисов восходит к ковнам, что не мешает нам быть настоящими радланами!
— Мне просто стало интересно, господин Септис, — обиженно надула губы девушка. — Всё-таки я за него замуж выхожу.
— Ох уж это женское любопытство, — смеясь, покачал головой регистор Трениума. — Вечно вам всё хочется знать. Твой жених — замечательный человек: богатый, знатный, обласканный его величеством. А лицо…
На миг задумавшись, дядюшка пожал плечами.
— Да он только недавно желтеть начал. Время, наверное, пришло. Все мы не молодеем с годами. Я вот раньше румянее был и стройнее.
"Значит, точно гепатит", — подумала Ника, почувствовав, как по спине пробежали мурашки. Ложиться в одну постель с Постумом Аварием Денсимом ей ещё сильнее расхотелось.
Видимо, мужчина заметил реакцию собеседницы, но понял её по-своему.
— Не переживайте, госпожа Юлиса, если сенаторы попытаются затянуть дело, мы объявим о вашей помолвке и сыграем свадьбу.
Слова дядюшки ударили, словно набитый песком мешок: мягко, но сильно.
— Но мы же решили, — ошарашенно пробормотала племянница. — Пока имение не вернут…
— Нет, нет, — покачал головой дядюшка. — Долго я ждать не буду.
— Нужно ли спешить, господин Септис, — взяла себя в руки девушка. — Вы же сами согласились, что в данный момент мне выгодно предстать перед всеми бедной, обиженной сиротой, а не невестой богатейшего человека Империи.
— Сейчас да, — согласился регистор Трениума. — Но если в Сенате начнут тянуть время…
Ника нервно сглотнула.
— Не беспокойся, — снисходительно усмехнулся собеседник. — Поверь, я прекрасно знаю радлан. Думаешь, легко каждые три года избираться регистором? Кроме денег нужно ещё и с толпой ладить, а это непросто. Горожане любят занимательные истории. Думаю, им понравится, если на помощь сироте, безуспешно пытавшейся добиться справедливости, придёт богатый и уважаемый человек. Тогда никому не придёт в голову упрекать его за то, что он взял её в жёны!
Он довольно рассмеялся, хлопнув себя по коленкам.
— Ну, госпожа Юлиса, хорошо я придумал?
— Да, господин Септис, — только и смогла пробормотать племянница подумав: "А ещё говорят, что предвыборные технологии придумали в двадцатом веке!". — А вы уже говорили об этом с господами Аварием и Юлисом?
— Ещё нет, — посмурнел дядюшка. — Но думаю, они со мной согласятся. Если Сенат не отдаст тебе имение, у нас не останется другого выхода, как только отдать тебя замуж. А уж Аварий Домилюс из них всё равно вытрясет.
"Неужели ты боишься, что он передумает? — догадалась Ника. — Ну конечно, сдать меня мужу, а в качестве приданого отдать земли, которые надо ещё вернуть."
Скрупулёзно выполняя инструкции госпожи, Зета перед обедом принесла гостье бокал разведённого вина с чудодейственным зельем, подаренным лекарем императрицы.
Кроме владельца имения, его племянницы и коскидов, за столом присутствовал управитель Фрон Бест. Прислуживала его супруга с двумя миловидными, хотя и немолодыми рабынями.
Очевидно, регистор Трениума остался доволен осмотром поместья. Он широко улыбался, много шутил и сам первым смеялся над своими не всегда удачными остротами. Глядя на него, приближённые тоже принялись рассказывать весёлые и непристойные истории. Так что обед прошёл в тёплой и дружественной обстановке.