Ободрённая первым успехом, Ника решила, что сейчас самое время произнести заранее заготовленную речь:
— Я благодарна бессмертным богам за высокую честь пребывать в священных стенах, где родилась радланская держава, и предстать перед людьми, составляющими властную и нравственную основу Империи.
— Ты здесь для того, чтобы отвечать на вопросы, а не трепать языком! — выкрикнул Аттил. Но девушка и не думала останавливаться, тем более, что дядюшка хотя и хмурился, но не торопился ни гладить волосы, ни скрещивать руки на груди. Похоже, он тоже слегка обалдел от её смелости, как и все остальные.
— Однако, мне понятна и высочайшая ответственность, которую налагает на любого радланина это овеянное славой и мудростью место. Я бестрепетно отдаю свою судьбу в ваши руки, ибо уверена в том, что принятое здесь решение будет совершенно беспристрастным и продиктованным исключительно заботой о незыблемости основ Империи, уважением к её законам, а также послужит всеобщему благу, забота о котором во все времена являлась отличительной чертой Сената великого Радла.
Поклонившись на три стороны так, чтобы не обидеть никого из рассевшихся на трибунах, Ника застыла, крепко сжав скрытые под накидкой кулаки. Сердце гулко колотилось о рёбра, а внутренности, казалось, начали сворачиваться в тугой, холодный комок.
— Как сумели спастись ваши родители, госпожа Юлиса? — для начала поинтересовался викесарий.
Девушка в который раз поведала о верном рабе Госупла Юлиса Лура, сумевшем доставить записку с предупреждением об опасности в Домилюс, где в это время жил младший сын сенатора с женой.
— Они бежали, намереваясь затаиться где-нибудь на просторах Империи в надежде переждать разразившуюся над нашим родом грозу, а потом вновь попытаться восстановить своё доброе имя.
Благодаря совершенной акустике, трагический голос рассказчицы чётко доносился не только до самых верхних скамеек, но и ясно звучал в переполненном людьми коридоре.
— Однако погоня продолжала упорно преследовать их, не давая никакой возможности скрыться. Тогда отец решил временно покинуть Империю и укрыться на Западном побережье, а чтобы сбить врагов со следа, отправился через Рифейские горы по тропе, о которой узнал от тамошних горцев.
— Где и погиб! — рявкнул Аттил. — Об этом все знают!
— Кроме Нера Фабула Ценсора! — огрызнулась Ника. — Иначе, зачем он явился со своими людьми в Канакерн, где продолжил искать моих родителей!
— Опять ложь! — вновь завопил ужасно недовольный бородач. — Фабул добрался только до Рифейских гор! Он убедился в смерти сына господина Госпула Юлиса Лура и вернулся в Радл, чтобы доложить императору!
— Я лишь повторяю то, что говорил отец! — отчеканила рассказчица. — А он ещё ни разу в жизни меня не обманывал!
— Ну, здесь легко установить истину, господин Аттил, — вступил в разговор Касс Юлис Митрор. — Достаточно посмотреть документы суда над заговорщиками.
— Это необходимо сделать как можно быстрее, господин Квант! — потребовал сенатор Аттил, потрясая указательным пальцем.
Меланхолично кивнув крючковатым носом, викесарий обратился к писцам:
— Укажите: к следующему заседанию затребовать в хранилище показания Нера Фабула Ценсора об аресте родственников сенатора Госпула Юлиса Лура.
Один из невольников принялся тут же царапать бронзовой палочкой по навощённой табличке.
Убедившись, что его распоряжение выполняется, старик, пожевав сухими губами, неожиданно изрёк:
— В те годы я служил квестором и принимал некоторое участие в расследовании заговора Китуна. Прошло уже много лет, но я прекрасно помню, что отряд Фабула вернулся в Радл последним. Он очень жалел, что так и не сумел найти сына сенатора Юлиса на Западном побережье.
По залу прокатился лёгкий шум. В коридоре кто-то хихикнул, но на него тут же зашикали. Аттил мрачно насупился, скрестив руки на груди.
Посчитав инцидент исчерпанным, Ника продолжила:
— Пока мама пряталась на съёмной квартире, отец, отчаявшись найти спасение у цивилизованных народов, решил скрыться где-нибудь очень далеко, у тех из варварских племён, что не отличаются особенной кровожадностью. Тогда один из мореходов — господин Картен предложил ему отправиться в Некуим. Земля та велика, а путь до неё известен далеко не каждому мореплавателю.
Она остановилась, переводя дух и как бы обозначая окончание первой части своего повествования.
— Из какого города или деревни ваш отец отправился через Рифейские горы, госпожа Юлиса? — поинтересовался незнакомый сенатор. — Где начинается та неизвестная тропа?
— Я не знаю, — равнодушно пожала плечами девушка. — Отец никогда не называл то место. После смерти мамы он вообще не любил говорить о том, что с ней связано. В том числе и об их бегстве из Империи.
— Так вы даже не знаете, где скрывались ваши родители перед тем, как оказаться в Канакерне? — тёмные брови собеседника чуть приподнялись, а в голосе прозвучала нескрываемая ирония. — Об этом ваш отец тоже ничего не говорил?
По залу прошелестел лёгкий смешок. Мельком глянув на дядюшку, Ника увидела, что тот тоже насупился.
— Ну, почему же? — усмехнулась она. — Рассказывал. Сначала они с мамой сбежали в Бенер, потом в Парину, что на границе пустыни. Из неё в Наракий. Название этих городов я запомнила хорошо.
Девушка перечислила ещё пять городов, где пытались найти спасение несчастные супруги.
— Разумеется, это не все места, где им приходилось останавливаться, — с сожалением вздохнула рассказчица. — Но остальные не сохранились в моей памяти. Очевидно, отец их редко упоминал.
— Что случилось с вашими родителями потом, госпожа Юлиса? — воспользовавшись молчанием коллег, спросил Касс Юлис Митрор.
Ника поведала набившую оскомину историю пребывания Лация Юлиса Агилиса и его жены среди аратачей, о тяжёлой жизни в диких лесах, о их тоске по родине, о смерти матери и безутешном горе отца.
— Да это просто очевидное враньё! — взорвался Аттил. — Разве можно поверить в то, что радланский аристократ, представитель славного рода, подарившего Радлу таких отважных героев, как Генерал Крус Юлис Стукум, откажется трусом, выбравшим вместо схватки с преследователями и почётной смерти от меча бесконечное бегство, с последующим прозябанием среди дикарей в их грязных, пропахших дерьмом хижинах!
Последние слова бородач выкрикнул, гневно потрясая кулаками.
Сенаторы начали настороженно переглядываться. Толпа в коридоре глухо заволновалась. Брови Касса Юлиса Митрора озабоченно сошлись к переносице.
— Эта девка клевещет не только на сыновей Госпула Юлиса Лура, но на весь род младших лотийских Юлисов, и поэтому должна быть наказана!
Вот тут попаданке всерьёз поплохело, ибо насколько она сумела разобраться в причудливых переплетениях, изрядно приправленных лицемерием радланской морали, возмущённый оратор в чем-то прав. Не к лицу радланину, да ещё аристократу, бегать от смерти, а тем более прятаться от неё у варваров.
Ника бросила отчаянный взгляд на регистора Трениума, но тот только хлопал ресницами, от чего выглядел совершенно беспомощным. Видимо, она ошиблась, когда полагала, что нынешние владельцы Домилюса не подготовились к встрече с ней.
— Разве не доблесть и бесстрашие являются отличительными чертами истинных аристократов? — продолжал вдохновенно вещать краснобай, принимая картинные позы. — Анк Гегар Тур в одиночку дрался с целым отрядом врагов на мосту через Пану. Эмил Фол Бара, попав в плен к варварам, предпочёл смерть бесчестью! Пирм Нав Белур героически защищал ворота Урии! Так неужели Лаций Юлис Агилис, достойнейший потомок рода младших лотийских Юлисов, позволил бы себе сбежать перед лицом опасности, забыв о долге и чести? Нет, конечно! А значит, эта особа нам лжёт и на самом деле не имеет никакого отношения к славному Госпулу Юлису Луру!
Чувствуя, что буквально задыхается под валом самой откровенной и дешёвой демагогии, которая, однако, явно находит отклик у слушателей, девушка, не выдержав, закричала, без труда перекрыв голос болтуна:
— Не сметь так говорить о моём отце!!!
Руки её до боли сжались в кулаки, верхняя губа чуть приподнялась, словно в оскале, а по телу как будто пробежали электрические искры. За последние годы она невольно стала считать Наставника, если не отцом, то очень близким человеком, а ни одна дочь в её понимании не может спокойно реагировать на подобные оскорбления.
Однако в этом случае ораторша, видимо, слегка переборщила, потому что побледневший дядюшка принялся судорожно приглаживать короткие волосы не одной, а сразу двумя руками. И прочие присутствующие тоже явно обалдели от подобной дерзости.
— Да она обезумела! — взревел раненым бизоном Аттил. — Стража, хватайте мерзавку! Она посмела поднять голос на сенатора!
Однако стражники не двинулись с места, вопросительно глядя на тоже пребывавшего в ступоре викесария.
Лихорадочно обдумывая сложившуюся ситуацию, Ника с предельной ясностью поняла, что любые извинения или оправдания сейчас будут равносильны признанию правоты слов оппонента, следовательно, ей остаётся только и дальше вести свою линию.
— Я никому не позволю оскорблять моего отца! Он бежал, выполняя приказ родителя и спасая мою мать! Но разве истинный радланин не должен чтить волю предков и заботиться о членах семьи? Так чем же Лаций Юлис Агилис запятнал свою честь?
Медленно поворачиваясь, девушка обвела тяжёлым взглядом начинавших приходить в себя зрителей.
— Напомню тем, кто плохо слышит, Нер Фабул Ценсор со своими людьми так и не нашёл моих родителей! Ему не удалось загнать их в такое положение, когда единственным достойным выходом остаётся самоубийственная схватка. И у кого-то язык поворачивается назвать это трусостью?! Тогда почему Мета Корнелла Стара в Радле считают героем, хотя он почти месяц уводил легионы от войск барцев?
— Потому что Корнелл их всё-таки разбил! — выкрикнул кто-то из сенаторов.
— А мой отец спас свою жену и дал мне возможность появиться на свет! — мгновенно среагировала Ника, вызвав своим замечанием смешки в коридоре.