Не глядя на слегка стушевавшихся молодых людей, она взяла ещё один пирожок.
— И если предположить, что где-то есть реки, более полноводные чем Лаум, то живущие на её берегах люди могут и не знать, что вода в море солёная. Во всяком случае, для того, чтобы это выяснить, глотков придётся сделать много. Поэтому ваше утверждение, господин Герон, кажется мне довольно спорным. Для правильных выводов нужен более длительный анализ.
Принц вновь рассмеялся, но на этот раз беззвучно.
— И где же текут такие реки, госпожа Юлиса? — дурашливо вскинул брови вновь вернувший себе прекрасное расположение духа собеседник. — Уж не в Некуиме ли?
— Не знаю, — беспечно ответила она. — Мир велик. Во всяком случае, гораздо больше того, что изобразил на своей карте Приклид Хиосский.
— У вас богатое воображение, госпожа Юлиса, — усмехнулся принц.
— Мне трудно судить, ваше высочество, — скромно потупила глазки девушка. — Со стороны виднее.
— Что намереваетесь делать с имением, госпожа Юлиса? — спросил спутник Вилита, исполнявший обязанности виночерпия, вновь наполняя её чашу.
— Сначала мне его надо вернуть, господин Сциний, — покачала головой собеседница. — А наши сенаторы, кажется, не очень торопятся исполнять законы, принятые их предшественниками.
— Просто они вам не верят, госпожа Юлиса, — не удержался от ядовитой шпильки двоюродный братец. — Уж слишком необыкновенно выглядит ваша история… со стороны.
— Вы тоже в ней сомневаетесь? — подавшись вперёд, тут же спросил Вилит.
— Госпожу Юлису узнали отец и бабушка, ваше высочество, — с заметной иронией в голосе ответил отпрыск регистора Трениума. — Как же я могу им не верить?
Многозначительно хмыкнув, сын императора посмотрел на Нику.
— Наяву, ваше высочество, порой происходят такие вещи, которые не придумает ни один сказочник.
— Например, госпожа Юлиса? — тут же пристал к ней Герон.
— Ну вспомните хотя бы тот случай с неким сотником, о котором писал Гнейс Антон Дин, — тут же отыскала подходящий исторический пример собеседница. — Он пьяным забрёл в лагерь врагов. Однако боги его сохранили, и он не только сумел выбраться целым и невредимым, но и прихватил часть вражеской казны.
— Рун Фарк Беат, — кивнул Сциний. — Я тоже читал об этом случае. Это произошло в "эпоху горя и слёз" неподалёку от Ароера. Там в храме Семрега до сих пор висит серебряный светильник, который он пожертвовал во знаменование своего чудесного спасения.
Девушка могла бы привести ещё несколько "всем известных" случаев из радланской истории, но там речь шла об особо удачных предсказаниях, поэтому, зная трепетное отношение аборигенов ко всякого рода суевериям, решила ограничиться рассказом о чрезвычайно везучем сотнике.
— Я родилась очень далеко отсюда, — проговорила Ника, со спокойной уверенностью глядя в глаза принца. — Я милостью богов счастливо пересекла океан на судне Мерка Картена, и обвинять меня во лжи только на основании того, что кому-то кажется невероятным — просто глупо.
Она обернулась к недовольно хмурившемуся братцу.
— Не так ли, господин Септис?
— Разумеется, госпожа Юлиса, — процедил тот сквозь зубы. — Никого нельзя обвинять без доказательств. Но когда они появляются, расплата бывает беспощадной!
На миг сидевшие за столом замолчали, почти синхронно, как следящие за яркой игрушкой котята, переводя удивлённые взгляды со злобно щерившегося сына регистора Трениума на его племянницу, с подчёркнутым безразличием дожёвывавшую медовую печеньку.
— Вы смелая девушка, госпожа Юлиса, — нарушил неловкое молчание Герон. — Так свободно держать себя в Сенате способен не каждый мужчина. Вам уже приходилось где-нибудь выступать?
Нике показалось, что в вопросе приятеля принца присутствует скрытый намёк. В радланском языке, как и в русском, слово "выступать" означает не только произносить речь, но и петь, танцевать и демонстрировать прочие таланты.
— Случалось, господин Герон, — улыбнулась она одними губами. — В Этригии меня судили за святотатство и едва не приговорили к смерти. Правда, одна бы я там не справилась. Хвала богам за то, что они послали мне искусного адвоката. Но всё равно, на форуме говорить пришлось.
— Так вот откуда у вас такой опыт, — усмехнулся принц.
— Да, ваше высочество, — нисколько не смущаясь, подтвердила собеседница. — В Этригии мне тоже задавали много вопросов и так же как и здесь обвиняли в самозванстве.
В этот момент у входа послышался какой-то шум. Обернувшись, девушка увидела у двери нервно оглядывавшего зал, красного, как помидор, регистора Трениума. Заметив сына с племянницей, он решительно направился в их сторону. По мере приближения его физиономия приобретала всё более естественный цвет, а морщины слегка разгладились. Так что к столу дядюшка подошёл уже просто сильно озабоченным.
— Рад снова вас видеть, ваше высочество, — с достоинством поклонился он принцу. — Благодарю за благосклонное внимание к членам моей семьи. Надеюсь, они вас не утомили?
— Вовсе нет, господин Септис, — ответил любезностью на любезность сын императора. — У нас тут очень интересная беседа завязалась. Присаживайтесь. Господин Сциний, скажите хозяину, путь принесёт ещё чашу.
— Спасибо, ваше высочество, — отвесил ещё один поклон регистор Трениума и взял у соседнего столика табурет, а владелец заведения, видимо, наблюдавший за важными посетителями, уже спешил к ним с подносом.
— Ну что же там решили сенаторы, господин Септис? — спросил Вилит, едва тот сделал первый глоток. — Получит ваша племянница родовые земли?
— Увы, пока нет, ваше высочество, — вздохнул собеседник, вытирая губы. — Они всё-таки собрались направить в Канакерн запрос о том, действительно ли госпожа Юлиса прибыла в их город из Некуима на корабле господина Мерка Картена? И вернутся к рассмотрению нашего дела только после получения ответа.
Лептид Септис Сенс победно улыбнулся, но поймав строгий взгляд папаши, стушевался и потянулся за печеньками.
— Тогда вам осталось лишь немного подождать, господин Септис, — попытался подбодрить регистора Трениума принц. — Канакерн всё же не в Некуиме. Когда придёт ответ, сенаторам не останется ничего другого, кроме как исполнить закон, и имение деда вернётся к госпоже Юлисе.
У Ники имелись свои соображения по этому поводу, но она предпочла не вмешиваться в беседу мужчин.
— Они собираются отменить его уже сегодня, ваше высочество, — неожиданно проворчал её дядюшка.
— Чего? — не понял Вилит.
— Да закон, позволявший женщинам наследовать землю, — пояснил Септис, посетовав. — Лучше бы они так же быстро исполняли законы, как их отменяют.
— Я думаю, это неправильно, — внезапно заявил сын императора. — Мы, радлане, одинаково почитаем и отца, и мать. Так почему бы не позволить единственной оставшейся в роду женщине наследовать землю и недвижимость? По крайней мере до тех пор, пока она вновь не выйдет замуж.
— Вы полагаете, ваше высочество? — вскинул брови регистор Трениума.
— А почему бы нет? — пожал плечами принц. — Вон в Келлуане вдова после смерти мужа спокойно распоряжается всем имуществом. Неужели наши женщины чем-то глупее келлуанок? Как вы думаете, госпожа Юлиса?
Задумавшись, Ника перестала следить за разговором, поэтому пару секунд соображала, о чём же идёт речь. И ещё столько же времени понадобилось на то, чтобы подобрать подходящий ответ.
— Думаю, что любой, кто скажет, будто все радланки какие-то глупые транжиры, просто лжец. Наш долг не только рожать мужу сыновей, но и содержать дом так, чтобы супруг, возвращаясь в него после тяжких трудов, мог спокойно отдохнуть и набраться сил перед новыми свершениями. А для этого необходимо рачительно расходовать средства, строго и справедливо распоряжаться невольниками, извлекая из их работы максимальную пользу для семьи.
Она остановилась, переводя дух, и вопросительно посмотрела на дядюшку. Тот важно кивнул.
— Вы правы, госпожа Юлиса. Настоящая радланская женщина — это добродетельная мать, верная супруга и прилежная хозяйка.
Тогда девушка взглянула на принца.
— Да, госпожа Юлиса, — как-то странно усмехнулся тот. — Вы нарисовали портрет прямо-таки идеальной радланки, главная забота которой поддерживать порядок и уют.
— Так если радланские мужчины признают, что умная и добродетельная радланская женщина способна распоряжаться в доме, почему тогда она не может им владеть?
Сидевшие за столом мужчины удивлённо переглянулись, видимо, никак не ожидая подобного выверта женской логики.
— Так дом и имение — это не одно и тоже, госпожа Юлиса, — снисходительно покачал головой дядюшка.
— Почему же, господин Септис? — смело возразила племянница, ибо отмазку для подобной дерзости она уже придумала.
— Для успешного хозяйствования на земле надо очень много знать, госпожа Юлиса! — строго проговорил регистор Трениума. — Когда пахать и сеять, как растут ячмень и виноград и ещё много такого, без чего любое имение просто разорится.
— Но разве нельзя найти опытного и добросовестного помощника, господин Септис? — продолжила вдохновенно вещать Ника. — И постепенно набраться опыта. Если мы, женщины, можем научиться читать и писать, то почему бы не попробовать постичь сложную науку выращивания плодов земли? Возможно, это под силу не каждой, но я хочу попробовать.
Бестрепетно выдержав крайне недовольный взгляд родственника, она спокойно взяла с блюда очередной пирожок.
Разговор свернул на довольно щекотливую тему, и продолжение явно грозило ей весьма серьёзными неприятностями, но как раз вовремя в трактире появился запыхавшийся Морон.
— Паланкин прибыл, господин Септис.
— Отлично! — вскакивая с табуретки, не смог скрыть своей радости регистор Трениума. — Прошу простить, ваше высочество, но нам пора домой.
— Понимаю, господин Септис, — кивнул Вилит. — Надеюсь, подтверждение из Канакерна не заставит себя ждать, и госпожа Юлиса вернёт себе землю предков.
— Спасибо за добрые пожелания, ваше высочество, — ещё ниже поклонился собеседник.