Мысленно выругавшись, она инстинктивно дёрнулась, пытаясь отвернуться, но тут же сообразила, что точно такие же пятна у неё на боках и спине.
За последние дни тяжёлый пояс с деньгами, который арестантка носила не снимая, успел основательно натереть кожу. Именно на эти болезненно-розовые следы раздражения и уставилась Кирса, видимо, пытаясь сообразить: что же это такое?
Стараясь ничем не выдать своего беспокойства, госпожа, тем не менее, знаком приказала невольнице поторопиться.
Понимающе кивнув, та отставила в сторону амфору и метнулась к корзине за новым платьем. Несмотря на явно неподходящую обстановку, Риата, перед тем как помочь хозяйке одеться, продемонстрировала ей обновку.
Как та и заказывала, новое платье смотрелось скромно. Привычный длиннополый фасон, узкий матерчатый пояс и короткие до середины предплечья рукава. Однако из-за добротной ткани оно не выглядело слишком убого, но, самое главное, на нём отсутствовали разного рода подозрительные пятна, и оно ещё не походило на прокрученную через мясорубку тряпку.
Оправив подол и ворохнув печами, примеряясь к не обношенной одежде, Ника кивнула сокамерницам.
— Всё, отдайте сукно Риате.
Едва проститутки опустили импровизированную ширму, девушка с достоинством поклонилась насупленному смотрителю тюрьмы.
— Спасибо, господин Акв. Благодетельная Нона, покровительница слабых женщин, щедро вознаградит вас за такое благородство.
— Вы закончили? — хмуро поинтересовался эдил, хотя арестантка могла поклясться, что её слова явно пришлись мужчине по душе.
— Уже скоро, — заверила его Ника. — Надо только немного причесаться. Всё-таки я предстану перед лучшими людьми Этригии.
Криво усмехнувшись, собеседник демонстративно скрестил руки на груди, всем видом показывая, что долго ждать он не намерен.
Пока хозяйка любезничала с тюремным начальством, невольница, сложив полотно, постелила его на край лежанки, чтобы госпожа не испачкала новое платье.
Усевшись, девушка поставила корзину на колени и в то время, как рабыня расчёсывала грязные, слипшиеся волосы, отыскала прикрытые тряпками пояс и кинжал.
Не вынимая их, она осторожно разрезала остро отточенным лезвием кушак примерно напополам, аккуратно свернув каждую часть. Одну засунула поглубже, вторую оставила сверху.
Данные манипуляции приходилось проделывать под пристальным взглядом внимательных и недоброжелательных глаз, стараясь сохранять на лице спокойно-отрешённое выражение, хотя сердце работало со скоростью матричного принтера.
А вот её адвокат никак не мог скрыть охватившего его беспокойства. Он уже начал нервно топтаться на месте, словно школьник у закрытой кабинки туалета.
Поймав его бегающий беспокойный взгляд, подзащитная ободряюще улыбнулась. В ответ Олкад выразительно кивнул в сторону выхода.
— Поторопись! — прикрикнула Ника на невольницу. — Просто заплети косы и всё. Сейчас не время думать о красоте причёски.
— Слушаюсь, госпожа, — привычно отозвалась Риата.
Новая тёмно-коричневая накидка тоже выглядела более чем скромно, зато по размеру мало уступала плащу, закрывая плечи и спину.
Прикрыв голову, девушка, достав из корзины завёрнутые в тряпочку лепёшки и продемонстрировав их смотрителю тюрьмы, улыбнулась.
— Надеюсь, вы не будете возражать, господин Акв?
— Ешьте, — пренебрежительно махнув рукой, эдил уставился на торопливо собиравшую вещи рабыню.
Стараясь отвлечь от неё внимание, арестантка вежливо поинтересовалась:
— Как долго ещё ждать суда, господин Акв?
— Скоро начнётся, — усмехнулся собеседник. — Госпожа Юлиса… Или как вас там на самом деле?
— Так и есть на самом деле, господин, — заверила Ника.
Заскрипели петли, выпуская Риату, нагруженную полной корзиной и пустой амфорой. Пока смотритель тюрьмы возился с замком, невольница успела что-то шепнуть переволновавшемуся адвокату. Выслушав, тот с явным облегчением выдохнул и, коротко кивнув своей подзащитной, вытер выступивший на лбу пот.
При этом она успела заметить, что кисть правой руки выглядит слегка распухшей, а на костяшках пальцев содрана кожа.
"Ого! — усмехнулась про себя девушка. — Юрист, кажется, успел вчера с кем-то подраться. Надо бы как-нибудь аккуратно узнать: из-за меня или сам по себе?"
Оглядев на прощание узницу с ног до головы, эдил одобрительно хмыкнул. Едва смотритель и сопровождавшие его лица вышли, из глубины тюрьмы раздался зычный голос.
— Эй ты, богохульница! Чего это они к тебе припёрлись всей кучей?
Проигнорировав вопрос, Ника посмотрела на сокамерниц.
Наклонившись к самому уху подруги, Кирса что-то рассказывала, помогая себе движениями рук.
Глаза у Вилпы потихоньку лезли на лоб, а нижняя челюсть наоборот стремительно опускалась. Натолкнувшись на пристальный взгляд девушки, она быстро захлопнула рот, резко ткнув локтем приятельницу. Та замолчала и, зло ощерившись, втянула голову в плечи.
В этот момент любопытному заключённому ответили из соседней камеры.
— Эдил ей баню устроил, чтобы она на суд чистенькой пришла!
— Богачам везде хорошо, — поддержал разговор товарищей по несчастью третий голос. — Мы тут голодаем, а этой аристократке рабыня каждый день жратву таскала!
— Заплати, и тебе принесут! — насмешливо фыркнул четвёртый узник. — И баню со шлюхами устроят!
— Да хоть зад подставят! — поддержал первый.
Арестанты дружно заржали, хотя сквозь смех ясно слышалось горечь и обида.
Благополучно пропустив весь этот диалог мимо ушей, Ника, не спуская глаз с нахохлившихся проституток, чем-то похожих на приготовившихся к прыжку облезлых, помойных кошек, нашарила присыпанный соломой кинжал.
— Чего это с вами? — растянула она губы в подобие улыбки. — Лучше съешьте лепёшки, пока на суд не повели. Я так понимаю: кормить нас здесь больше не будут?
— Нет, госпожа Юлиса, — настороженно усмехнулась Вилпа.
— Тогда тем более надо поесть, — наставительно проговорила Ника, и поставив ногу на край лежанки, приподняла подол, демонстрируя закреплённые на ноге ножны.
— Ловко придумано, — одобрительно кивнула Кирса. — А стражники знают?
— Хочешь им рассказать? — вскинула брови девушка.
— Почему бы нет? — проститутка встала, с наглым вызовом глядя на сокамерницу. — И про оружие, и про то, что ты под платьем прятала.
— Так чего эдилу не сказала? — издевательски усмехнулась путешественница, уже догадавшись, что шлюха не выдала её из-за элементарной трусости. Видимо, в уголовной среде любого из миров не поощряется открытое сотрудничество с властями, и другие заключённые могли неправильно понять благородный порыв уличной жрицы продажной любви.
Вернув клинок в ножны, Ника аккуратно оправила платье.
— А сейчас поздно. Дорога жертва к празднику.
— Так у тебя там в самом деле что-то было? — ошарашенно охнула Кирса, переглянувшись с Вилпой.
— Может было, — тем же тоном ответила девушка. — А может нет? Теперь-то какая разница?
Не сказав больше ни слова, она аккуратно присела на краешек лежанки и приготовилась терпеливо ждать. Узники всё ещё лениво переговаривались, жалуясь на богатеев, аристократов, начальников и всеобщую несправедливость жизни.
Сокамерницы жадно лопали лепёшки, бросая в сторону Ники взгляды, где явная злоба мешалась со скрытым восхищением. А арестантка мысленно готовилась к предстоящей схватке. И пусть оружием в ней послужат не кинжал и копье, а ум и находчивость, от этого она не перестанет быть менее опасной.
Как часто случается в подобных случаях, ожидание тянулось нестерпимо медленно, но тем не менее девушка вздрогнула от неожиданности, когда вновь хлопнула входная дверь, наполнив тюрьму лязгом доспехов и грубыми голосами.
Вытянувшись в струнку, она напряжённо прислушивалась к происходящему. Судя по всему, перед тем как вести на суд, узников связывали, а подобная перспектива не могла не настораживать.
Слух её не подвёл. Когда за решёткой опять появился эдил, на этот раз в сопровождении стражников и незнакомца с унылой физиономией в коричневом плаще, сокамерницы дружно, как по команде, посмотрели на Нику, словно уступая ей право первой покинуть их общее узилище.
— Вы называете себя Никой Юлисой Терриной? — даже голос у неизвестного оказался какой-то тусклый, как лицо.
— Я и есть Ника Юлиса Террина, — гордо вскинула голову девушка, с удовлетворением отметив, что не только тюремщики, но и ещё какое-то несомненное начальство обратилось к ней на "вы".
— Выходите, — не дослушав, скомандовал собеседник.
Противно заскрипели петли, и узница, пригнувшись, вышла из камеры.
— Я, претор Попм Курий Аст, обязан препроводить вас на форум славного города Этригии, где справедливый суд рассмотрит предъявленные вам обвинения в нарушении закона об умиротворении Дрина. Вам понятно?
— Да, господин Курий, — кивнула арестантка, слегка заворожённая такой торжественностью.
— Вяжите её, — скомандовал претор.
Глянув ему за спину, где стражники уже вели к выходу узников из соседних камер, Ника послушно вытянула вперёд сложенные руки. Один из тех, кто четыре дня назад лишил её кошелька, ловко обвязал запястье толстой грубой верёвкой.
Подобную процедуру проделали и с проститутками. Только к ним претор обращался на "ты" и обвинил в непристойном поведении.
Связанных сокамерниц вывели во двор, где их горячо и громко приветствовали товарищи по несчастью. Их заросшие щетиной грязные рожи расплывались в похотливых улыбках, слезящиеся от яркого солнца глаза раздевали арестанток, а щербатые рты щедро несли похабщину.
Впрочем, самых говорливых быстро заставили заткнуться стоявшие вокруг стражники с короткими копьями.
Один из них толкнул в плечо на секунду замешкавшуюся путешественницу.
— Ну, чего встала?
Нике очень не хотелось толкаться среди грязных, одетых во вшивые лохмотья вонючих мужиков, вот только её желание никого не интересовало.
Стоило девушке встать возле них, как рядом тут же оказался Сухан и прошипел на редкость противным голосом: