– Мне надо поговорить с вами, капитан, – сказал он с озабоченным видом. – Лучше обсудить все, прежде чем мы двинемся дальше. Я еще не рассказал вам, что девушка сообщила мне о караване.
– Какая девушка?
– Су-ва-ни.
– А-а! Что же она вам сказала? Поскольку сведения идут от нее, вероятно, они очень приятные, не так ли?
Этот иронический вопрос был задан мной не потому, что мне хотелось шутить. О нет!
– Да, капитан, – ответил мой товарищ, – веселого мало, хоть я не знаю, сколько в ее словах правды, потому что она не раз уже врала. Однако Су-ва-ни сама была в караване и должна знать обо всем.
– О чем? – спросил я.
– Она сказала, что караван разделился. Одна половина вместе с драгунами повернула на юг, к Санта-Фе, а вторая – мормоны – пошла через другой перевал, на север, к своим поселениям у Соленого озера.
– Мы ведь этого и ожидали.
– Но есть еще другая новость, много хуже.
– Хуже? В чем же дело, Уингроув? – спросил я, охваченный внезапным беспокойством.
– Холт отправился с мормонами.
– Меня это нисколько не удивляет. Я так и предполагал.
– Ах, капитан! – продолжал молодой охотник со вздохом, и глубокая грусть отразилась на его лице. – Случилось кое-что похуже.
– Что же? – воскликнул я, охваченный страшным подозрением. – Какие-нибудь известия о ней? Ну, говорите же! С ней что-нибудь случилось?
– Самое плохое, что могло случиться. Она умерла.
Я вздрогнул, словно раненный в сердце. Оно так судорожно затрепетало, что я не мог вымолвить ни слова, и, онемев от боли, молча смотрел на своего собеседника.
– В конце концов, – продолжал он, – может быть, все это к лучшему. Я уже говорил и еще раз повторяю, ей лучше умереть, чем быть женой проклятого мормона. Бедная Мэриен! Жизнь ее была недолгой и не очень счастливой.
– Мэриен? Вы говорите о ней?
– Ну конечно, о ней, капитан. О ком же еще?
– Мэриен умерла?
– Да. Бедняжка так и не доехала до Солт-Лейк-Сити, куда вез ее этот подлец. Она умерла в пути и похоронена где-то в прериях. Хоть бы знать, в каком месте, чтобы взглянуть на ее могилу!
– Кто рассказал вам эту чушь? – рассмеялся я.
Охотник взглянул на меня с изумлением. Вероятно, в эту минуту мой смех показался ему очень неуместным.
– Индианка слышала о ее смерти от Лил, – ответил он. – А той, так же как и Холту, это рассказал Стеббинс. Бедняжка! Такая молодая!
– Не предавайтесь отчаянию, дружище! Либо Су-ва-ни солгала, либо Стеббинс: мормону нужно было обмануть отца, а индианке вас – им обоим эта ложь на руку. Это неправда, Мэриен Холт не умерла.
– Мэриен не умерла?!
– Нет, она жива и любит вас. Слушайте.
Я не мог больше скрывать от него радостную тайну. Облегчение, которое я почувствовал, поняв, что охотник говорит не о Лилиен, было слишком велико, чтобы я мог спокойно смотреть на страдания охотника, И я поспешно рассказал ему о событиях, случившихся после нашей разлуки. Выслушав меня, он восторженно вскричал:
– Так, значит, ее заставили уехать! Я так и знал! Где же она, капитан? Пойдемте к ней! Я буду на коленях просить у нее прощения. Во всем виновата индианка! От нее пошли все беды. Но где же Мэриен?
– Терпение! – сказал я. – Вы скоро ее увидите. Она где-то здесь, в долине, с женщинами племени юта. Садитесь на лошадь, и едем.
Глава LXXXII. Мэ-ра-ни
Мы объехали холм и увидели толпу причитающих индианок. Вдруг от нее отделилась всадница и направилась в нашу сторону. Я узнал полосатое серапе и украшенный перьями головной убор отважной охотницы. Нетрудно было узнать ее и по собаке, которая неслась за ней, не отставая от лошади.
– Смотрите! – воскликнул я. – Вот Мэриен… ваша Мэриен!
– Да, это действительно она. В таком странном наряде я бы ее, пожалуй, не узнал, но вон бежит Волк, а его с другой собакой не спутаешь.
– Может быть, мне лучше поговорить с ней одному, – предложил я, – и подготовить ее к встрече с вами? Как вы думаете?
– Как хотите, капитан. Может, вы и правы.
– Ну, так спрячьтесь за фургон. Оставайтесь там до тех пор, пока я вас не кликну.
Мой товарищ послушно повернул обратно и спрятался за фургоном.
Охотница направлялась к холму, но, вместо того чтобы двинуться ей навстречу, я остался на месте. Через несколько минут она была почти рядом, и меня еще раз поразила величественная красота этой удивительной девушки. Мэриен ехала верхом по-индейски: белая шкура козы служила ей седлом, а сыромятный ремень – стременем. Ее посадка была необыкновенно смелой и уверенной.
– А, это вы! – воскликнула она, останавливаясь возле меня. – Я вижу, что вы живы и невредимы. Значит, все благополучно?
– Я не подвергался никакой опасности – мне даже не пришлось участвовать в сражении.
– Тем лучше. Воинов юта было достаточно и без вас. А ваши спутники? Живы ли они? Я искала вас, чтобы узнать о них.
– Благодаря вам и счастливой судьбе все они уцелели, даже тот, кого арапахо оскальпировали и кого мы никак не надеялись увидеть в живых.
– Неужели?
– Да. Он опасно ранен, но мы все же надеемся, что он поправится.
– Пойдемте к нему! У моих индейских друзей я немного научилась врачеванию.
Позвольте мне осмотреть вашего товарища. Может быть, мне удастся помочь ему.
– Мы уже его перевязали. Я уверен, что ничего большего сделать нельзя, и теперь надо положиться на время. Но у меня есть еще один товарищ, страдающий от ран иного характера, которые только вы сможете излечить.
– Иного характера? – удивленно повторила она, озадаченная. – Что же это за раны?
Я помолчал, прежде чем ответить. Подозревала ли она о двусмысленности моих слов, сказать не могу. Во всяком случае, она ничем себя не выдала.
– Во время моего пребывания у ютов, – сказала она, – мне приходилось видеть самые разнообразные ранения и наблюдать, как их лечат, поэтому, вероятно, и для вашего друга можно будет что-нибудь сделать. Но вы говорите, что только я одна могу их излечить?
– Вы и только вы.
– Как же это так? Я не понимаю.
– Раны, о которых я говорю, не телесные.
– А какие же?
– Сердечные.
– Ах, сэр, вы говорите загадками. Если вашему товарищу попала в сердце пуля или стрела…
– Стрела, – прервал я ее.
– Тогда он умрет. Никто не сможет спасти его.
– Кроме вас. Вы одна можете извлечь стрелу и вернуть ему жизнь.
Озадаченная моими загадочными словами, она некоторое время молчала, с удивлением устремив на меня свои большие глаза.
Если бы эти прекрасные очи были голубыми, а не карими, мне показалось бы, что на меня смотрит Лилиен! Во всем, кроме цвета, они походили на те, что навсегда запечатлелись в моем сердце. Очарованный этим сходством, я смотрел в них так пристально и так долго, что она могла ошибиться в значении моего взгляда. По-видимому, так оно и было, потому что девушка опустила глаза, и яркий румянец залил ее щеки.
– Простите мою нескромность, – сказал я, – меня поразило сходство.
– Сходство?
– Да. Я вспомнил самый сладостный час моей жизни.
– Я кого-то напоминаю вам?
– О да!
– Кого-то, кто вам был очень дорог?
– Не только был, но дорог до сих пор.
– А на кого же мне выпало счастье быть похожей?
– На ту, что дорога и вам, – на вашу сестру.
– На мою сестру?
– Да, на Лилиен.
Глава LXXXIII. Воспоминания
Поводья выскользнули из ее рук, и ружье упало на шею лошади. Она смотрела на меня, онемев от изумления. Наконец почти машинально она повторила шепотом:
– На мою сестру Лилиен?
– Да, Мэриен Холт, на вашу сестру.
– Откуда вам известно мое имя?… Вы знаете и мою сестру?
– Знаю и люблю ее. Она безраздельно царит в моем сердце.
– А она… отвечает вам взаимностью?
– Надеюсь, что да, но – увы! – у меня нет полной уверенности в этом.
– Как странно! Скажите мне, кто вы? Я не сомневаюсь, что вы говорите правду. Вы знакомы с сестрой и знаете мое имя. Да, я Мэриен Холт. А вы… вы тоже из Теннесси?
– Я приехал прямо оттуда.
– С Обайона? Может быть, с…
– С вырубки вашего отца, с Илистой речки, Мэриен.
– Ах, как все это неожиданно!.. Какое счастье, что мы встретились с вами! Так, значит, вы видели сестру?
– Да.
– И разговаривали с ней! Давно?
– Меньше месяца назад.
– Так недавно! Как она выглядит? Здорова ли?
– Как выглядит? Красива, как вы, Мэриен. И когда я ее видел в последний раз, она была совершенно здорова.
– Дорогая моя Лилиен!.. О! Какая радость узнать хоть что-нибудь о ней! Да, я знаю, что она очень красива! Говорили, что я тоже была хороша, но думаю, что в этой дикой пустыне моя красота давно поблекла. А Лилиен… Расскажите мне о сестре! Как я хочу снова с ней увидеться! Прошло лишь шесть месяцев с тех пор, как мы расстались, а кажется, что пролетело уже шесть лет. Моя прелестная маленькая Лилиен! Но, может быть, уже не маленькая, сэр? Наверное, она уже выросла и стала такой же взрослой, как я?
– Да.
– А обо мне она рассказывала вам? Скажите мне, что она говорила о своей сестре!
В ее голосе слышалось беспокойство. Я поспешил рассеять его, рассказав, с какой нежностью писала мне о ней Лилиен.
– Добрая, милая Лил! Она любит меня так же, как и я ее! В течение многих лет мы никогда не разлучались. И всегда были одни… если не считать отца. Да, а как он? Здоров?
В ее странно изменившемся голосе вдруг почувствовалась сухость, причина которой была мне известна.
– Да, – ответил я, – ваш отец был совершенно здоров, когда мы виделись с ним в последний раз.
На короткое время наступило неловкое молчание, прерванное моим вопросом:
– Разве больше нет никого, о ком вы хотели бы спросить?
Я внимательно посмотрел ей в глаза. Она вспыхнула и тотчас же побледнела. У нее вырвался невольный вздох. Я не нуждался в дальнейших доказательствах правильности моих догадок. В ее душе, несомненно, жило воспоминание, более волнующее, чем мысли о сестре и отце. В сердце Мэриен Холт глубоко запечатлелся образ красавца охотника Френка Уингроува, образ, который ничто не могло изгладить.