ерживала их левой рукой.
- Вы Анна Степановна? - спросил Алеша.
- Ну, я, - подозрительно взглянув на него, сказала женщина.
- Ваша фамилия Курбатова?
- Курбатова! А дальше что?!
- Вы когда-нибудь жили на Пушкинской?
- Никогда не жила! А что у вас случилось?
- Ничего.
- Кто тебя послал сюда?
- Никто, - проговорил Алеша, - я сам ищу.
Он стал отходить к двери, но Анна Степановна уже не хотела его так просто отпускать, в ней заговорило любопытство.
- Подожди! -сказала она уже более приветливо. - Кого же ты разыскиваешь? Родственницу, что ли?
- Не я разыскиваю, а ее дочка.
- Дочка? Это ты? - кивнула она в сторону Мадлен.
- Нет, она в Париже, - уже взрослая.
- Батюшки!.. В Париже?!. Как она туда попала? - всплеснула руками словоохотливая женщина.
- Ее во время войны немцы угнали… Ну, пошли, Мадлен!..
Ребята стали быстро спускаться вниз. За их спинами дверь квартиры гулко захлопнулась, но тут же вновь открылась.
- Подождите, ребята! - придерживая халат, женщина вышла на площадку и нагнулась над перилами лестницы. - В соседнем подъезде депутат живет. Антонина Петровна! Она многих людей разыскала! Поинтересуйтесь! Квартира пятнадцать!..
- Спасибо! - сказал Алеша. Когда они вышли на улицу, он вынул пачку справок, верхнюю разорвал и бросил. - Теперь поедем к Большому фонтану!.. Туда, правда, далековато!..
Мадлен подумала.
- Может быть, зайдем к депутату?.. Интересно только узнать, от какой он партии.
- Конечно, от коммунистической. От какой же еще? - удивился Алеша.
- Тогда надо пойти. У нас в Шуази Ле Руа все ходят к коммунистическим депутатам!
- У депутата и без нас много дела… Сперва лучше пойдем по адресам. Вдруг повезет!.. Или знаешь что… Когда ты должна вернуться домой?!
- К восьми, - ответила Мадлен.
Часы на углу показывали без четверти три.
- У нас еще много времени! Знаешь что я надумал? Пойдем-ка спросим у Михаила Ивановича. Он многих подпольщиков знает. И посоветует, как нам лучше поступить.
Михаила Ивановича они застали дома. Он сидел за столом и писал, заглядывая в лежащие перед ним бумаги.
- Подождите немного, ребята, - сказал он, впуская их в квартиру.
Алеша за его спиной скорчил смешную гримасу и кивком головы показал Мадлен на беспорядок, который воцарился в комнате. Здесь опять следовало бы основательно потрудиться. Кастрюлька с вареной картошкой стоит на стуле. Ночные туфли валяются посреди комнаты, пиджак съехал со спинки стула и вот-вот упадет на пол. Кроме того, с утра Михаил Иванович, очевидно, мастерил один из новых кораблей своей эскадры, повсюду валялись планки и стружки, на выступе камина стояла ржавая консервная банка с клеем.
Мадлен с удовольствием бы засучила рукава, если бы не боялась помешать старому моряку.
Наконец Михаил Иванович поставил точку, подписался и, положив исписанный лист поверх пачки бумаг, обернулся к ребятам.
- Наконец-то закончил, - с облегчением вздохнул он. - Все просят воспоминания писать. Где был, да как воевал! И чем больше времени проходит, тем сильней трясут. Молодежь интересуется. - Взглянув на Мадлен, он улыбнулся. - Ну как, француженка, город наш нравится?
- Нравится, - улыбнулась Мадлен.
- С утра ходим, Михаил Иванович, - сказал Алеша.
- Аркадию ей показал?
Алеша вздохнул.
- Нет, до Аркадии мы еще не добрались! У нас дела, дядя Миша.
- Дела? Еще где-нибудь квартирку убираете?..
- Да нет! У нас серьезные дела! Тут одна тайна!..
- Только одна?!. -Михаил Иванович усмехнулся.
Алеша вынул из кармана записку Марии.
- Вы, Михаил Иванович, во время войны в Одессе были? - спросил он.
- Когда наши отошли - остался в подполье… Не смог эвакуироваться из-за раны.
- А мы одного подпольщика разыскиваем. - Алеша подал Михаилу Ивановичу записку.
Михаил Иванович бегло проглядел, потом брови его удивленно приподнялись, он стал внимательно вчитываться в каждое слово.
По мере чтения взгляд его становился все более колючим, словно его что-то раздражало, вызвало неодобрение, которое он старался сдерживать.
Мадлен и Алеша примолкли. Они уловили происшедшую перемену в Михаиле Ивановиче и не понимали, чем она вызвана.
Глубокие морщины вокруг глаз Михаила Ивановича собрались, прорезались еще глубже. Лицо, и без того суровое, стало еще более замкнутым. Он как бы отгородился от ребят невидимым щитом, за которым простиралась неведомая им большая и сложная жизнь, о которой знал только он один.
Наконец Михаил Иванович положил записку перед собой на стол и некоторое время смотрел в окно, на верхушки тополей, застывших в знойном покое.
- Курбатов! - проговорил он. - Знакомое имя!.. Да, был такой Курбатов! Я лично его знал. Но памяти хорошей он о себе не оставил.
Мадлен взволнованно взглянула на Алешу. Она на мгновение представила себе, с каким нетерпением Мария ждет ее возвращения. Что же Мадлен сможет ей рассказать?..
Да, за последние месяцы Мадлен поняла, что в мире все совсем не так просто, как думаешь.
Алеша присел на стул напротив Михаила Ивановича и уперся локтями в стол.
- А что же Курбатов такое сделал? - спросил он настойчиво.
Михаил Иванович ему не ответил.
- Ты привезла эту записку? - спросил он.
- Да, - ответила Мадлен.
- Значит, понимать надо так, что в Париже живет дочка Курбатова?
- Да.
Михаил Иванович раздумчиво провел рукой по лбу.
- Тяжело ей будет узнать!.. Ее мать и сестру гитлеровцы убили. Это я точно знаю. Утопили в барже на море. А вот отец Василий Курбатов… Про него ничего определенного сказать не могу!
Алеша и Мадлен поняли: старик что-то не договаривает.
- Михаил Иванович! - Алеша еще ближе подвинул локти к старику. - Это очень важно!.. Мадлен ведь должна все рассказать Марии.
- Зачем же?.. Двадцать лет прошло!.. Теперь уже все забылось…
- Как же забылось! Вы сами сказали, что памяти он хорошей не оставил!..
- Мария отсюда далеко, во Франции… Не к чему ей это знать.
- Но Мария очень любит своего отца! - воскликнула Мадлен. - Она гордится им. А он, может быть, плохой человек!..
Михаил Иванович досадливо кашлянул, поднялся, с шумом отодвинул кресло и вышел в соседнюю комнату.
В приоткрытую дверь Мадлен видела, как он, присев у книжного шкафа, долго перебирал толстые папки, нашел наконец нужную и вернулся назад.
- Многое теперь уже передано в музей, - сказал он, раскрывая папку перед собой. Его пальцы неторопливо листали ветхие страницы старых документов. Но вот его внимание привлекла старая фотография.
- Взгляните! - сказал он ребятам.
Алеша и Мадлен встали возле Михаила Ивановича и нагнулись над пожелтевшей от времени фотографией. Они увидели на ней глубокий овраг с крутыми откосами и черную впадину в земле. У впадины стояли трое мужчин в ватниках, подпоясанных ремнями, вооруженные винтовками. Рядом с ними были еще двое без винтовок, одетые по-городскому: в пальто и кепках. Все пятеро улыбались и, казалось, были в хорошем настроении.
- Обратите внимание на этих двух, -сказал Михаил Иванович, ткнув коричневым от табака пальцем в человека постарше, с широкоскулым лицом. Этот человек находился в центре группы, и внимание окружающих было направлено на него. Из-под его распахнутого пальто виднелась белая рубашка с галстуком.
- Они стоят у входа в катакомбы, - догадался Алеша.
- Да! А вот этот человек и есть Василий Курбатов. На снимке изображена встреча городских подпольщиков с партизанами.
- Подарите мне эту карточку! - попросила Мадлен. - Я отвезу ее Марии!
- Нет, сейчас не могу, - сказал Михаил Иванович, укладывая карточку в папку. - Надо сперва отпечатать копию…
- Михаил Иванович, - перебил его Алеша. - Значит, Курбатов тоже воевал?
- Воевал, да не так, как другие… - Михаил Иванович захлопнул папку и прижал ее ладонью к столу. - Ну, ладно, - сказал он, - раз просите, расскажу вам. Курбатов у нас в отряде ведал связью. Хранил радиоприемник! И вот в самый ответственный момент, когда назревало наступление наших войск и мы должны были связаться с Москвой, он вдруг исчез… Мало того, унес с собой радиостанцию. А мы без нее задохнулись…
Мадлен неожиданно вскрикнула. Теперь она вспомнила!.. Вспомнила то, что сказала ей Мария. И что никак не могла вызвать в своей памяти, когда была у Алеши.
- Пардон!.. Простите!.. - прервала она Михаила Ивановича. Тот с удивлением взглянул на нее. - Мария мне сказала… Это были последние слова, которые она слышала от отца… Когда он ночью ушел из дома, он сказал матери: «Попеску ничего не подозревает…»
- А ты не спутала? - вдруг остановил ее Михаил Иванович. - Может быть, Петреску, а не Попеску?
- Да, да Петреску!.. Я ошиблась… «Петреску ни-чего не подозревает. Он бы, наверно, умер, если бы знал, что все лежит у него!.. Я надеюсь на Федора».
Михаил Иванович откинулся к спинке стула. Лицо его вдруг помрачнело, и губы сложились в тонкую, жесткую складку.
- Она больше ничего не говорила? - глухо спросил он.
- Кажется, ничего… - растерянно ответила Мадлен.
- А кто такой Петреску, она не сказала?
- Нет!
Михаил Иванович встал и, опираясь на палку, прошелся по комнате.
- Впрочем, она, наверно, этого знать не могла, - сказал он взволнованно. - С Петреску мы встречались! И не раз… Крупный такой, рыжеватый мужчина… Выдавал себя за румына, но врал… Он был чистокровным немцем, хотя многие годы и прожил в Бухаресте… Этот самый Петреску открыл одну важную лабораторию… И целый год Василий Курбатов работал у него… И хорошо работал… Мы много ценного получили от него… А потом Курбатов исчез… Он не был арестован, как другие… Мы бы это знали…
- А мать и сестра Марии? - спросил Алеша. - Они-то ведь оставались в городе… Можно было у них узнать…
Михаил Иванович потрепал его волосы.
- Это тебе сейчас легко: заходи в любой двор, в любой подъезд, в любую квартиру! А когда кругом враги и за тобой следят, ты тысячу раз подумаешь, прежде чем это сделаешь!.. Вдруг там засада? Войдешь, а тебя встретит гестаповец… Но, конечно, зашли и опоздали!.. В квартире уже никого не было… Примерно через неделю после исчезновения Василия Курбатова его семью арестовали…