Ребята наконец уговорили Николая Кузьмича.
- Ну, будь что будет!.. Вперед!.. - сказал он и, сам став пассажиром своего такси, включил счетчик. Он мчался на встречу со своей молодостью.
- Волнуешься? - спросил Алеша, взглянув на Мадлен. - Бабушки боишься?
- О, нет! - сказала Мадлен и покраснела; она, действительно, в этот момент подумала, что если и на этот раз долго задержится, то в гостинице повторится нечто схожее с тем, что произошло в первый день. Но она не была бы сама собой, если бы отказалась от возможности помочь Марии. Нет, всем своим видом она старалась показать, что рада и о возвращении нельзя и думать.
Некоторое время ехали молча.
- Папа! А электрический фонарик? - вдруг спросил Толя, касаясь пальцем отцовского плеча.
- Все в порядке! - отозвался Николай Кузьмич и в зеркальце подмигнул Мадлен. - В крайнем случае будем вышибать искры лбами.
Алеша улыбнулся. Мадлен эта шутка показалась грубоватой, но из вежливости она тоже улыбнулась.
Машина давно уже миновала центр города и бесконечно длинной, зеленой улицей мчалась по направлению к даче Ковалевского.
Мадлен по пути вглядывалась в людей, которые выходили из магазинов, стояли у ларьков с пивом, ели мороженое, смеялись и спорили друг с другом. Все было ей как-то знакомо, напоминало воскресный день в Шуази ле Руа.
Она вспомнила свой давний разговор с мадам Дюбуа. Вот бы и ее привезти сюда! Но еще лучше было бы привезти Жака. Да, Жака здесь явно не хватало! Он бы наверняка получил полное удовольствие от поездки в таинственные катакомбы. И, конечно, подружился бы с Алешей и Толей. Жаль, конечно, что его здесь нет, зато ей теперь будет что ему рассказать.
- Папа, а сколько времени мы там пробудем? - спросил Толя.
- Часа два, - обернулся к ребятам Николай Кузьмич.
- К шести, значит, вернемся?
- Не позже! Иначе у меня план «сгорит», ребята!
- Ну, значит, можешь не беспокоиться! - сказал Толя Мадлен, словно угадав ее мысли. - Вернешься точно!
Мадлен наградила его благодарным взглядом. Алеша это заметил и выразительно хмыкнул:
- Наш Анатолий проявляет чуткость!
- Это хорошо!.. - ответила ему Мадлен. - Девочки очень ценят, когда мальчики о них заботятся.
Алеша снова хмыкнул, но на этот раз уже с некоторым чувством обиды, отвернулся и стал усиленно интересоваться пейзажем.
Город остался позади. Машина шла теперь вдоль моря. Эти места вызывали у Николая Кузьмича множество воспоминаний. Вот здесь, в заливе, высадился вражеский десант. А вот на этом высоком обрыве стояла дальнобойная артиллерия, не подпускавшая немецкие корабли к городу… Казалось, каждый холм, каждый участок берега оживает в его памяти. И
Мадлен слушала его с интересом. Отец рассказывал Мадлен, как он воевал в Германии, но впервые в своей маленькой жизни она встретила человека, который мог сказать: «Вот здесь, на этом месте я воевал».
Вдруг Николай Кузьмич затормозил и пальцем показал на груду больших камней, наваленных у самого края крутого обрыва.
- Вот тут меня и ранило! - проговорил он. - Вон видите бугорок!.. Как раз за ним был неглубокий окоп. Добрался я до него чуть живым! Свалился и двое суток лежал!.. Однажды надо мной наклонился немец, но я притворился мертвым… И только на третью ночь добрался до норы в катакомбах.
- Вам было очень страшно? - спросила Мадлен.
- Да, переживал! - признался Николай Кузьмич. - Тишина, помню, наступила… Звезды яркие в небе… Лежу и думаю: неужели же это моя последняя ночь…
Алеша укоризненно взглянул на Толю.
- Ты почему, дурья голова, никогда нам об этом не рассказывал? - спросил он.
Но Толя вдруг рассмеялся:
- Папа, а помнишь, как мама?..
- Да, картинка!.. - засмеялся Николай Кузьмич. - Где же это было?..
- Да вот у того столба!..
- Нет, нет, вон на том повороте!
- О чем вы? - нетерпеливо спросил Алеша.
- Когда папа привез нас с мамой сюда и рассказал, как он ночью полз, мама мне и говорит: «А ну попробуй, проползи до того бугорка!.. Посмотрим, сможешь ли ты!..»
- Ну, а ты? Пополз?..
- Пополз!.. - смущенно ответил Толя.
- И как?
- Да с десяток метров!.. - усмехнулся Николай Кузьмич. - А потом брюки пришлось выбросить.
Дорога то уходила от берега, изгибаясь между прибрежными рыбацкими поселками, то приближалась почти к самому морю, спокойному, подернутому золотистой дымкой, словно напоенному солнцем.
Мадлен незаметно для себя успокоилась. Она так много узнала об этом человеке, который уверенно вел машину, что невольно вспомнила об отце.
- Мой папа тоже ненавидит ультра… - вдруг сказала она. - Он машину свою разбил, чтобы они не могли уйти.
Это было сказано неожиданно, как будто вне всякой связи с разговором. Но ход ее мысли был логичен. Мадлен подумала, что ее отец тоже очень смелый и на месте Николая Кузьмича поступил бы так же…
Машина свернула на узкий проселок, въехала в неширокий овраг и остановилась.
- Приехали! Дальше поезд не пойдет!.. - пошутил Николай Кузьмич.
Все вылезли из машины. Алеша попрыгал, разминаясь. Мадлен взбежала на склон оврага, поросшего жухлой, выгоревшей травой, и стала осматривать окрестности.
Где же вход в катакомбы?.. Она присматривалась, гадала, но так и не нашла.
Покопавшись в багажнике, Николай Кузьмич достал электрический фонарик, лопатку и сверток с бутербродами. Лопатку он отдал Алеше, сверток с бутербродами - Толе, а электрический фонарик оставил при себе.
- Теперь мы оснащены как нужно! - сказал он. - Вот что, ребята, катакомбы дело нешуточное!.. Заблудиться в них легче, чем в лесу… Поэтому требую, чтобы вы подчинялись каждому моему слову. Всем идти вместе и ни на шаг не отставать. Понятно?..
- Понятно! - ответили ребята.
- Я проведу вас нашим партизанским лазом, о котором теперь мало кто знает, а если кто и увидит его, то ему в голову не придет, что это вход в катакомбы. Вы его видели и забыли! Понятно?
- Понятно! - отозвались Алеша и Толя.
Мадлен даже затаила дыхание. Сейчас она узнает тайну партизан. Пройдет тем же путем, каким в годы войны ходили русские маки!
Николай Кузьмич быстро двинулся вперед по едва заметной тропинке. За ним пошел Толя. Он поглядывал на Мадлен, как бы подбадривая ее. А в бодрости Мадлен нуждалась. Она вдруг сообразила, что на ней ее лучшее красное платье, подаренное бабушкой пе-ред отъездом, и надо же было надеть его именно сегодня!.. Бабушка не простит, если она его испортит!..
Где же все-таки вход? Мадлен внимательно приглядывалась к каждой впадине, стараясь найти его. Заметив грот под нависающим выступом оврага, она даже поспорила с Толей, так была уверена, что на этот раз угадала. Но когда они в этот грот вбежали, то оказалось, что никакого отверстия в его стенах нет. Темная копоть, оставшаяся от когда-то горевшего костра, покрывала их и напоминала о том, что здесь много лет тому назад укрывались люди.
Николай Кузьмич обошел большой, выветренный рыжий камень вокруг и присел перед земляным выступом. Сначала Мадлен не поняла, чем этот выступ отличается от таких же других. Но когда нагнулась, увидела темный провал.
- Папа, разве это и есть вход? - удивленно спросил Толя.
- А ты думал, что мы пользовались парадным подъездом с фонарями! - усмехнулся Николай Кузьмич и направил в темноту острый луч своего фонарика.
Светлый зайчик запрыгал по низкой и узкой норе.
- Ну, ребята, - сказал Николай Кузьмич, - я лезу первым, за мной Алеша, за ним - Мадлен… Толя будет замыкающим!..
Он подошел к норе, нагнулся и ловко, на животе, вполз в нее. Тотчас же из глубины донеслось его кряхтение.
- Ах ты, черт меня возьми!.. Растолстел!..
Толя засмеялся.
- Скажу маме, чтобы теперь меньше тебя кормила!..
Но вот, наконец, подошвы его ботинок с блестевшими на каблуках железками скрылись в глубине пещеры. Алеша напряженно вглядывался в темноту и, когда увидел вспыхнувший впереди свет, с облегчением перевел дыхание.
- Ну, двигай! - сказал Толя.
Алеша встал на четвереньки и, пободав головой воздух, словно пробовал лбом невидимое препятствие, медленно пополз в нору.
Мадлен, прислушивалась к его прерывистому дыханию и к тому, как он тихо перекликался с Николаем Кузьмичем. Тот время от времени, чтобы не ослепить Алешу, осторожно подсвечивал фонариком, показывая, какое расстояние еще осталось ему проползти.
Вдруг из темного зева донеслось:
- Ау!.. А я уже тут!..
- Сейчас мы тебя догоним! - в ответ крикнул Толя. - Ну, Мадлен, осторожненько!..
Прощай, новое красное платье! Если еще раньше у Мадлен теплилась надежда, что она сумеет сохранить его в чистоте, то сейчас понимала: надежды почти нет.
- Быстрее! - Толя помог ей втиснуться в нору и, для того чтобы ей не было страшно одной, пополз следом.
Конечно, он проявил о ней заботу. Но в то же время беспрестанно тыкался в ее ноги и невольно заставлял ползти быстрее, чем она могла. Мадлен не успевала нащупать, на что ей лучше опереться, из-за этого острые камни несколько раз впивались в ее ладони и колени. При этом она каждый раз вскрикивала. Толя тотчас же принимался ее утешать. Алеша и Николай Кузьмич издали подбадривали ее в свою очередь.
Но вот фонарь подмигнул совсем близко. Мадлен зажмурилась от ослепившего ее света.
- Давай руки! - почти на ухо прошептал ей скрытый темнотой Алеша.
Мадлен протянула руки и, быстро найдя в темноте опору, вылезла из норы. Яркий свет фонаря осветил маленькую пещеру, заваленную осколками камней. Ломкие тени скользили по стенам и падали внутрь пещеры. В дальнем углу темнела узкая щель невысокого коридора.
Толя застрял в глубине норы, за что-то зацепился штанами и никак не мог сдвинуться с места. Николай Кузьмич схватил его за плечи, поднатужился, потянул на себя, и Толя кубарем выкатился к ногам отца.
Когда отец осветил его колени, оказалось, что Толины брюки изрядно пострадали.
- Не везет твоим брюкам! - вздохнул Николай Кузьмич. - Опять нам от мамы достанется.