- А ты видел ребят, которые вели корову из деревни? - спросил он.
- Нет, - ответил Витя, - их в кустах прятали.
- А зачем?
- Чтобы они нас потом не опознали. Мало ли что бывает!..
Паренек придвинулся к Вите.
- Знаешь, кто в кустах сидел? - спросил он, выдержал паузу и ткнул себя в грудь: - Я сидел! Это меня ваши вместе с Васькой Ломакиным задержали!..
- А попало вам потом от старосты?
- Уж и попало!.. Староста меня палкой бил. До сих пор вся спина в синяках…
- Тебя как звать?
- Сема… А тебя?…
- Зови меня… Лешей! - Витя все же решил своего настоящего имени ему не говорить. - Скажи, Сема, - перешел он к делу, - ты видел, кого сегодня в деревню привезли?…
- Видел! Костыль - это староста наш - на машине привез. Мальчишка такой, как мы, худющий, злой. Костыль его по рукам и ногам связал - и прямо в подвал.
- В какой подвал?
- Ну, в доме, где полицаи живут. С решеткой…
- Подобраться туда можно?
- Что ты! Сейчас полицаи злющие. Кто-то тут на дороге сегодня чуть самого Костыля не укокошил…
- Так этот хромой дядька и есть ваш староста?…
- Наш… Гордеев!..
Витя вспомнил, что о каком-то Гордееве, с которым надо рассчитаться, говорили между собой Геннадий Андреевич и Колесник.
- Жалко, - проговорил он. - Не знал я этого.
- Что тогда было бы?
- Не унести бы ему отсюда своей ноги!
Сема внимательно взглянул на Витю:
- Так это ты их тут?…
- Я.
- Вот здорово!.. Из автомата?
- Нет, гранатами… Теперь, Сема, нужно товарища спасти.
Сема пожал плечами.
- У нас с тобой сил не хватит. С одним автоматом против всех не пойдешь.
- А сколько их там?
- Кого? Полицаев? Человек десять…
- Не так уж много, - вздохнул Витя и подумал о Геннадии Андреевиче - ведь он с отрядом должен быть где-то тут, поблизости. Вот бы разыскать его! - Скажи, - спросил он, - а ты о партизанах ничего нового не слышал?
- Слышал. Они сегодня ночью, говорят, подожгли мельницу в Стебловке.
- В Стебловке? - насторожился Витя; теперь он отчетливо вспомнил, что после Стебловки Геннадий Андреевич собирался идти в Малиновку - крестьяне сообщили, что у них там в яме спрятана мука.
- А до Малиновки отсюда далеко?
- Совсем близко - семь километров. Иди вон в ту сторону. - И Сема показал рукой на запад. - Только иди прямо, а то в темноте заплутаешь. Доберись до мостика, а там дорога сама доведет…
Витя встал:
- Ну хорошо, я пойду… А ты чего здесь делаешь?
- Я старую картошку копаю. Костыль не велит за деревню выходить. А я тайком. Не с голоду же подыхать…
Витя накинул на плечо автомат и попрощался.
- Ну, я пойду, - сказал он. - Когда-нибудь свидимся…
- Иди до мостика, - крикнул ему вдогонку Сема, - никуда не сворачивай!..
Тьма уже сгустилась, вдалеке шарил по небу бледный луч прожектора. Под ногами расползалась мокрая, жирная земля. Витя шел и шел. Он торопился. Он должен был поспеть в Малиновку к тому времени, когда туда нагрянет отряд Геннадия Андреевича…
Глава двадцать третья
КОЛЯ, ДЕРЖИСЬ!
Шофер мчался, не разбирая дороги. Коля ударялся головой о дверцу кабины, но терпел. Староста ругал его, грозил немедленно расстрелять «проклятого щенка», если он сам не расскажет, за чем послан.
На окраине деревни машина круто затормозила. Староста выскочил из нее и вбежал в одноэтажный кирпичный дом. Тотчас же оттуда вышли двое дюжих полицаев. Они схватили Колю за руки и за ноги и потащили во двор. Там они бросили его на землю и развязали ремни.
- Ну, вставай! - сказал высокий полицай с давно небритыми, щетинистыми щеками.
Другой полицай долго копался, открывая ржавый замок невысокой, плотной двери, ведущей в подвал. Наконец замок щелкнул, открылся, и полицай распахнул дверь:
- Ступай!..
Коля шагнул и невольно остановился на пороге. Из подвала несло холодом и сыростью.
- Иди, тебе говорят!..
Полицай сильно толкнул мальчика в спину, и, споткнувшись, Коля покатился вниз по каменной лестнице. Над головой со стуком захлопнулась дверь, и он оказался в кромешной тьме.
Придерживаясь рукой за стену, он ощупью пошел вдоль нее, и наконец в дальнем углу колени его уткнулись в деревянные нары.
Коля ощупал их и осторожно присел, чутко вслушиваясь в темноту. Ему показалось, что невдалеке кто-то порывисто дышит.
- Здесь кто-нибудь есть? - спросил он.
Никто не отозвался. Коля долго сидел и слушал затаив дыхание. Нет, это лишь показалось. Рядом нет никого. Только над головой глухо стучат шаги полицаев.
Постепенно Коля успокаивался. Он прилег на жесткие нары, и это показалось ему большим счастьем. Пусть темно, пусть он заперт на замок - только бы его никто сейчас не трогал: так он устал.
Коля заснул мгновенно. Ему приснилось: он гоняет голубей во дворе, и они кружатся в синем-синем, залитом солнцем небе. Вдруг с крыши на тропинку прыгает отец. Коля бежит к нему: «Папа!.. Папа!..» Отец сжимает его в своих объятиях…
Кто-то безжалостно трясет его:
- Вставай!.. Вставай!..
Коля открыл глаза и возвратился к действительности. Держа в левой руке тускло горящую «летучую мышь», высокий полицай правой тянул его с нар.
- На допрос!..
На дворе уже была глубокая ночь, дул холодный ветер, шел дождь. Выведя мальчика из подвала, полицай приказал ему остановиться, а сам опять долго возился с замком. Зачем надо было запирать пустой подвал, он и сам толком не знал: таково правило.
Коля быстро огляделся: может быть, рвануться в ворота? Но там маячит фигура часового.
Окна в доме тщательно занавешены, но в узкие щелочки кое-где пробивается свет. Слышны приглушенные голоса. «Что они будут со мной делать?» - думает Коля и, вспомнив разъяренное лицо старосты, готовится к самому страшному.
- Дяденька, куда ты меня ведешь? - спросил он.
- Сам увидишь, - проворчал полицай, - иди за мной…
Они поднялись на крыльцо и оказались в темных сенях.
Полицай толкнул дверь, и яркий свет ослепил Колю. Несколько ламп освещали небольшую комнату. В углу за столом сидел тот самый человек, который схватил его, - колченогий староста.
Прищурив левый глаз, он насмешливо смотрел на Колю:
- Иди сюда, щенок! Дай-ка я на тебя погляжу.
Коля вышел на середину комнаты. Полицай остановился в дверях.
- Господин староста, а мне что прикажете делать? - спросил он.
- Иди да пришли дежурного. Пусть возьмет плетку и ждет за дверью. Когда понадобится, позову, - сказал Гордеев и кивнул Коле: - Хочешь, чтобы я его позвал? Ну? Говори…
- Н-нет, - пробормотал Коля.
- Тогда рассказывай, кто тебя на станцию посылал.
- На какую станцию?
Гордеев вскочил:
- Как - на какую станцию! Ты что, притворяться? Да я тебя сейчас!.. Говори! Ну!..
Коля заревел:
- Не ходил я на станцию, дяденька!..
Гордеев подошел к нему и схватил его за шиворот:
- Врешь! Ходил! Тебя солдат опознал! А кто из кустов гранаты бросал? Кто?!
- Не знаю!
- Не знаешь?… - Староста дал ему крепкий подзатыльник. Коля отлетел в угол комнаты. - Вот тебе для начала!
Староста повернулся, приоткрыл дверь в соседнюю комнату и крикнул:
- Харитонов!..
- Здесь, господин староста! - Хрипловатый, старческий голос, который отозвался из-за двери, показался Коле знакомым.
- Плетка с тобой?
- Тут.
- Смочи ее в скипидаре. Сейчас работа будет!..
- Слушаюсь!..
Гордеев обернулся к Коле:
- Слышал, гаденыш? Сейчас ты у меня заговоришь… Все скажешь, голубчик!.. - Он подсел возле Коли на корточки и вдруг ласково улыбнулся: - Ну, ну, ладно!.. Вставай, вставай. Напугал я тебя! Это, брат, нарочно! Всякий тут народ ходит. Вставай, не бойся меня. Ничего я тебе не сделаю. - Он вновь приоткрыл дверь: - Харитонов!..
- Здесь, господин староста!..
- Слетай к моей хозяйке, скажи - курицу приказал прислать да огурчиков… Хлеба не забудь!
- Слушаюсь! - послушно произнес знакомый Коле голос, и в глубине коридора громко хлопнула выходная дверь.
- Ну вот, - сказал староста, и его широкое красное лицо расплылось в улыбке, - теперь нас никто не будет подслушивать. Садись-ка сюда, поговорим!..
Коля встал и настороженно присел на стул.
Староста глядел из-под кустистых бровей, стараясь придать своему взгляду мягкость и участие.
- Да-а, - проговорил он после затянувшегося молчания, - много вас, обездоленных, нынче по дорогам ходит… Война!.. Взрослые дерутся, а детям погибель… И у меня такой, как ты, сынишка. Вовкой его зовут… Так куда ты идешь?…
- В Белгород, - проговорил Коля всхлипнув.
Он не притворялся. Удар Гордеева был крепок, и он сильно стукнулся плечом о стену.
- Так, - протянул Гордеев. - А кто там у тебя?
- Тетка…
- А родители где?…
- Отца убили, мать в Германию угнали…
- Не угнали, - поправил его Гордеев, - а направили на работу… Тебе это понятно?…
Коля всхлипнул и мотнул головой.
- Тебе сколько лет? - спросил Гордеев.
- Тринадцать.
- Фамилия?
- Степанов Костя…
Гордеев взглянул на справку, отобранную у Коли, сверяясь по ней с его ответами.
- Играть бы тебе сейчас в казаки-разбойники, Костя, а видишь, в какую ты историю попал! В скверную историю. И как быть с тобой, прямо не знаю… - Он постучал своими короткими пальцами по краю стола, помычал и вдруг зло прищурился: - А твоего товарища мы тоже поймали!..
- Какого? - Коля поднял голову, и в его груди все сжалось.
- Того, который из кустов гранаты кидал… Того и поймали!..
- Не знаю я его, - сказал Коля.
Гордеев усмехнулся:
- Не знаешь, так узнаешь! Хочешь, я его сюда позову? Он нам во всем уже признался… И все о тебе рассказал… Эх ты, конспиратор!.. - Он вытащил папиросу и закурил. - Рассказывай!.. Ничего тебе не будет… Утром отпущу. Ну, не запирайся…
- Ничего я не знаю, дяденька, - тихо оказал Коля, упорно глядя куда-то под стол.