ательно?… Теперь оставалось последнее: кого направят с бачком на кухню? Алексей с нетерпением ожидал часа обеда. Если Юренева, тогда вся цепь получает последнее звено. Других доказательств уже не нужно.
Но, когда наконец прозвучал гонг - три удара железным молотком о большую снарядную гильзу, - произошло то, чего Алексей ожидал меньше всего: с бачком на кухню направили его самого. А Михаил Юренев насмешливо крикнул ему вдогонку, чтобы скорее возвращался и не вздумал съесть по дороге мясо, если оно будет в супе.
И Алексей пошел… А когда он вернулся, у него было такое счастливое лицо, что все невольно удивились. Неужели ему удалось получить двойную порцию, обманув повара? Это была мечта, которую никому не удавалось осуществить.
Как только Алексей поставил бачок на землю, Юренев быстро снял крышку и заглянул в него. Он был разочарован - супа было меньше, чем обычно, он даже и не пахнул мясом.
- Чего радуешься? - зло покосился он на Алексея.
Но тот уже опять смотрел сдержанно и сурово.
Как, однако, хорошо, что за супом сегодня послали именно его! Может быть, и не было бы той важной встречи, которая многое изменила.
Глава двадцать пятая
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
Вновь бредут ребята по пустынной дороге. По правде говоря, у Коли побаливает плечо и до сих пор ломит запястья рук, которые полицаи стянули ремнями изо всех сил. Но все же как хорошо жить, чувствуя себя свободным и здоровым! Коля столько пережил за эти сутки, что кажется, будто со вчерашнего дня прошел целый год. Да и этот «тюфяк» - он бросил мягкий взгляд в сторону Вити - хороший товарищ! Не струсил, не покинул в беде, не убежал…
Ну что ж! Как говорится, долг платежом красен. Будет случай, Витя поймет, что и он, Коля, знает, что такое дружба. Подумать только, всегда скулил, тени своей боялся, а остался один - и откуда что взялось! Десять километров по незнакомым дорогам бежал, а до Геннадия Андреевича добрался!
Бывает, живет, живет какой-нибудь человек, и все привыкают к нему и не ждут от него ничего особенного. Он и честен, и добросовестен, и трудолюбив, а вот нет как будто в нем той искорки, которая заставляет людей верить, что он способен на что-то выдающееся. На самом же деле просто не нашлось еще кремня, который мог бы эту искорку из него высечь. Но вот попадает этот человек в трудные условия, и выясняется, что он не согнул головы, не испугался, а смело пошел навстречу опасности и победил.
Таким оказался и Витя. Он даже сам не подозревал, какие в нем таятся силы. А когда пришел час испытания - выдержал его, а выдержав - стал сильнее и увереннее в себе.
Можно сказать, что только теперь между мальчиками возникла равная дружба. А какая же может быть дружба, если в ней нет равенства и уважения друг к другу!
Конечно, в той трудной обстановке, в которой находились ребята, один из них должен быть старшим, и этим старшим Колесник назначил Колю. Но одно дело нести ответственность за выполнение задания, а другое - чувствовать рядом товарища, верить в него и знать, что вместе с ним никакая беда не страшна.
Погода не улучшалась. Ветер гнал над полями низкие, темные тучи. Моросил мелкий, пронзительный дождь. Дорогу размыло. Ноги вязли в липкой глине, и одно спасение было - брести по обочине.
Ребята промокли. Они давно уже шли молча, стараясь сохранить силы. До цели похода оставалось километров пятнадцать. Два раза им пришлось свернуть с дороги и сделать большой крюк, чтобы обойти заставу.
Наконец они увидели вдали разбросанные по огромному полю группы работающих людей. Наверное, это были строители укреплений.
Витя уже выбился из сил и попросил сделать привал. Ребята уселись на обочине дороги и вынули из мешков хлеб, крупно посыпанный солью. Это была их единственная еда.
- Ну, что будем делать? - спросил Витя, когда с дневной порцией было покончено, а он с удовольствием бы съел еще столько же.
- Пойдем, - коротко ответил Коля.
- Куда?
- Вот видишь ту деревню? - Коля указал вдаль, на россыпь белых домиков, протянувшихся вдоль отлогого холма. - Давай попробуем подойти к ней…
- А если нас опять заберут, - сказал Витя, - тогда что? Геннадий Андреевич теперь далеко, не выручит.
Коля помолчал. Витя хоть и слишком осторожен, но правда на его стороне. Нет, надо слушаться Колесника: ни в какую деревню не заходить, а вести наблюдение издали.
- Ну, тогда давай найдем где-нибудь стог сена, заночуем, - сказал Коля, - а рано утром заляжем поближе к тем местам, где работают, и посмотрим.
- А что мы будем смотреть?
Нет, Витя по-прежнему невыносим! Всё ему расскажи, будто маленький, сам не понимает.
Коля рассердился:
- Посмотрим, какой дорогой они на работу ходят. Можно ли к ним подкрасться еще поближе. Может быть, я и отца увижу…
- Так твой отец по полю и ходит!..
- Слушай, Витька, - уже окончательно вышел из себя Коля, - ты слышал, что Колесник сказал? Если не удастся - вернуться назад. Понятно?…
- Понятно-то понятно, - вздохнул Витя. - Тогда давай посидим здесь, что ли. А ночью пойдем.
- Нет, - возразил Коля, - зачем нам под дождем сидеть? Найдем старую копну и спрячемся…
Витя огляделся. Невдалеке от дороги возвышался посеревший, выцветший от дождей высокий стог.
- Смотри, Коля, вот подходящее место!
- Верно! А я сидел, сидел, прямо перед собой смотрел, а не видел. Пошли!..
Через несколько минут они уже взобрались на вершину стога, который кто-то внизу обвязал проволокой; наверное, для того, чтобы ветер не раздувал сено. Лежать было мягко, тепло, да и поверх себя ребята наложили сена, закрывшись с головой. Остро пахло прелью, и от этого еще сильнее охватывала истома. Мальчики заснули таким крепким сном, что ни ливень, ни град, ни снег, - казалось, ничто не могло бы их разбудить.
И все же Витя проснулся. Он проснулся от странного шума, который доносился снизу, откуда-то из-под копны.
Он поднял голову и прислушался: рядом тихо посапывал Коля, ветер шелестел сеном… Нет, ему не показалось. Действительно, под самым стогом как будто кто-то ходит, сильно топая ногами. Что это? Звук приглушенных голосов! Да, несомненно, кто-то говорит. Но где?… Может быть, это обман слуха?
Витя осторожно раздвинул сено над головой и выглянул. В поле уже темнело; дальние домики растаяли в сумерках, дождь кончился, и в просветах туч кое-где светлело небо. Стараясь не шуметь, он вылез из стога и спустился на землю. Нигде не было и признака людей. А между тем здесь, у самой земли, приглушенные голоса слышались гораздо явственнее.
Может быть, люди сидят по ту сторону стога? Витя пополз налево, и голоса стали как бы удаляться. Тогда он переменил направление - голоса зазвучали более отчетливо. Еще несколько движений, и он услышал их почти совсем рядом. Но странно, они доносились из глубины стога. Витя дотронулся до проволоки, опоясывающей стог, и вдруг один из снопов сдвинулся с места. Витя испуганно отшатнулся: прямо на него темным провалом глянула круглая дыра. Он сразу же все понял. Стог поставлен для маскировки, он накрывает дот. А в самом доте, очевидно, солдаты. Наверное, их там не было, когда они с Колей взобрались на стог. Что теперь делать? Как уйти?…
Витя быстро поправил солому, которую разворошил, прилег у стога и стал внимательно слушать. Странно - там внутри говорили по-русски!
- Да, ты меня озадачил, - медленно проговорил низкий мужской голос. - Холера им в бок, что придумали!..
Другой человек, обладатель высокого, тонкого голоса, который срывался на самых верхах и тогда казалось, что человек захлебывается, видимо продолжал развивать свою мысль.
- Уходить нам надо! Убьют нас с тобой, Василий Дмитрич, ей-богу, убьют!..
- А кто тебе все это сказал?
- Да и говорить не след!.. Ты же сам все слышал.
- Ну, так это он говорил о пленных и мобилизованных, - не сдавался обладатель баса. - А мы кто?
- Да ты пойми, им же не это важно! Они хотят, чтобы ни одна мышь не знала, где этот дот стоит… Сейчас мы с тобой в охране, а завтра работы окончат и начнут подметать. И вместе с сором - нас с тобой… на свалку, в ров!..
- Какой ров? - насторожился бас.
- Да в тот, что недавно за деревней экскаватором вырыли.
- Сказал! Так ведь тот ров против танков…
- Каких танков? Дуралей! Как только построят последний дот, там расстреляют всех, кто работал. Понятно?…
- А мы-то ведь не работали!
- Зато больше всех знаем.
В доте замолчали. Витя почувствовал запах самосада; дым выходил через глазницу дота, как в отдушину. Очевидно, говорившие усиленно курили.
- Да, озадачил ты меня, - повторил бас. - Куда и податься, не знаю…
- А я знаю, - ответил другой собеседник. - Давай украдем бланки, состряпаем себе удостоверения, что направляемся на Украину, в командировку, и рванем…
- Пожалуй, Петя, ты прав. Ничего другого не остается… - Голос понизился почти до шепота: - А что, если уйти к партизанам, а? Покаяться. Может, простят!..
- Что ты! Что ты! - в ужасе воскликнул другой. - Из огня да в полымя! Доказывай, что нас не подослали. Вздернут, и все…
Обладатель баса тяжко вздохнул:
- Прокляты мы, Петька!.. Нет нам места на земле. Погибнем, и не вспомнят, где кости наши зарыты…
- Ну вот, расплакался!.. Так решили - уходим?
- А когда?
- Как справимся, так и пойдем. Недели через две.
- Хорошо! Денег надо будет подсобрать, да и продуктов.
- Это уж обязательно… Ну, пошли, Василий Дмитрич, скоро смена - нас будут искать.
В глубине дота звякнули приклады. Витя замер. Сейчас они будут вылезать! С какой стороны? Но тут же он сообразил: раз здесь глазница, то выход должен быть где-то по другую сторону. И он не ошибся: выход из дота находился метрах в десяти, на скате невысокого холма Там был устроен лаз в траншею, и для маскировки его прикрывал большой, врытый в землю куст.
Полицаи один за другим вылезли наружу и остановились, чтобы оглядеться вокруг. Витя больше всего сейчас боялся, как бы Коля, проснувшись, не выдал себя.