- Мы искали картины, - ответил Коля.
- И мы их нашли, - сказал Витя.
Воронцов только развел руками.
- Да о том, что они там, Анищенко мне еще днем доложил!.. А этот добрый старичок мог вас в подвале пристрелить! Ведь вы же опытные разведчики!..
- Какие они разведчики! - усмехнулся Стремянной. - Отпусти ты их с миром домой, товарищ Воронцов! Брось малолеткам мораль читать!..
- А ну, расстегните-ка свои пальто! - сказал Воронцов ребятам. - Покажите, какие вы малолетки!..
Когда Стремянной увидел блеснувшие на груди у ребят боевые ордена, он только развел руками.
- Так вот вы кто! - воскликнул он. - Я о вас много слышал! Который же из вас Охотников?
- Я! - ответил Коля, широко улыбаясь: уж очень добродушным показался ему этот высокий подполковник.
- У меня, Коля, для тебя есть важное сообщение, - сказал Стремянной: - сегодня награжден орденом твой отец. Он удачно действовал по разведке укрепрайона. Его группа привела «языка»! Напиши ему письмо. Обязательно напиши…
- Напишу! - сказал Коля, но на сердце у него было тревожно; как ему хотелось бы сейчас находиться рядом с отцом, чтобы каждый день его видеть, чтобы, если надо, прийти ему на помощь!
- Ну а теперь, ребята, можете идти, - сказал Воронцов.
Но Витя, который все это время переминался с ноги на ногу, вдруг сказал жалобным голосом:
- Товарищ начальник! Скажите Клавдии Федоровне, чтобы она нас не ругала!..
Это было так неожиданно, что Стремянной повалился грудью на стол, задыхаясь от смеха:
- Ну что я говорил - мальчишки!.. Настоящие мальчишки!
Коля так рассердился, что незаметно дал Вите сильный пинок.
- Ну и дурак же ты! - прошептал он.
Воронцов остался серьезным.
- Я скажу вашей заведующей, что вы вели себя смело, - сказал он, - но при одном условии, ребята… - Он помолчал. - Теперь вы будете заниматься только одним делом - учиться!.. А сейчас пойдемте посмотрим картины.
- Они уже здесь? - удивился Стремянной и вдруг досадливо махнул рукой: - А, признаться, я ведь тоже старался их найти!.. Обошел ты меня, Воронцов! Со всех сторон обошел!.. Ну, пойдем посмотрим, а то скоро нам двигаться дальше…
Через полчаса ребята вернулись домой. Так окончилась «операция КВ», и это действительно была последняя боевая операция, в которой участвовали Коля и Витя…
Много лет прошло с тех пор. Коля, Витя и Мая выросли. Но они навсегда сохранили в памяти те дни, когда в трудных испытаниях возникла их дружба.
И на всю жизнь сохранили в сердцах девиз: верить товарищу, не покидать его в беде, бороться за него.
Верить!.. Бороться!.. Побеждать!..
1958-1960
ИНОСТРАНКА
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
Когда Мадлен вошла в лавку, мадам Дюбуа разговаривала с Марией Луизо. Обе женщины обсуждали событие, вот уже двое суток лихорадившее дом. Об этом событии говорили во всех семьях, населявших этот дом, и репортеры разных газет то и дело наведывались, чтобы узнать - нет ли чего новенького.
- Это ты, Мадлен? - обернулась на стук двери мадам Дюбуа.
Ей было не больше тридцати лет, но она уже начинала полнеть. Сколько Мадлен себя помнила, мадам Дюбуа всегда стояла за прилавком, посреди корзин с картофелем, луком, апельсинами, яблоками. За многие годы она стала неотделимой от окружавших ее вещей.
Мадлен приходила сюда запросто. Мадам Дюбуа дружила с ее бабушкой. Они могли часами о чем-то говорить и смеяться за чашкой кофе, пристроившись у маленького столика в задней комнате, представлявшей собой нечто вроде склада. Иногда мадам Дюбуа оставляла Мадлен за себя в лавке. Она доверяла ей отпускать покупателям товар, получать деньги и класть их в кассу.
Мадлен с этим прекрасно справлялась. К тому же она была неплохим психологом: если заходил случайный посетитель, зажиточный на вид, Мадлен набавляла цену. Немного, но набавляла. Не из корыстных целей, конечно. Для нее это просто была игра.
- Бабушка к вам не заходила? - спросила Мадлен.
- Заходила. Она ушла и обещала вернуться, - ответила мадам Дюбуа и вновь повернулась к Марии, продолжая прерванный разговор. - Но это поразительно!.. Я ведь их видела! Они стояли вот там, на углу, около бара!.. Один высокий, седоватый, а другой помоложе, как будто с усами… Я это прекрасно помню!.. Они стояли и смотрели на наш дом!.. Я тогда подумала, не собираются ли они зайти ко мне, и еще несколько минут не запирала двери своей лавки.
- А что предпринимает Шантелье? - спросила Мария; ее худощавое лицо с чуть выступающими скулами казалось усталым; по-французски Мария говорила не очень чисто; несмотря на то что она пятнадцать лет жила в Париже и была замужем за французом, произношение давалось ей с трудом.
Мадам Дюбуа развела руками.
- Молчит!.. Но я не думаю, что он примет их условия!..
- Как это жестоко, воровать детей! - вздохнула Мария.
- Я бы им просто головы оторвала! - воскликнула мадам Дюбуа. - Конечно, Жак не самый лучший в мире ребенок, и я не слишком люблю всю семью Шантелье, но люди, которые идут на такие авантюры, - просто ублюдки!.. Мадлен, милочка, подними-ка луковицу с пола!..
Мадлен подняла луковицу, бросила ее в корзину и продолжала молча слушать разговор двух женщин.
Ей не хотелось сидеть одной дома. Бабушка куда-то ушла, отец еще не вернулся с работы. Матери у нее не было: она умерла три года назад.
По всем правилам Мадлен должна была бы сразу же засесть за уроки, но не смогла совладать с собой. Ее тревожила судьба Жака. Где же узнать последние новости, как не в лавочке мадам Дюбуа!..
…Это случилось позавчера. Они вместе с Жаком возвращались из школы. Ему, как всегда, мешали встречные тумбы, решетки заборов и витрины магазинов. Он прыгал, трещал палкой по железным прутьям ограды сквера, строил гримасы манекенам и при этом болтал без умолку. Он мог говорить о чем угодно: о том, что своими руками задушил ядовитую змею, которая уползла из зоологического сада; что мечтает поступить в бродячий цирк и стать акробатом; что собирается поехать в Советский Союз, к Черному морю, где летом живут ребята…
- Ты поедешь со мной и будешь переводчицей!.. - говорил он при этом Мадлен.
Мадлен в ответ только хмурилась. Да, конечно, она хорошо знала русский язык, которому ее научила бабушка, но ехать в Россию пока не собиралась.
Давным-давно, когда бабушке было столько же лет, сколько сейчас Мадлен, ее семья переехала из России в Париж. Родители бабушки давно умерли. Они оставили ей в наследство пятиэтажный каменный дом, который находился на родине в Одессе. Бабушка бережно хранила в деревянной шкатулке бумаги, удостоверяющие, что дом действительно принадлежит ей. Однажды она показала Мадлен эти стершиеся на сгибах старые пожелтевшие бумаги.
- После моей смерти дом будет принадлежать тебе! - торжественно сказала она.
Отец Мадлен - его звали Густав - посмеивался над бабушкой. Он не верил, что русские отдадут ей дом. Да и сохранился ли он? Ведь в Одессе была война и многие здания разрушены.
Однажды Мадлен рассказала все это Жаку. И Жак предложил:
- Давай напишем в Одессу письмо!.. В тот самый дом, который принадлежит бабушке… Если он сохранился, то в нем наверняка живут ребята. Попросим, чтобы они нам ответили.
Бабушка всегда была против того, чтобы Мадлен дружила с Жаком. Его отец был коммунистом, он работал во Всеобщей конфедерации труда.
Однако прекратить эту дружбу бабушка не могла. Она добилась только того, чтобы Жак не бывал в их квартире.
Предложение Жака написать в Одессу письмо заставило бабушку снисходительнее отнестись к этой дружбе.
Сперва она долго советовалась по поводу письма со своими приятельницами, такими же, как она, старухами, некогда покинувшими родину. И, наконец, решила, что в этом письме не кроется для нее опасности. Наоборот, таким путем она, может быть, узнает все, что ей надо.
Несколько дней подряд, после школы, Мадлен и Жак сразу же садились сочинять письмо.
Сначала ребята просто хотели, как это требовала бабушка, узнать, цел ли ее дом. Но постепенно их письмо обрастало всевозможными подробностями. Ребята рассказывали в нем о своей жизни, о том, как учатся, как провели лето. Жак хотел вставить туда свою любимую историю о змее, удравшей из зоологического сада, но Мадлен запротестовала. Обманывать ребят, которых они не знают, казалось ей просто невозможным.
Бабушка несколько дней читала и перечитывала это письмо, куда-то его носила показывать и в конце концов согласилась с его содержанием.
Ребята долго спорили, на каком языке написать письмо: на французском или на русском. Мадлен утверждала, что надо на русском. Уж если она этот язык знает, зачем заставлять русских ребят заниматься переводом. Но Жак утверждал, что они - французы и должны писать на своем родном языке. Их спор разрешил отец Жака. Он предложил им вложить в конверт два письма: одно, написанное по-французски, другое - по-русски. Так они и поступили. Кроме того, Жак написал еще коротенькое обращение от себя.
Письмо ушло неделю назад. На конверте были указаны только город, улица и номер дома без адресата. Взглянув на него, бабушка озабоченно поморщила лоб.
- Ну, пусть идет на деревню к дедушке! - вздохнула она. - Кто-нибудь да получит!..
Это письмо еще больше сдружило Мадлен и Жака - оно было их общим делом.
И вот теперь Жака нет. Он исчез…
Позавчера, когда Мадлен видела его в последний раз и когда они вместе возвращались из школы, Жак был просто невыносим. За два франка, сэкономленные от завтрака, он купил водяной пистолет. Нажмешь на курок, и струя воды летит вперед на несколько метров.
Он то и дело отставал от Мадлен, сзади прицеливался в нее и кричал:
- Ты ограбила банк!.. Сейчас я тебя застрелю!..
Волосы и спина Мадлен стали совсем мокрые.
Сперва она по-хорошему просила его перестать, но это только еще больше распаляло Жака.