Разговоры продолжались допоздна; Харви остался ночевать у родителей в спальном вагоне, однако к утру ему нужно было явиться на судно, чтобы помочь при разгрузке. Мать предложила нанять кого-нибудь вместо сына за их собственные деньги, но Харви с негодованием отверг предложение и на рассвете отправился на корабль. Добираться было не слишком далеко: ночью родительский поезд переместился из Бостона в Глостер.
Он вовремя поспел на верфь Вувермана, где происходила разгрузка, а через несколько часов туда заявились и его родители. Стоя в стороне, они не без интереса наблюдали, как загруженные рыбой корзины перемещались с помощью тросов со шхуны на весы, а их сын, совсем как взрослый рыбак, взвешивал их и отмечал в специальной книге. Когда последняя корзина была взвешена, капитан Троуп крикнул:
— Какой общий счет, Харв?
— Восемьсот шестьдесят пять, — ответил звонкий мальчишеский голос. — А если в деньгах, три тысячи шестьсот семьдесят пять долларов и двадцать пять центов!
— Неплохо, парень. А теперь беги в контору к Вуверману и предъяви ему все наши записи.
Когда Харви вместе с помощником Вувермана ушел, мистер и миссис Чейн подошли ближе, и Чейн спросил у Троупа:
— А что, этот парень, который был на весах, не очень много хлопот вам доставил, капитан?
На лице Троупа не дрогнул ни один мускул, когда он спокойно ответил:
— Нет, ничего. Сперва, когда мы его подобрали, он был немного не в себе, но потом выправился и сейчас вполне.
— Рад это слышать от вас, мистер Троуп, — сказал Чейн. — Между прочим, он наш сын.
— Так я и подумал, мистер. Приветствую вас и вашу супругу.
И два капитана — один морской, другой сухопутный — крепко пожали друг другу руки. Потом Троуп сопроводил родителей Харви на борт своего корабля, где на них — на их дорогую одежду, на драгоценности миссис Чейн — с интересом взирала вся команда, и в головах у всех, включая капитана, была, пожалуй, одна мысль: а ведь парень-то, видать, не слишком соврал о родителях — в самом деле богатеи, каких мало на свете!
Первым заговорил Диско Троуп:
— Мистер Чейн, я… как бы это сказать… ошибся малость. Не поверил вашему парню, когда тот говорил о деньгах и о том, что у него в кармане целых сто тридцать долларов, которые… которые он потерял.
— О, конечно, — сказала миссис Чейн, — их нашли потом на палубе, когда… — голос у нее дрогнул, — когда Харви упал за борт.
Стоявший в толпе рыбаков Дэн подтолкнул в это время Верзилу Джека:
— Что я говорил? Я первый начал верить Харви и совсем не считал его психом.
— Ладно, еще посмотрим, — ответил тот и спросил у мистера Чейна: — А коляска с четырьмя пони была у вашего сына?
Чейн глубоко задумался, потом спросил то же самое у своей жены, на что та сразу ответила:
— Да, припоминаю. Это было страшно давно, Харви тогда только-только исполнилось шесть лет.
— Теперь я спрошу, можно? — сказал Дэн, снова подтолкнув Верзилу. — А у вас есть два личных вагона, мистер Чейн?
— Да, — ответил тот немного растерянно, — а что? В одном из них мы приехали. Он стоит вон там, на запасном пути. И мы с женой надеемся, — обратился он к капитану Троупу, — что вы со всей командой пожалуете к нам сегодня на обед. Мы очень хотим познакомиться с каждым из вас и каждого поблагодарить.
Миссис Чейн уже начала знакомиться: она подходила ко всем по очереди, пожимала руки, а Мануэля погладила по плечу, и в глазах у нее показались слезы — ведь если не он, не видеть бы ей никогда своего сына. Она даже не обращала никакого внимания на то, что ее белые перчатки потемнели, а на платье и на перьях шляпы блестела рыбья чешуя.
Харви к этому времени уже вернулся из конторы и подмигнул Дэну. Ведь они оба давно предвкушали этот момент — когда упрямый капитан и все остальные вынуждены будут хотя бы частично признать, что Харви вполне нормальный, а его рассказ о родителях не сплошное вранье.
Когда непринужденный разговор о жизни Харви на шхуне и о богатстве его отца почти исчерпал себя, мистер Чейн обратился к жене:
— А теперь, Констанция, прошу тебя, отведи всех к нам в вагон. Мы с мистером Троупом придем чуть позднее. Нам нужно поговорить.
Перед тем как все ушли, капитан подозвал Харви и сказал, немного потупившись и не вынимая трубки изо рта:
— Что ж, юнга, видно, и мне придется извиниться перед тобой за то, что посчитал тебя не совсем тем, кто ты есть. Помнишь, как ты принес мне свои извинения за грубость? Теперь мы квиты…
У себя в каюте капитан Троуп с удовольствием закурил предложенную ему заграничную сигару и ждал начала разговора. Чейн понимал, что капитан не из тех, кому можно предлагать деньги за совершенный им благородный поступок или просто доброе дело. Он понимал также, что никакие деньги не оплатят того, что сделали для него все эти люди вместе и каждый в отдельности. Особенно черноволосый здоровяк Мануэль. Поэтому он заговорил совсем о другом.
— Что вы думаете, капитан, о будущем вашего сына? — спросил он и получил немедленный ответ:
— Он станет владельцем и капитаном шхуны «Мы у цели», когда я отойду от дел. В его сердце, так же как и в моем, только море.
— Я бы мог помочь ему учиться морскому делу, — осторожно заметил Чейн. — У меня есть несколько клиперов, которые ходят из Сан-Франциско в Японию, перевозят чай.
— Вот как? — Капитан слегка улыбнулся. — Харв говорил нам о коляске с четырьмя пони, о ваших собственных поездах, но ни слова о клиперах. Кстати, тут, в Глостере, я знаю одного моряка с чайной флотилии, его зовут Фил Эйрхарт. Он старший помощник на «Сан-Хосе». Его сестра — наша соседка.
Теперь улыбнулся Чейн.
— Эйрхарт, — сказал он, — работает у меня. Что бы вы сказали, капитан, если вашего мальчика определить к нему?
Капитан Троуп думал не очень долго.
— Что ж, — заговорил он потом, — скажу вам по правде: моя жена была бы только рада, если Дэн начал бы плавать на более крепком и устойчивом судне, чем наша шхуна с ее плоскодонками.
— Тогда, — более решительно произнес Чейн, — быть может, вы отдали бы мне Дэна на год или два? Вдруг из него получится хороший помощник капитана?
— Так-то оно так, да кто захочет возиться с неопытным юнцом, сэр?
— Вы же возились, Троуп, разве нет?
— Ну, если вы о своем сыне, это другое дело. Клипер вам не рыболовная шхуна, а Дэн еще слабоват в навигационном деле.
— К следующей весне, — сказал Чейн, — я надеюсь, вы с Филом поднатаскаете вашего сына, и тогда он вполне справится с работой на клипере. Я уверен.
После этого оба замолчали. Молчание было нарушено заявлением Дэна: он вошел со словами, что обед на столе и все ожидают их. Капитан подозвал его и рассказал о предложении мистера Чейна.
— Решай сам, сын, — добавил он и сразу понял, как тот решит, когда увидел разгоревшиеся глаза Дэна.
Повернувшись к Чейну, мальчик сказал, заикаясь от волнения:
— Ой… правда… чайный клипер… тысяча семьсот восемьдесят тонн водоизмещения… Я понял… Я так всегда хотел… Спасибо вам, сэр…
Счастливая улыбка не сходила с лица Дэна, когда они присоединились к остальной компании в вагоне.
Обед был превосходным, и, судя по всему, сидящие за столом были довольны не только едой, но и беседой. Мать Харви убедилась, что ее сын чувствует себя совершенно в своей тарелке в компании рыбаков, а те, в свою очередь, считают его своим. Это и удивляло, и радовало ее. После обеда она отвела в сторону Мануэля и сказала ему, что, поскольку он сыграл главную роль в спасении Харви, они с мужем решили предложить ему в награду крупную сумму денег. Она назвала цифру. Мануэль отказался. Миссис Чейн настаивала. Он отрицательно качал курчавой головой. Миссис Чейн не отступала. В конце концов он сказал:
— Ладно. У меня здесь знакомая девушка, в Глостере. Я возьму пять долларов и куплю ей красивый платок.
С помощью мужа миссис Чейн все же уговорила Мануэля принять, помимо пяти долларов, еще несколько тысяч, чтобы внести в местную церковь на благотворительные нужды. Только все равно эти тысячи он брать не стал, а попросил сделать взнос от его имени…
Когда семья Чейнов уезжала из Глостера, вместе с ними, к удивлению многих, отправился темнокожий повар со шхуны «Мы у цели». Почему он так решил? Потому что, он сказал, ему было видение во сне, что он не должен оставлять Харви, и мистер Чейн, который считал, что лучше иметь на работе одного добровольца, нежели пять нанятых, не мог отказать ему. А Харви был страшно рад, так как не мог забыть вкуса пирожков, которые готовил этот молчаливый странноватый кок.
Глава 15. Предсказание кока сбывается
Итак, Харви вернулся в родительский дом. И для матери это был уже не тот ребенок, кого она холила и нежила раньше, кого так баловала. Он стал почти взрослым и потому отчасти чужим. Отцу тоже казалось, что он чуть ли не впервые видит этого юношу, повзрослевшего, поздоровевшего, с которым можно говорить не только как с сыном, но и как с другом. Поэтому отец, наверное, впервые, рассказал ему о своей жизни — о сиротском детстве в Техасе, когда он, невежественный, неопытный мальчишка, вынужден был браться за любую работу.
— А кончилось все тем, — говор