Однако, с точки зрения характера, они были уродцами с маленькими членами.
— Мой отец хотел убить тебя и твою мать, — пробормотал Джексон, обдав дыханием мою щеку.
Я впервые об этом услышала, поэтому обратила внимание. Мой отец и его отец были лучшими друзьями, вторым и третьим в очереди после альфы, оба сильные и уверенные в себе мужчины. Отец Джексона был тем, кто без обиняков расправился с моим отцом, всего через несколько секунд после того, как тот попытался устранить альфу Виктора.
Без вопросов. Без суда и следствия.
— Почему ты не бросила колледж? — Джексон снова надавил. — Настоящая причина?
Я толкнула его изо всех сил, не сдвинув его ни на дюйм.
— Что, черт возьми, с тобой случилось? Мы были друзьями!
Когда твои родители лучшие друзья, само собой разумеется, что вы будете расти рядом друг с другом. Он был мне старшим братом, но в тот момент, когда мой отец предал стаю, я потеряла все.
То, как потемнели его глаза, превратившись из кофейных в дегтярные, было единственным признаком того, что все будет плохо. Его рука превратилась в когти, одним движением проведя по моей груди. Он прорезал мою рубашку и лифчик, оставив на груди большие красные рубцы, едва не повредив кожу. Он сделал это намеренно; я никогда не видела человека, способного контролировать себя так, как Джексон, и если бы он хотел повредить кожу, то сделал бы это.
— За что ты меня так сильно ненавидишь? — тихо спросила я, заставляя свое лицо оставаться спокойным, хотя боль пульсировала в груди, присоединяясь к боли в спине. — Я — не мой отец. Почему я должна расплачиваться за его грехи?
Он снова взмахнул рукой, на этот раз ударив мимо моей головы по шкафчику и разбив металл.
— Твое гребаное лицо. Я не хочу его видеть.
Бросив последний сердитый взгляд, он развернулся и ушел. Сисили, улыбаясь, как самодовольная сучка, какой она и была, и поспешила за ним. Торин задержался на секунду, его взгляд остановился на моей обнаженной груди и красных полосах от когтей.
— Лучше приведи себя в порядок, — коротко сказал он.
Когда они ушли, я прислонилась к поврежденному шкафчику, поморщившись при этом. Мое дыхание участилось, пока я пыталась взять себя в руки, и если бы во мне сейчас жил зверь, я бы точно стояла на четырех лапах. Наши волки были хорошим спасением от боли и страха.
— Пойдем, — тихо сказала Симона, потянув меня за руку. — У меня в шкафчике есть запасная одежда для тебя.
Она хранила ее, потому что по крайней мере раз в месяц мой шкафчик разрушался в результате какой-нибудь отвратительной выходки. Мусор, бомбы с краской, кровь, кишки, мертвые животные.
Они не отличались изобретательностью, но были последовательны.
В голове у меня звенело, когда я шла за ней, придерживая одной рукой рубашку, чтобы та не распахивалась. По мере того, как я шла, мое тело наполнялось знакомым чувством. Я думала об этом как о том, что мой мозг дистанцируется от кровавой бойни в моей жизни. Иногда, когда становилось по-настоящему плохо, у меня перед глазами двоилось, когда опускалась тьма. Тьма, которая звала меня.
В эти дни я была не в себе.
— Я должна уехать из Тормы, — пробормотала я, в основном про себя.
Симона бросила на меня сочувственный взгляд и потянулась, чтобы взять меня за руку. Она слышала это от меня и раньше, но не понимала, насколько я серьезна. Я больше не могла.
Моя семейная линия была запятнана в Торме.
Мое наследие и наследие всех моих детей было практически уничтожено.
После десятилетий, проведенных в стае Торма, фамилия Каллахан сократилась до двух волков, которых все избегали: Мера Каллахан, почти ставшая оборотнем, и Люсинда Каллахан, пьяная волчица, которая едва помнила, что у нее есть фамилия.
Больше не было ничего, за что стоило бы бороться. По крайней мере, не здесь.
Насколько я понимала, полнолуние в день солнцестояния не могло наступить достаточно быстро.
3
Остаток дня прошел без происшествий. На меня никто не обращал внимания, что позволило мне успеть на четыре урока, сдать все задания и даже спокойно пообедать. Через некоторое время мои спина и грудь перестали болеть, и если бы не воспоминания об их нападении, я бы чувствовала себя почти нормально.
Мысли о насилии, как правило, задерживались дольше, чем боль.
— Ты же знаешь, Виктор тебя не отпустит, — сказала Симона, когда мы стояли возле школы, наблюдая за удаляющимися машинами. Еженедельное собрание стаи было по понедельникам, так что скоро они все отправятся на земли альфы.
Я не стала утруждать себя ответом. Это был обычный спор, который мы вели много раз.
— Никто не покидает стаю Виктора, Мера! Не навсегда. Он этого не допустит. Я предлагаю попросить отпуск, а потом просто посмотреть, как долго мы сможем продержаться, прежде чем они прикажут нам вернуться.
Я одарила ее улыбкой.
— Он меня отпустит, — уверенно сказала я, сходя с дорожки теперь, когда парковка была свободна. Конечно, Виктор согласится с тем, что в стае лучше не иметь такого «испорченного» волка, как я.
— Он сменил фамилию на Вулф, — крикнула она мне вслед. — Он — эгоист, который требует контроля и власти над всеми.
Я помахала рукой, прежде чем отправиться в путь с рюкзаком в руке и болью в груди. Симона пыталась уберечь меня от совершения большой ошибки, я это понимала, но она не проживала мою жизнь.
Иногда самый трудный выбор на самом деле не так уж и сложен.
Тяжесть в теле спала по мере приближения к центру города. Я направлялась на работу после окончания школы, которая была моим единственным спасательным кругом и ключом к побегу отсюда.
В городе Торма проживало около десяти тысяч оборотней, а на оживленной главной улице, где находилось мое рабочее место, было оживленно.
— Добрый день, дорогуша, — позвала Дэнни из задней комнаты, когда я вошла внутрь, и колокольчик над дверью звякнул.
— Привет, Дэн, — крикнула я, бросая сумку в ящик за стойкой.
Дэнни, странница, была новичком в нашей стае. Она появилась здесь десять лет назад, сразу после убийства моего отца, и каким-то образом попала в наш список быстрее, чем кто-либо в истории стаи. У нее здесь не было родственников, по крайней мере, она в этом не признавалась, и была одной из немногих, кто не относился ко мне и моей матери как к прокаженным.
— О, дорогая, что случилось с твоей грудью? — спросила она, выскакивая из дома с коробкой в руках, с растрепанными светлыми кудрями, собранными на макушке. Дэнни была неопределенного возраста, вокруг ее голубых глаз было всего несколько морщинок. Она также считала себя в некотором роде предсказательницей, и, хотя я не была верующей, эта дама часто знала то, чего ей знать не следовало.
Например, то, что у меня были некоторые болезненные места на груди, несмотря на то, что новая одежда скрывала эти свидетельства.
— Просто Джексон и Торин поставили меня на место, — сказала я, облокачиваясь на стойку. — Я в порядке. Это всего лишь царапина, и сейчас она почти не болит.
На секунду ее глаза перестали быть небесно-голубыми; вместо этого они стали темно-фиолетовыми, что напомнило мне о зельях и лагунах, покрытых полуночным поцелуем.
— За свою жизнь я побывала во многих странах, — сказала она. — Встретила больше альф, чем могла сосчитать. Торин все больше входит в список моих наименее любимых, и это о чем-то говорит.
Повернув голову к двери, я еще раз проверила, не входят ли члены стаи. Дэнни постоянно говорила подобную чушь, а в этой стае такого рода «измена» была строго наказуемым деянием. К счастью, насколько мне известно, ее ни разу не поймали.
— Ты не должна говорить такое вслух, — предупредила я, потому что мне была небезразлична ее эксцентричная задница.
Она уронила коробку, отмахиваясь от меня.
— Девочка, я не боюсь этого блохастого переростка. Тебе следует принять мое предложение поставить его на место в следующий раз, когда он будет вести себя неподобающим образом с тобой и твоей мамой.
У меня вырвался нервный смешок, но я не стала с ней спорить. Она была безобидным, чокнутым старым оборотнем. Но я любила ее, потому что последние несколько лет она была мне больше как мать, чем родная. И эта работа, по сути, спасла мне жизнь.
— Я уберу новый заказ на полку, — сказала я ей, хватая стопку уже распакованных вещей, лежавших на столе.
«Книги Дэнни» были единственным книжным магазином в городе, и задолго до того, как я начала работать в этих четырех стенах, я была постоянным покупателем. Книги были моим спасением в течение многих лет. Это был способ убежать от моей обыденной, иногда по-настоящему ужасной жизни. И именно поэтому я была так взбешена, что потратила несколько часов на чтение этой дурацкой истории для школьного задания.
Никогда не тратьте время на плохие книги. В мире слишком много удивительных историй, которые только и ждут, чтобы их раскрыли.
Подойдя к полкам, я глубоко вдохнула, впитывая невероятный и неповторимый запах, присущий только книгам. Старые книги в разделе «подержанные» пахли иначе, чем новые, и, несмотря на химические оттенки, которые улавливал мой нюх оборотня, мне нравились все ароматы. По сути, все хорошие воспоминания, которые у меня остались за последние десять лет, были здесь. С Дэнни, и особенно с книгами.
— О, эта новая серия Леи Стоун «Оборотни» тоже здесь, — крикнула мне вслед Дэнни, ее голос был приглушен полками между нами. — Я приберегла для тебя полный набор.
— Люблю тебя! — крикнула я в ответ, уже предвкушая, что найду новый мир, в который можно сбежать. Мне нравилось читать мнения авторов об оборотнях. Некоторые из них настолько точно описывали, что я поняла, что они были оборотнями, которые тайно писали художественную литературу, но люди тоже писали о нас. Часто с большим количеством неточностей, но мне все равно это нравилось. Что касается меня, то любой фантастический мир, в котором я могла затеряться, меня устраивал.
Остаток дня пролетел незаметно, и в шесть часов вечера Дэнни перевернула табличку «закрыто» и заперла дверь. На улице было еще светло, зима приближалась, но еще не совсем наступила. Я схватила толстовку, сунула три книги в мягкой обложке в сумку и повесила ее на плечо.