А что изменилось? Красноглазые и сейчас у моих границ. Но я ведь не торгую Филлией. Справляюсь как-то и без сомнительных помолвок.
Он был трусом! Вот поэтому для отца я стала возможностью умаслить драконов. Дается мне, он бы подобно Максену подложил бы и под предводителя красноглазых, или под альфу бешенных, или как их порой называют — вольных перевертышей. Да только трусость не позволяла.
А вдруг драконы узнают? А что в соседнем фьефе скажут?
Мне стало противно.
Да, брат был куда смелее, поэтому для него я средство захватить больше власти, чем мог бы дать отец со своим союзом.
Все так до омерзительного просто. Незамысловато.
Остановившись, я обернулась. Дух брата парил в пространстве, следуя за мной белой тенью.
— Что еще ты сделал, Максен? Что не дает тебе покоя? Уж не Филлия, как выяснилось.
Призрак замер и пошел рябью.
— Показывай, — грубо выдохнула я. — У меня хватит сил и смелости принять правду.
Меня мелко затрясло. В ушах зазвенело.
Распахнув глаза, тихо выдохнула от боли. По вискам скатывались слезы.
— Держи ее крепче, Айдан, — неожиданно грубо скомандовал Морган. — Нужно чтобы она пила.
— Да это дрянь воняет так, что меня выворачивает, — проворчал дракон, между тем открывая мне рот.
Он приподнял меня и удобно устроил между своих бедер, прижимая голову к груди.
— Неважно чем оно пахнет, — пробормотал маг. — Главное, чтобы помогло. Надеюсь, эта груда костей не солгал.
— Нет, — послышался голос Вегарта со стороны умывальни. — Сынок ханыма очень не хочет, чтобы Айдан к нему возвращался. Он уже даже согласен признать его мужем обещанной папе невесты.
— Ну пытать я умею, хоть в чем-то талантлив, — процедил надо мной Айдан и поймал мой взгляд.
— Темный, кажется, она очнулась. Рьяна, хорошая моя, нужно, чтобы ты выпила первую порцию противоядия.
— Первую? — прохрипела я растерянно, но в этот момент забарабанили в дверь.
— Неугомонная девчонка! — проворчал Морган обернувшись. — Видимо, Сарен отлучился.
— Он решил еще раз перетрясти казармы, — Вегарт подошел к двери, распахнул ее и, подхватив ворвавшуюся Филлию за талию, буквально вынес в коридор. — Она отравлена, девочка. Не мешай ее спасать!
— Но я могу быть полезной! — возмутилась моя пигалица.
— Так будь ей, а не усложняй нам жизнь, — раздался оттуда же голос Дьярви. — Мы все устали. Метель не прекращается. Людей в доме больше чем обычно. Их нужно кормить, обогревать. Будь полезной. Хватит дурить, не дитя уже.
— А что делать?
О, я знала, когда Филлия верещит подобным тоном. Когда чувствует страх и боится быть на этом пойманной.
— Рьяне станет легче, — Вегарт проявлял выдержку и говорил спокойно. — Морган уже сварил нужное пойло. Скоро потребуется менять постель. Нужны простыни, подушки. Чистая ткань, чтобы обтереть ее. Тряпки, чтобы вымыть полы.
— А тот, который орал... — моя негодница запнулась. — Он замолчал, но вы ведь все выбили из него?
— И даже больше, — успокоил ее Вегарт. — Не покидай дом. Ничего не пей. Только воду, которая в комнате. И обеспечь нас всем, что я попросил.
— Рьяна, — меня осторожно тронул за плечо Морган, возвращая внимание к себе. — Противоядие необходимо пить с равными интервалами. Хорошо, что ты пришла в себя. Задержи дыхание и глотай. Помнишь, когда ты болела, я делал тебе настойки. Ты пила их, зажав нос. Давай и сейчас так же.
Я слабо кивнула, прекрасно помня, как морщилась от того жуткого пойла.
Мой дракон удобнее приобнял меня, прижимая к своей груди. На его расстегнутой рубашке виднелись зеленоватые травяные пятна.
— Рьяна, открывай рот сама, — шепнул он, приставляя к губам высокий стакан.
В нос ударил жуткий запах чего-то несвежего. Меня замутило, и я невольно отпрянула.
— Я прошу, — тон Айдана стал мягче. — Умоляю, пей. Не заставляй вливать в тебя это. Пожалуйста.
Собравшись, я выдохнула, задержала дыхание и сделала первый глоток. Затем второй. Это зелье имело вкус жеваной травы. Но выбора особого у меня не было. Быстро проглотив почти все, я не сдержала последние глотки. Все полилось по подбородку.
— Ничего — шептал надо мной Айдан. — Сейчас оботру.
Я смущенно опустила взгляд и обнаружила, что кто-то надел на меня легкую льняную мужскую тунику.
Глупо, наверное, но я почувствовала благодарность за то, что не выставляют меня обнаженной перед всеми.
Выпитое колом встало в желудке, в боках опять запекло.
— Потерпи еще немного, — Морган поднялся и подошел к столу, заваленному склянками и мешочками с травами. — Сначала будет больно, но ты быстро уснешь. Я добавил одурманивающей травы, чтобы ты не испытывала мучений.
Я хотела казаться сильной. Выдавить из себя что-то вроде: «Не нужно, я бы справилась». Но все, что сорвалось с моих губ — это короткое, но искреннее: «Спасибо».
Меня снова уносило в беспамятство, только вот призрачный образ за спинами любимых мужчин начинал пугать. Мне казалось, брат не показал мне главного. Сердце бешено билось, то ли от зелья Моргана, то ли от понимания — это еще не конец откровений.
И снова дорога... Спрятав лицо в ладонях, я уже ничего не хотела ни видеть, ни знать. Рядом сидели родители и постоянно словесно кусали друг друга.
Почему ребенком я не придавала этому значения?
Считала нормой такое поведение. Сейчас же меня трясло от них. От этого холода. Цинизма. Мать смотрела на отца свысока, словно она действительно великая лера, осчастливившая простого мужика из перевертышей. Забыла, из какой дыры сама-то родом? Отец — разорившийся лерд. Бесприданница! А дар магический, как выяснилось, Морганом усиленный.
Но сколько же в ней было высокомерия!
А отец... Даже намека на нежность во взгляде. Суетливый, и вроде речи правильные произносил, но через какое-то время начинало подташнивать от его показной заботы.
«... нечего моим детям делать в этих развратных кругах...»
«... Меня, итак, воротит от того, что я еду просто сдавать её как разменную монету...»
«... Вся надежда на то, что она быстро найдет своего избранного, и тогда разрыв этой нелепой помолвки не будет смотреться так унизительно...»
И вроде он думал обо мне. О моем будущем. Какой прекрасный родитель, если бы не одно НО. Он даже не попытался сказать «нет» императору драконов. Вольный фер! Независимый! Богатый! Кудахча о чести дочери, он повез ее туда, где от этой самой чести и перьев не останется. Разорвут в клочья. Папа своими руками топил меня и так искренне сокрушался по этому поводу.
Трус и лицемер!
Как же... Не мой зверь его волновал, а извечное: «Что люди скажут!».
Обхватив голову крепче, я пыталась вспомнить, а разговаривал ли он со мной хоть когда-нибудь? Приказы и сухие пожелания «доброго утра» не в счет. Нет, я была ему неинтересна.
Ни я, ни мама. Дочь — дань покорности врагу. Жена — утроба. Рожает и хорошо!
В этот момент я вспомнила Сарена и его обвинения в сторону Моргана. Зелье заглушает зов истинной крови. А так ли это плохо?
Нет. И у меня, и у Филлии было время рассмотреть мужчин, что подсовывали нам боги. Оценить, заметить их недостатки и достоинства. Дать отпор. Сказать «нет». Заставить истинных попотеть, добиваясь нас. Полюбить, начать дорожить нами. Узнать, что мы за люди вообще.
Так прав ли был наш маг, приглушая этот зов крови? Да. Потому что Айдан теперь выбор не только зверя, но и меня.
Меня как человека!
Я не сразу заметила, как карета начала наполняться тьмой. Это уже откровенно пугало. Умом я понимала, что должна, наконец, узнать все, чтобы избавиться от ненависти к драконам. Чтобы душа успокоилась. Но сердце мое обливалось кровью. Я будто все это время жила в некой красивой иллюзии, воспоминанием о семье, которой в действительности не было. Но картинка упала, а реальность оказалась с тухлым душком.
Пространство вокруг меня подернулось, и я очутилась сидящей напротив брата в его карете. Опустив взгляд, уставилась на свою малышку. Филлия капризничала и снова требовала свою сладкую сдобу.
— То, что ты задумал, Максен, опасно, — негромко произнесла Линнель. — Ты же буквально идешь против отца.
— Старик не понимает, в какую ловушку нас загоняет, — брат смотрел в окно не отрываясь. — Мы и моргнуть не успеем, как эти ящерицы засунут свои морды в наши копи, захватят шахты. Он все отдаст добровольно только, чтобы угодить.
— Но связываться с красноглазыми... — ее голос упал до шепота.
Женщина с опаской взглянула на дочь опасаясь, что та слушает взрослых. Но мелкая егоза была занята корзинкой.
— Долон не красноглазый, Линнель, он бешеный, — строго проговорил брат. — Его отец — альфа крупного племени севера. И за ним будущее. Он создает каганат южнее, вычищая те земли от всякого сброда...
— От ведьминских родов, любимый, — Линнель решилась его перебить. — От людей, которые жили там веками.
— Мне все равно, кто и где жил, — рявкнул на нее супруг. — Я вижу, что сила на его стороне. И если я встану у власти во фьефе хотя бы временно, то мы можем заключить крепкий союз.
— И ты отдашь ему Рьяну? — ее голос дрожал, а взгляд невольно опускался на дочь.
Она догадывалась, что в свое время так же поступят и с Филлией. Я по ее глазам это видела. Ужас и понимание.
— Да, — сухо ответил брат.
— Но, Максен, — она прижала ладони к груди. — Ты ведь сдаешь девочку даже не в жены. Я слышала, что у него есть истинная и участь у нее незавидная. Он безумен, любимый, как и все они. Нельзя доверять бешеным!
— Можно! Сегодня его люди нанесут рану отцу, напугают мать и заберут Рьяну. А завтра я во всем обвиню драконов... Императору придется притихнуть...
— Максен! — выдохнула она, но он не слышал никого.
— Наш сын должен унаследовать свободный фьеф, Линнель. Я не хочу превратиться в вассала ящерицы. Не хочу! Слышишь!
Женщина сглотнула и обреченно опустила взгляд. Ее глаза не светились счастьем. В них застыл страх. В руках она сжимала бурдюк с зельем Моргана. Ее душу сжирал стыд. А за что? За существование дочери.