- Выйди! Не мешай таинству, - приказал он несчастной матери. Мария выскочила за дверь.
Паул раскрыл записку, принялся читать заговор Люции чуть не по слогам. Лучина трещала, свет мерк. Старик запнулся на полуслове и вместо седьмицы, произнес месяц. Прикусил язык, да только было уже поздно. Девушка стихла, стала совершенно похожа на мертвую. Даже дыхания не было слышно. И сердце как будто перестало стучать. Старик побелел. Что теперь? Чего ему ждать? Как убедить родителей не хоронить Анну раньше срока? Но вдруг вышивальщица умерла? Ведьмам верить нельзя, Люция могла обмануть. И что тогда? Тело в доме держать нельзя. Но и хоронить живую не будешь!
В полном смятении старик провел полчаса. Паул то бледнел, то краснел, тщетно прислушивался к дыханию девушки. Вспоминал слова ведьмы, она говорила, что после того, как примет зелье, станет похожа на мертвую, Розен не заметит подвоха. Может, все идет так, как нужно? А если нет?
Наконец, сдвинулось в сторону покрывало, которым был завешен дверной проем. На пороге возник безутешный отец.
- Не вышло? - безучастно спросил он.
- То ведает только бог, - уверенным голосом объявил старик. Кто бы только знал, что стоила ему та уверенность!
- А вы поглядите на рану, святой отец. Не было у моей доченьки надежды на чудо, - Мужчина подошел к постели, покачал головой, да и перевернул хрупкую девушку на бок.
- Погодите, не с этой стороны, что ли? Совсем я попутал.
Но и с другой стороны раны тоже не нашлось.
- Так не бывает! - охнул мужчина и закричал, - Мария! Иди сюда! Мария!
В кухне послышались шаги, оханье, наконец слабый голос спросил:
- Всё? Не зря я кутью, выходит, поставила...
Что-то грохнуло, Паул бросился за дверь, жахнулся изо всех сил о притолоку. Низкие двери на севере – все тепло берегут. Лучше б головы гостей берегли!
- Осторожней! - буркнул Иоганн. Они ворвались в кухню почти одновременно. Женщина лежала на полу, разбросав юбки будто цветастые крылья. Мать вышивальщицы слабо хрипела. Пауль без всяких слов понял, что здесь случилось.
- Машенька, что ж ты. Надежда есть еще на чудо, святой отец сам сказал.
Видеть слезы на суровом лице мужчины Паулу было невыносимо. Он присел рядом с женщиной, вынул из-за пазухи зелье, капнул немного ей на язык.
- Теперь точно проверим как оно действует, - вздохнул старик, - Выйди, Иоганн, не мешай таинству.
- Я...
- Выйди.
Паул дождался, пока Иоганн скроется в сенях. Он без подсказки прочел заговор над Марией. Ей он обещал сон до рассвета. Не в первый раз он видел, как женщины легко гибнут от волнения. И раны нет, а смерть их находит. Он бережно перенес женщину на лавку, подсунул ей под голову мешочек с остатком крупы.
Не дышит совсем, лежит будто мертвая. Лучина затрещала в подставке, почти погасла. Страх обуял старика. Что он сотворил? Зачем? Вдруг ошибся? Странные тени заплясали в углах. Паулу примерещилось, будто бы тень Марии изменилась, за спиной у нее набухли и вот-вот раскроются крылья. Как бывает у бабочки после сна. Старик выбежал в сени, чуть не рухнул на Иоганна, спешно прикрыл дверь за своею спиной. Отец семейства заметил, что на священнике буквально нет лица. Никогда он еще не видел таким доброго старика, нехорошие сомнения закрались в его душу.
- Все в руках божьих, так вы говорили, святой отец.
- Истина в твоих словах, - Паул поспешно нарисовал крестное знамение. Он только сейчас понял, что мог подумать о нем Иоганн. Вон и вилы тот в руку прихватил не напрасно.
- Станем молиться вместе, - предложил он.
Иоганн приставил вилы к стене. Паул чуть успокоился. Еще через несколько минут к нему вернулась возможность мыслить трезво. Если обе женщины умерли, то его вины нет. Но, если зелье подействовало так, как и должно, то что тогда выходит? Выходит, они обе проживут почти вечную жизнь. Анна никогда не выйдет замуж, так и останется коротать свой век за вышивкой. Долгий век! И не приведет она в дом зятя. Пройдут годы, Иоганн умрет, а женщины останутся жить дальше. Но как? Ведь без мужика в доме женщины одни и года не проживут. Нужно кому-то и дров заготовить, и быка на выпас сводить, да мало ли мужских дел по хозяйству? Выходит, своим решением Паул обрек их обеих на долгие муки! Да и Мария никогда не сможет забыть Иоганна, крепко они любят друг друга. Муж на нее и руки никогда не подымал. Нет, никак нельзя, чтоб все так вышло.
- Открой рот, сын мой. Все мне не скучно будет потом.
- Святые дары? Так я вроде бы не умираю. Исповедоваться сейчас не время.
- Делай, что должно и будь, как бог решит.
Еще одну каплю Паул влил в рот Иоганна после чего прошел к постели Анны. Девушка оставалась все так же недвижима. Паул сел на сундук возле окна, принялся читать молитву и сам не заметил, как провалился в сон. Сорок лет - возраст почтенный, нет ничего удивительного, что полночную молитву уже не удастся целиком выдержать на ногах.
Мария очнулась, лежа на сундуке. Муж сидел на полу рядом с женщиной. К безмерному изумлению Марии, ее муж плакал и одновременно шептал ласковые слова, гладил ее сухими пальцами по плечу. Шептал и шептал о том, как любил и любит ее.
- Наша Аннушка померла?
Иоганн запнулся на полуслове, его глаза округлились.
- Ты что ль жива, жабья ты пятка!
- Жива, что со мной сделается, - изумилась Мария, - Доченька наша?
- Так ты не дышала! Я ж даже зеркальце принес. Не знаю, что с Анной. Да только святой отец всем нам дал какой-то настойки.- Это он молодец, разумеет в травах.
Женщина бодро соскочила с лавки, торопливым шагом почти пробежала в светелку Анны. Та лежала на постели, широко раскинув руки, будто спала. Святой отец дремал на сундуке.
Мария сразу же бросилась к дочери, принялась ее тормошить будто кошка нерадивого своего котенка. Вышивальщица приоткрыла глаза, слабо вздохнула.
- Мам, ты чего? Еще же рань несусветная. И в церковь сегодня не нужно идти. Еще только среда.
- Жива! Жива моя Аннушка! - женщина бросилась ощупывать голову дочери, - Даже вмятинки не осталось. Цела будто яичко из-под курочки.
- Что со мной сделается? Вчера, как вернулась домой, так сразу легла, с постели не падала, вроде. Что здесь делает святой отец? Папа заболел?
- Не помнишь ничего, так это и хорошо. Не среда сегодня, четверг. Тебя бык вчера забодал, так отец Паул сам пришел помогать. Зелье дал. Сам сварил из травок с божьей помощью, сам тебя им напоил.
Иоганн появился на пороге, он был по-настоящему счастлив. Дочь и жена обе живы, здоровы, рядом с ним в одном доме. Большего и желать нельзя. Зачем он только хотел выдать единственную дочь замуж? С ними останется, не отдаст он ее никому. Только если вдовцу. Спрашивал тут один. Детей у него трое, малыши совсем. Если Аня никого не родит, как замуж выйдет, так и не страшно. Нянчиться все одно будет с кем. Дети приемные мамкой называть будут.
- Детей у тебя не будет, а жениха я тебе все одно присмотрел. Он богатый, вдовец, своих троих малышей имеет. Понравилась ты ему очень. Гончарную мастерскую решил открыть в городе.
- Как не будет?
- Так и не будет. Благодари отца Паула, он тебя спас, да только материнства лишил.
- Я ему подушку вышью петухами. Лучший шелк свой возьму. А ты меня не обманываешь, отец? - Клянусь. И проживём мы все теперь долго. И я, и вы обе. Только языками не смейте молоть. Догадываюсь я, кто надоумил отца Паула варить то зелье. Не ровен час, и нас на костер позовут. Бык вскользь копытом тебя по голове задел, а ты, Машенька, все спутала, да напрасно перепугалась. Не было ничего, дочь сама поправится через седьмицу. А пока пусть дома сидит. И окно поплотней завесь, чтоб не видели ничего лишнего люди.
*** Паул проснулся на рассвете от запаха оладьей. Он расслышал женские веселые голоса. Мария и Анна обсуждали сватовство богатого жениха. Напротив старика сидел Иоганн. Суровое лицо мужчины светилось от счастья, он будто бы помолодел на несколько лет.
- Не было ничего, ошиблись вы с женой. Бык вскользь копытом ударил, только крови натекло много.
- И я так думаю. Проси всего, чего хочешь, святой отец.
- Все у меня есть, разве что по осени подари немного пера. Тюфяк совсем исхудал, зимой простыну на нем.
- Будет вам и перо, и пух, и сластей заносить ко всем праздникам станем. Как родного отца уважать стану подарками. Спасибо вам, сберегли мою семью.
- Бог помог, его и благодари.
Паул спешно позавтракал и направился в сторону часовни. Столько суеты сегодня предстоит пережить! Суд над Люцией перенесли на сегодня, прибудет инквизитор или просто святой отец из земель герцога Улисского. Как успеть все уладить? Еще нужно каким-то чудом опоить малыша Люции, а перед этим его нужно убить. И градоначальника тоже предстоит отпеть. Интересно, он умер окончательно или не совсем? Зелье он выпил. Но выпил до того, как получил удар ножом. И заговор над ним не читали. Нужно уточнить у Люции - можно ли его хоронить. Или ждать, пока оживёт? Нет, это, конечно же, совсем не дело.
Глава 14
В кабинете барона праведной речью разразился священник герцога Улисского, присланный им же кардинал тихо дремал в углу у камина, перебирал безмерно длинные четки. Их каменные бусины щелкали, отмеряя время.
Розен возвышался за столом, напоминая лишь бледную тень себя прежнего. На что бы он ни смотрел, он неизменно видел Люцию. Ее черную косу, которая сама собой ласкала женское тело, теребила грубую ткань рубашки. Ведьма, точно ведьма. Ни на какой сквозняк такое не спишешь, да и не было в темнице сквозняка, он бы запомнил. И глаза ее наполнились светом, горели будто два факела. Не было в той комнатке ни лучика, ни огонька, чтоб в них отражаться. То демоническая сила лилась из супруги наружу.
Как ведьма смеялась! Смеялась над ним! И этот смех особенно будоражил душу барона. Звенящий, пронзительный, похожий на тот звук, который издают рассыпавшиеся по столу колокольцы.