Как будто бы он ее не простил! Ей одной барон был готов простить все, переступить какие угодно законы, позабыть родину, службу Шведской короне, церковь и доблесть свою! Да только сказать не успел об этом.
Люция бросилась на крест священника, избавила себя от страданий тела, а барона обрекла на вечные муки. Никогда больше не будет он счастлив, все, что осталось от его жизни - Зенон. Единственный и любимый сын, который смотрит на этот мир широкими глазами Люции. Малыш рвет душу отца, взывает плачем к матери и не знает о том, что она его больше никогда не услышит.
Если бы только можно было отправиться за женой прямо сейчас! Бросить все, найти ее там, за чертой, вернуть сюда, Розен бы сделал это ни секунды не сомневаясь. Зачем только он решил поступить с Люцией так, как велел ему долг рыцаря? Зачем решил действовать по закону? Думал, что супруга его околдовала? Да пусть бы и так! Лишь с ней одной он был счастлив. То была настоящая любовь, вовсе никакие наведенные чары. Колдунья погибла, ее колдовство должно было схлынуть. Да только любовь к жене еще хлеще терзала сердце барона, разрывала, выкручивала и не было сил унять эту тоску, забыться.
Даже ради собственного ребёнка Розену не удавалось прийти в себя, он все так же сжимал в ладони прядку волос жены, вдыхал ее запах. Единственное, что осталось на память. Самое ценное из того, что он имеет окромя сына.
К барону подошло двое стражей, одного из них он узнал. Герберт! Иноверец, чужеземец, продажный пес войны, готовый биться за деньги по любую сторону от границы, ни чести у него нет, ни совести. Именно он подходил к оконцу темницы, именно он баловал жену разговорами, может, и похлеще что делал.
Тяжелые руки отца Паула придавили плечи барона, а затем приподняли голову вверх, развернули к себе.
- Отдай ее им, сын мой. Твою жену нужно омолить.
- Нет, - Розен как сумасшедший прижал к себе тело любимой женщины, стал баюкать. Впрочем, почему как сумасшедший? Тот, кто потерял любовь, и вправду теряет рассудок от горя.
- Отдай. Я стану молиться над ней до самой ночи.
- А потом? Бросишь ее на костер как велел кардинал? Нет, этого не будет! Я похороню жену рядом с замком! И плевать мне на закон! Ведьма или нет, она моя жена! - Была ею, - старик с великим сочувствием посмотрел в глаза Розена.
Он замешкался на секунду, будто хотел что-то сказать другое, раскрыть особую тайну. Будто бы имел власть над смертью. Розену почудилось, что вот-вот святой отец сознается в том, что жена жива и все, что случилось было обманом, чтоб отвести казнь от Люции. Ведь она дружила со стариком. Ради Люции Паул был готов на многое, покуда не узнал о том, что та ведьма. Да только сердце Люции больше не билось, не вздымалась ее грудь под ладонью и ресницы не трепетали.
- Не отдам.
- Не тревожь ее больше. И всем прочим не дай потревожить, - Паул склонился к самому уху Розена, - Мы похороним Люцию тайно, чтоб никто не смог найти ее могилу. Посреди леса. Откуда пришла, туда и уйдет. Птицы будут щебетать над ней. Так будет лучше, поверь мне. А пока, стражи отнесут ее тело в часовню.
Розен отвел прядь волос с лица любимой, задумчиво посмотрел на нее, поднял руку, поцеловал в ладонь.
- Забирай, - прохрипел он.
Барон чувствовал себя стариком, прожившим целую жизнь, а ведь ему не было еще и тридцати лет. Он опустил Люцию на расстеленный по земле куцый плащ стража, развернулся и побрел в замок.
Пустые комнаты, переходы, громадная оружейная – ничто не приносило радости, хоть каких-нибудь чувств. Барон метался будто зверь, которого заперли в клетке. Налетал на слуг, швырял бесценные вещи об пол, срывал с окон портьеры. К бесу все! Не имеет жизнь теперь смысла.
Он вошел в свои комнаты, служанки испуганно вжались в стены. Малыш сладко сопел в колыбели, сжимая в ладошках зайчонка, сшитого его матерью. Тряпичная игрушка напомнила Розену о жене. Мысли скакали одна на другую. Безумие ненадолго покинуло мужчину, взгляд стал почти осмысленным. Он даже улыбнулся своему малышу, поправил одеяльце грубыми пальцами, натянул почти до самого носика. Мальчик чуть сморщился сквозь сон, приоткрыл крохотный ротик, причмокнул так, как делал это с материнским соском.
- Нашли кормилицу? - спросил Розен полушепотом.
- Страж привел в замок козу. Ее молоком поят вашего сына, - тут же присела в реверансе служанка.
- Который страж? Я хочу отблагодарить его. Мой малыш должен жить, расти здоровым. Люция так сильно его любила.
- Герберт. Он проявил заботу о наследнике.
- Герберт? Что ж, его я точно отблагодарю как следует.
Розен вырвался из замка во двор, расспросил кого-то из слуг о Герберте, бегом поднялся на второй этаж над конюшнями, попутно треснулся головой о низкую балку. В полутемной казарме парень был один. Бледный, стройный, гораздо моложе самого Розена. Пес войны, наемник! Хотя, какой там пес? Щенок! Молоко еще на губах не обсохло, чтоб заступать дорогу своему господину. Сколько ему лет? Двадцать четыре - самое большее.
- Ты! - прошипел барон и яростно бросился на Герберта. Даже меч из ножен не стал доставать. Ему захотелось убить любовника супруги собственными руками, придушить!
- Барон? - насмешливо спросил парень.
Схватка была недолгой. Ни один из противников не успел достать поясного ножа. Розен ослеп от ярости, Герберт попытался увернуться, ничем хорошим для него такой поединок кончиться не мог в любом случае. Убьет барона – его самого повесят. Не станет защищаться – погибнет как трус. Пальцы Розена почти сомкнулись на горле стража, пока тот отступал к стене.
- Куда ты собрался? - зло прошептал барон и, как ему показалось, вдавил Герберта спиной в стену.
Дело решил переплет окна. Под весом Герберта он проломился, парень вылетел вместе с ним наружу, рухнул в стог свежего сена.
- Убью. Подожди меня там!
Люди во дворе замка ахнули, кто-то бросился к Розену, другие поспешили откопать из стога сена Герберта. Наконец из замка вышел во двор слуга, поднял голову на казарму.
- Ваше сиятельство, кардинал пригласил вас к себе.
- Чтоб ему сдохнуть!
- Кардинал говорит, дело важное. Касается самого короля.
Барон тряхнул головой, будто рассерженный лев своей гривой.
- Иду. Поживи еще немного, Герберт, пёсий ты сын! Этого из замка никуда не выпускать. Жить ему осталось до заката!
Глава 19
Паул безуспешно пытался прикрыть рану Люции. Было видно, как проступает молодая кожа, срастаются края. И ничего не поделаешь с этим, колдовское зелье наполнило тело невероятной силой. Старик погуще растер проступившую кровь, да обмотал шею колдуньи шнурком, поверх которого вывесил крест. Полюбовался своей работой недолго, а и ладно, в лесу все одно будет темно! Никто не заметит, что рана исчезла.
Паул поставил рядом с девицей скамью, выложил на нее молитвенник, переложил станицы своими четками. Если кто и войдет, то сомнения в том, что делал возле ведьмы Паул, не возникнет. Старик боялся навести на себя подозрения. Когда в замке гостит кардинал, стоит быть готовым ко всему. Нельзя сейчас погибнуть, никак нельзя. Он обещал Люции утаить от всех бед ее малыша, опоить зельем, спрятать. Пройдут годы и мать снова возьмет на руки своего сына. Старик вздохнул, выдернул из-под тела чужой плащ, завернул девушку в свое собственное грубое покрывало.
Теперь нужно поторопиться, уговорить стражей перенести тело подальше отсюда, на обочину их лучшей дороги. Наемники не раз встречались со смертью, знают, как отличить мертвеца от живого. Времени осталось ровно до ночи, потом любой страж легко сможет понять, что Люция вовсе не умерла. Паул еще раз проверил дыхание девушки, приложил ухо к прекрасной груди – нет никаких признаков жизни. Да только и признаков мертвого тела нет.
Теперь пришло время позаботиться о себе, часть договора исполнена, да и Паулу нельзя сейчас встретиться с собственной смертью. Обещание, данное ведьме, должно быть исполнено.
В кармане рясы нашёлся флакон с остатками зелья, Паул во всем привык экономить, не стал откупоривать другой пузырек. Допил то, что было в склянке. Солоноватая капля выплеснулась на язык и исчезла. Неужели это все? Так мало нужно, чтоб обрести почти бессмертие? Как узнать, подействовало на него самого зелье или же нет?
Старик засомневался, начал прислушиваться к себе. Дыхание все такое же, ноги не занемели, правое колено так и продолжает ныть. Может, хоть ссадина на руке заживет? Или мозоли сойдут с натруженных рук? Люция велела опасаться полной луны, первые ночи проводить в своем доме и не болтать. Подойдет ли для этого келья? Кругом иконы, тексты святых писаний. Мало ли, что может случиться. Может, в следующее полнолуние наведаться в семью вышивальщицы?
Паул встряхнул пузырек, на самом донышке оставалась тоненькая розовая линия, ободок, самый последний остаточек бесценного зелья. Выливать жалко, подействует или нет на человека – не ясно. Кого бы еще пригласить с собой в вечность? Может, собаку? Все живая душа. Времена нынче темные, кому-то нужно охранять вещи. Да и пес хорошо служит, а ест мало. Чудная порода - лохматое тельце на коротеньких ножках, уши торчком, длинный хвост всегда поднят вверх на манер знамени. Старику его пес видом напоминал щетку для натирания паркета.
Паул долил в пузырек немного воды, сдобрил ею хлеб, бездумно отставил склянку на стол, та тотчас же опрокинулась. Лохматая собачонка радостным влиянием встретила хозяина, с благодарностью приняла лакомство из его рук.
- Подействует – хорошо, хоть над тобой скорбеть не придется, Жулик Пятый.
Пес радостно вильнул хвостом и навострил уши. Паул тут же посмотрел в сторону, указанную псом, ахнул и побежал к конюшням. Разъярённый, побагровевший от злости барон, стоял в проломе казарменной стены, надменно смотрел вниз.
- Убью. Подожди меня там!
В стоге сена кто-то зашевелился. Паул бегом бросился спасать несчастного, черным вороном перелетел через двор. Старику было ясно, что Розен сейчас не в себе, его разум затуманило горе. Уцелел ли хоть ребенок Люции? В таком состоянии мужчина способен натворить дел, о которых сам же потом пожалеет. Но вроде бы истошных криков служанок не слышно.