— И ты прав. Я не знаю наверняка, но как поговаривают люди, отец Морозовой устроил заговор против Георгия, причем незадолго до создания Фортиса. Тогда Совет Правящих только обговаривал концепцию боёв, но как видишь этого хватило, чтобы вызвать страх у других могущественных магов. Как итог его отравили. Смерть великого менталиста сопровождалась крупным расследованием, вот только определить, что за яд был использован не удалось. Расследование со временем зашло в тупик. Так вот, к чему это я, — Константин достал из кармана чёрную шкатулку и протянул мне, — это тот самый камень. Отцу чудом повезло его выкупить.
Я заглянул внутрь и увидел оранжево-красный камень, правда до жути кривой и безобразный.
— Сердолик? Да его словно на дороге нашли. И что же в нём такого необычного? — я взял камень в руки и почувствовал странное тепло, словно он долго лежал на солнце.
— Перед смертью Данилов вновь сделал невозможное — он смог перенести свою основную силу в камень и запечатать её. Отец надеялся, что однажды мы найдём способ перенести её в моё тело, но годы шли, а эксперименты не приносили никакого результата.
— Хочешь сказать он долгие годы шантажировал Морозовых потенциальным успехом эксперимента? Это ведь глупо.
— Но это работало. Под давлением отца было заключено целое множество сделок, положительно сказавшихся на нашем семейном бизнесе. Морозовы пытались его задобрить, но со временем стало очевидно, что мы лишь тянем время. Для серьёзных действий им нужно было подтверждение, что эксперимент завершился провалом и они его получили. Что было дальше ты знаешь сам.
Мне не давала покоя одна мысль. Раз Воронцовы долгие годы были такой занозой в заднице Морозовых, то почему же они не напали ещё раньше? Что их останавливало всё это время?
Тогда Константин поведал мне об ещё одном правиле Фортиса, которое добавили в честь Георгия Данилова, желая избежать повторения подобной истории. О нём я ничего не слышал, так как изучал все правила в первую очередь со стороны наёмников. Оказалось, что семьи-победители находятся под особой защитой Совета Правящих. Многие влиятельные семьи связали себя клятвой с советом и в случаи если кто-то нападёт на власть, а победили удерживающие районы ею и являлись, то нападающий автоматически становится врагом нескольких десятков других семей. Взаимовыручка, скажем так, вот только на наёмников это правило не распространялось.
Именно победа в Фортисе и защита совета служило щитом для Дмитрия. Семьи могли столкнуться только на арене, не иначе. Но каждая битва вызывала волнения среди Морозовых, ведь в одно из таких сражений мог появиться противник с силой Данилова. Для наследника авторитетной семьи не могло быть ничего ужасней, чем лишиться магической силы. По правилам Фортиса это считалось допустимым, никто бы и не осудил победителя.
Теперь понятно почему Морозовы решились на нападение почти сразу после проигрыша на арене. Вместе с районом Воронцовы лишились и надёжной защиты.
По приезду в учебный центр, разговор с Михалычем выдался не из лёгких. Пришлось объяснить ему почему со мной Константин и самое главное — что он мой брат, а я сам являюсь вторым сыном Воронцовых, но не погибшим, как официально заявили. Не сказать, что эта новость сильно его удивила, о сложном характере Дмитрия знал весь город, так что Михалыч признался, что никогда не верил в внезапную смерть второго сына, которого и без того прятали всё время. Мне не хотелось посвящать его во все подробности, это заняло бы слишком много времени, но судя по всему, наставник это прекрасно понимал, и мы быстро перешли к делу.
Он внимательно выслушал обо всём, что случилось в эту ночь и предложил отложить размышления о мести Морозовым на потом. Сейчас главное найти безопасное место, но от варианта с загородным домом он тут же отмахнулся. Пусть Константину и казалось, что о нём никто не знает, кроме нескольких верных телохранителей семьи, но даже те под давлением или того хуже пыткой могли сменить сторону, особенно когда им не оставляют выбора.
— Но нам больше некуда идти, — возразил брат, на что Михалыч задумчиво опустился в кресло.
— Знаю я одно место, там безопасно, да, правда придётся пожертвовать комфортом, но зато там никого не будет интересовать кем вы являетесь, главное лицом не светите лишний раз.
— Комфорт? Это нас волнует меньше всего! — я ухватился за предложенный вариант, на что братец состряпал такую рожу, что и словами не передать. Но как бы ему это не нравилось, других вариантов у нас не было.
Михалыч ненадолго вышел из комнаты, а когда вернулся, то заявил, что автомобиль приедет ровно через восемь минут и отвезёт нас в нужное место. Он протянул мне чёрную визитную карточку с белым названием заведения и сказал, что когда мы приедем, то обязаны показать её администратору. Не успел он закончить с объяснением, как его рука снова опустилась в карман, и он протянул мне конверт:
— Вот, держи. Не думал, что в этой жизни выпадет шанс помочь деньгами Воронцовым, — ехидно улыбнулся старик, — вот так достижение! Теперь и помирать не страшно.
— У нас достаточно денег, — вмешался Константин, видимо не оценил юмор Михалыча. У богачей зачастую раздутое эго.
— Где? В банке? Что-ж, если захочешь лично туда сходить или расплатиться картой и засветить своим местонахождением, то валяй.
— Чёрт! — бросил Воронцов и отвернулся к окну.
— Максим, они твои. Я ведь обещал денежное вознаграждение за победу. Так что бери! — его рука неподвижно висела в воздухе.
— Но вы говорили это займёт время.
— Ситуация в которую вы попали вынуждает выдать их сейчас. Не переживай, разницы особо не имеет.
— Спасибо, — взяв конверт в руки сказал я, — и прошу прощения за то, что пришлось скрыть всё от вас.
— Отец отвернулся от него и не планировал возвращения брата в семью, — внезапно добавил Константин, — ему запретили любое упоминание о причастии к нашему роду.
— Это уже и не важно. Мы там, где нам нужно быть, — одобрительно кивнул Михалыч.
Когда машина прибыла, он выдал нам чужую верхнюю одежду, где-то размером чуть больше, чем требовалось и попросил Константина спрятать свои волосы.
— Будьте осторожны, старайтесь сохранять анонимность. Я ещё свяжусь с вами, удачи, — я пожал его руку и поблагодарил ещё раз.
Уже через несколько минут мы сидели в прокуренном салоне старенького автомобиля и ехали в неизвестном направлении. К счастью водитель оказался молчаливым, поэтому обошлось без ночных разговоров о жизни, но этот козёл всё же нашёл способ как подпортить нам настроение, решив включить достаточно громко какой-то второсортный рэп с невероятно абсурдным текстом. Ладно и не такое доводилось слышать. Всё равно скоро нам выходить. Во время очередного трека я успокаивал себя тем, что следующая песня непременно будет лучше. Как же я ошибался.
— Не могли бы вы выключить музыку? — из последних сил протянул я.
— Нет, — коротко фыркнул водила.
— Тогда сделайте тише, — потребовал Константин, но столкнулся с аналогичным ответом.
Брат достал из кармана очередной бутылёк и нанёс немного зелья на белоснежную перчатку, затем положил руку родителю на голову и сказал:
— Ты продолжишь аккуратно ехать в пункт назначения, но сейчас выключишь музыку и пока поездка не завершится, даже не смей прикасаться к магнитоле!
Его приказ был тут же выполнен! Водитель даже и слова не сказал.
— А ты полезный, — с серьёзным тоном сказал я.
— Работает безотказно, — он помахал бутыльком с зельем, затем спрятал его в кармане.
Не успели мы расслабиться, как водила достал из кармана телефон и вновь включил музыку сомнительного качества, но зато не на магнитоле, как и приказал ему Константин.
— Вот сволочь, — прошептал брат, отправляя свою руку повторно в карман.
— Хрен с ним, не трать зелье, — я не знаю, как Воронцовы изготавливают их, но вряд ли мы найдём ингредиенты, ровно как и ещё одну лабораторию.
К счастью не прошло и пяти минут, как водитель остановился и грубо кинул: — Приехали!
Заплатив водителю, мы пулей вылетели из автомобиля и оглянулись по сторонам. Неподалёку от нас спал бомж, рядом с ним бегали крысы… да уж, сразу понятно где мы. На Слободе даже воздух другой.
— У нас всё ещё есть вариант с загородным домом, — внезапно напомнил Константин.
— Что, уже всё? Сдулся? — я рассмеялся, — Все мажоры такие неженки?
— Это просто ты какой-то неправильный! — он приподнял бровь.
— Всё, назад пути уже нет, — я достал из кармана визитку и взглянул на неоновую вывеску с таким же названием.
Глава 32
Мы зашли в самый обычный дешёвый мотель. Администратор был неприветлив, мало чем отличался от водилы. Он незаинтересованно бросил на нас короткий взгляд и заявил, что мест нет. Правда стоило мне поманить его чёрной карточкой, как ленивый мужчина подпрыгнул с места и оказался возле нас.
— Сразу бы сказали! Это всё меняет, — сверкая зубами он потянулся к визитке.
— Сначала номер, — ответил я, спрятав интересующий его объект в карман.
Он сжал зубы, неумело пытаясь изобразить улыбку и кивнул головой в сторону лестницы.
Мы поднялись по скрипучим ступеням вверх, затем прошли по коридору, и остановились у одной из дверей. Мужчина протянул ключи.
— Вы кое-что забыли, — потирая руки напомнил он, сразу после того, как мы открыли дверь.
Я отдал ему чёрную визитку, которую он бережно спрятал за пазухой.
— Здесь пахнет бедностью, — пройдясь по комнатам скромного номера высказался Константин.
— Хочешь вернуться в особняк? — как и ожидал, ответа не последовало, — Тогда не ной.
В этом мотеле мы провели несколько дней, стараясь не выходить из номера без резкой необходимости. Даже Новый Год прошёл незаметно. Только разве что салют и крики на улицах мешали спать. А ещё, за это время мы успели увидеть наглую рожу Морозовой по телевиденью. Исходя из её слов, не было никакого нападения, а наоборот, её семья взяла на себя роль спасителей, ведь как им стало известно, Воронцов уже много лет удерживал взаперти своего «мёртвого» сына. Единственной правдой было то, что они отпустили прислугу, но всё остальное являлось полной ложью. Так же она упомянула бой, в ходе которого пострадал особняк, объяснив всё агрессивно настроенной охраной главы семейства. Что же касается самого Дмитрия, то он принял яд неизвестного происхождения, понимая, какие последствия его ждут. На вопрос где же теперь находится тот самый пропавший наследник, Аннета умело обвинила во всём Константина, приправив всё фразой: «Не далеко от отца ушёл».