– На Шестой есть местечко, где делают ювелирные украшения на заказ. Подвески стоят от пяти тысяч и выше. – Наступает тишина. Наверное, Лорен мысленно оценивает содержимое прозрачного сердечка на цепочке Хартли. – У тебя тут три подвески. Бриллианты, рубины и изумруды. Думаю, этот комплект обошелся Истону примерно в пятнадцать тысяч. Но не переживай, он может себе это позволить. Как я говорила, это хорошее начало.
– Но… я не хочу, чтобы он покупал мне дорогие вещи, – возражает Хартли, а я проклинаю Лорен за то, что она вообще завела весь этот разговор. Мне и так пришлось извернуться, чтобы заставить Хартли принять подарок.
– О, прошу тебя, не притворяйся невинной овечкой. Если встречаешься с Ройалами, придется потерпеть их больную семейку. Так что есть за что получать компенсацию, верно?
Отойдя немного назад, я нарочно топаю по полу, чтобы девчонки могли меня услышать. И, естественно, они умолкают. Лорен широко улыбается, когда я захожу в кухню. Хартли же стоит с мрачным видом.
Увидев меня, она тут же поднимает цепочку.
– Я не могу ее носить.
Я борюсь с желанием посмотреть на Лорен.
– Почему?
– Она слишком дорогая. Я не могу ходить в цепочке, которая так дорого стоит.
Лорен раздраженно вздыхает, как будто Хартли подвела ее. Взяв стакан с водой, она уходит из кухни, даже не обернувшись.
– Почему? – снова спрашиваю я у Хартли. – Ты же не бедная. У тебя есть трастовый фонд.
– Этот трастовый фонд был создан моей бабушкой, им можно пользоваться только для образовательных целей: дополнительных занятий, репетиторов и тому подобного. Благодаря ему я и смогла попасть в «Астор».
Я наблюдаю, как она возится с застежкой, тянет цепочку в разные стороны, как будто золото обжигает ей кожу.
– Помоги мне, – приказывает она.
– Нет. – Я отхожу назад.
Снять с нее цепочку будет означать поражение, а я не хочу чувствовать себя проигравшим.
– Я серьезно, Истон. Мне неудобно оставлять ее у себя. Я бы никогда не смогла позволить себе купить что-то подобное. Как думаешь, почему еще мой отец… – Она запинается. – Я не могу ее оставить.
– Что ты собиралась сказать про своего отца?
– Ничего.
Я сердито фыркаю.
– Почему с тобой всегда так сложно? Почему твоя жизнь – это такая большая тайна?
Хартли на секунду отпускает цепочку.
– Какая тебе разница?
– Мы друзья. Я хочу узнать тебя получше. – И еще я устал быть тем единственным, кто делится своими переживаниями или воспоминаниями. Я рассказывал ей о таких вещах, о которых не говорил никому и никогда. Но она упорно продолжает оберегать тайну своей жизни и ведет себя так, как будто ей легче побриться наголо, чем довериться мне.
В ее взгляде сквозит презрение.
– Да, ты постоянно твердишь, что мы друзья. Говоришь, как здорово просто быть мне другом. Но какая-то часть меня чувствует, что это всего лишь разводка или что-то типа того. Ты делаешь все это лишь потому, что хочешь залезть мне в трусы.
Я сжимаю кулаки.
– Если ты так считаешь, то почему осталась?
Хартли молчит.
– Тебе повезло, что я решил не приставать к тебе.
У нее открывается рот.
– Повезло?
– Да. Потому что, если бы я хотел, чтобы у нас был секс, у нас бы был секс. Я лишь играю в игру по твоим правилам.
– Вау, как мило, Истон. – Она с силой дергает цепочку, и хрупкая застежка поддается. – Спасибо за игру, кино и еду.
Блин!
– Погоди, не уходи. Я просто пошутил.
Хартли кладет цепочку на столешницу, не глядя мне в глаза.
– Ага. Только мне уже пора.
Вечер в самом разгаре, и я точно не хочу оставаться дома один.
– Да ладно тебе, Хартли. Ради тебя я остался сегодня дома, а ты уже собралась уходить? И из-за чего? Из-за того, что я неудачно пошутил?
– Нет, из-за того, что я устала и хочу домой. Тебя никто не заставлял оставаться дома. Ты сам так решил. – Она марширует в холл.
Я хватаю цепочку и бегу за ней.
– Я так решил, потому что именно так поступают друзья: идут друг для друга на жертвы.
– Мне не нужно от тебя никаких жертв, – ледяным тоном отвечает Хартли.
Во мне начинает закипать гнев.
– Ну и ладно. Тогда сама придумай, как тебе уехать домой.
Хартли распахивает тяжелые дубовые двери.
– Придумаю.
С этими словами она уходит.
Просто берет… и выходит за дверь, спускается по ступенькам и продолжает идти. Я наблюдаю через окно в холле, как ее стройная фигура становится все меньше и меньше, пока совсем не исчезает с подъездной дорожки.
Хартли так ни разу и не обернулась.
Я даже рад, что она ушла. Так я говорю себе. Мне весь вечер хотелось выпить, а теперь больше не нужно беспокоиться о том, чтобы не расстроить ее. Я смотрю на цепочку, зажатую в кулаке, и меня так и подмывает швырнуть ее в стену. Но в конце концов я убираю украшение в карман, потому что Лорен была права. Проклятая штуковина действительно обошлась мне в пятнадцать кусков. Пожалуй, сохраню для какой-нибудь другой девушки. Только на этот раз выберу такую, которая будет по-настоящему ценить меня и не станет скупиться на благодарности.
Я топаю в папин кабинет, прямиком к бару, в котором остался лишь отвратительный портвейн. Но я все равно вливаю в себя сладкую мерзость. Выпивка есть выпивка. Необходимый мне кайф скоро придет.
Поверить не могу, что она так поступила. Я был добр к ней, вступался за нее, оберегал. Она должна радоваться, встать на коленки и благодарить меня за то, что укрыл ее мантией Ройалов.
Мантией Ройалов?
Меня едва не выворачивает от собственных слов. Вот, значит, в кого я превратился? Неудивительно, что Хартли не захотела больше оставаться со мной.
Я шарю по комнате в поисках еще одной бутылки. Где-то в глубинах сознания раздаются тревожные голоса братьев, которые просят меня не спускать свою жизнь в унитаз.
– Никаких таблеток, никаких наркотиков, – обещаю я своим вымышленным братьям. – Всего лишь немного выпивки. Ничего страшного.
Прижимаясь губами к горлышку бутылки, я ловлю свое отражение в зеркале на стене. Раньше там был мамин портрет. Теперь в висящем зеркале отражаются чудовища. И как старик выносит собственное отражение? Погодите, да его никогда не бывает дома, вот как.
Я здесь один-одинешенек, хлебаю пойло, которое терпеть не могу, а все потому, что не хочу проводить ни минуты своей жизни в одиночестве. Моя голова – дурное место.
Я еще сильнее сжимаю бутылку в руке. Пить в одиночку – это для лузеров. Я, Истон Ройал, – не лузер. Прикончив первую бутылку, хватаю вторую и нетвердой походкой направляюсь к пляжу.
Глава 21
Я смутно помню, как шел вдоль побережья, но, судя по всему, пришел куда нужно: к Фелисити. По крайней мере, об этом свидетельствует количество пьяных тел на одном клочке песка.
– Истон Ройал!
Я слышу, как меня зовут по имени. Наверное, Фелисити пригласила не только учеников «Астора», потому что я узнаю лица тех, кто уже учится в колледже.
– Эй, Фелисити уже обыскалась тебя, – говорит кто-то. – Она злая как черт. Тебе бы лучше спрятаться.
– Стю привел с собой девчонок из колледжа. Они классные, – сообщает мне другой парень. – Жду не дождусь, когда окончу школу.
– Где выпивка? – бурчу я.
– В домике у бассейна. Но… мужик, ты, похоже, уже нормально залился. Уверен, что тебе нужно еще?
– Если бы я хотел знать твое мнение, обязательно бы спросил.
Я протискиваюсь мимо чувака, даже не обратив внимания, кто это. Поднявшись по небольшому склону, вижу бассейн, домик возле него и небольшой танцпол, устроенный неподалеку. Там Элла и Вэл. Да, они любят потрясти булками.
Забрав стакан какой-то бурды у незнакомого парня, направляюсь к ним. Позади меня слышатся шарканье и возгласы протеста, но я игнорирую всех и вся, показывая средний палец. Этот парень легко найдет выпивку. Я прокладываю дорогу к девчонкам, по дороге пролив половину из стакана.
– Боже, кто этот пьяный?.. – Линдси, которая тоже посещает класс по государственному управлению, умолкает на полуслове. – А, это ты.
– Какие-то проблемы? – растягивая слова, спрашиваю я.
– Никаких, – отвечает она, но ее взгляд говорит обратное.
Холодно улыбнувшись ей, я отступаю в сторону.
– Правильный ответ.
– Козел, – бормочет она себе под нос.
– Овца.
На мое плечо опускается увесистая рука.
– Я все слышал, Ройал. Ты первый начинаешь обливать всех дерьмом.
Мой мутный взгляд пытается удержать в фокусе новое лицо. А, это Зик, парень Линдси, с бычьей шеей.
– Я понимаю, что тебе недостаточно уделяют внимания дома, Зик, но ты лаешь не на то дерево, – сообщаю я ему. – Либо убери свои руки с моего «Тома Форда», либо приготовь штуку баксов.
Раскрасневшийся Зик размахивается, чтобы нанести удар. Мне было бы чертовски больно, но он двигается медленнее улитки. Я подныриваю под его руку, хватаю за запястье и выворачиваю ее за спину. Он падает на колени.
Линдси начинает орать. Чей-то голос зовет меня по имени.
– Истон! Истон!
Меня толкают две маленьких ручки. Это Элла. И она выглядит встревоженной.
– Что случилось, сестренка?
– Что ты делаешь?
Я взмахиваю свободной рукой, и оставшееся содержимое стакана выплескивается на танцпол.
– Веселюсь на вечеринке.
– Ты пьян. – Она вцепляется в мою руку, ту, что прижимает к земле Зика.
– Две золотых звездочки за сообразительность! Я бы похлопал тебе, но у меня руки заняты. – Я поднимаю стакан повыше. Если опустить его под правильным углом, можно вырубить Зика. Может, это даже будет весело.
Вопли Линдси превращаются в тихие всхлипы. Я начинаю напевать, чтобы не слышать ее.
– Где Хартли?
– Кого это волнует? – Но внутри все тут же сжимается от этой лжи. Меня волнует. Очень сильно, черт побери.
– Истон, пожалуйста.
– Ты так же умоляешь Рида в постели? – Я подмигиваю ей. По крайней мере, пытаюсь. – Должно быть, поэтому ты носишь его яйца в своей сумочке.