Я смотрю через окна вестибюля, как отец спускается по ступенькам и садится в ожидающий его перед входом лимузин. Дюран, шофер, закрывает заднюю дверь и садится за руль. Лимузин уносится прочь, наверное, чтобы доставить Каллума Ройала в центральный офис «Атлантик Эвиэйшн».
Цоканье каблуков по начищенному паркету заставляет меня обернуться. И я тут же хмурюсь.
– Все в порядке? – спрашивает Фелисити, но в ее голосе безошибочно угадываются нотки неописуемого ликования. – Слышала, тебя вызывали в кабинет Берингера. И еще мне сказали, что какую-то учительницу – тоже. Какое совпадение!
– Хватит прикидываться. Я прекрасно знаю, что за всем этим стоишь ты, – тихо говорю я.
– За чем стою я? – Она хлопает глазами.
– Эта женщина могла потерять работу, Фелисити!
Но ее это ничуть не трогает. Она равнодушно закатывает глаза.
– Эй, сама заварила эту кашу. Развлеклась с учеником, а теперь пусть отвечает за свои поступки.
Я и сам так думал некоторое время назад. Но теперь мне не дает покоя страх, застывший в глазах мисс Манн, когда она столкнулась с возможным увольнением. Мое глупое, озабоченное поведение могло разрушить карьеру этой женщины, и из-за этого меня мучает совесть.
Я смотрю на торжествующее выражение лица Фелисити. Похоже, она очень довольна собой.
– Поздравляю, тебе удалось поквитаться со мной за испорченную пятничную вечеринку, – сквозь зубы говорю я. – Теперь мы можем объявить перемирие?
– О, милый, какое перемирие? – Она громко смеется, и ее хохот эхом проносится по огромному пустому вестибюлю. – Жаль тебя огорчать, но война только началась.
Глава 24
К моему удивлению, у шкафчика меня ждет Хартли. На ее лице читается тревога.
– Все в порядке? – прижимая к груди учебник по математике, спрашивает она.
– Да, все отлично. – Я запихиваю свои вещи в шкафчик и беру ее за руку. – Не хочешь чего-нибудь перекусить?
Я жду, что Хартли откажется, но она молча следует за мной.
– Истон, что случилось? – Когда мы выходим из главного корпуса школы, к нам подходит Элла. – Мне сказали, что видели здесь Каллума.
– Потом расскажу. Мы с Хартли торопимся. – Я тяну Хартли за руку. – Пойдем.
Мы залезаем в мой пикап. Хартли по-прежнему не говорит ни слова. Я же боюсь рассказывать ей о том, что было в кабинете директора. Она возненавидит меня.
Но мой язык без костей сам по себе начинает болтать.
– Кто-то разнюхал про меня и мисс Манн и рассказал Берингеру.
Хартли вздрагивает.
– О, нет.
– О, да. Я ни перед кем этим не хвастался.
– Я так и подумала. Но как все это всплыло? Я единственная, кто открывал дверь в класс. – Она на секунду умолкает, как будто вспоминает тот день. – Наверное, в коридоре были и другие люди, которые могли что-то видеть, но зачем ждать так долго?
– Мне кажется, нас больше никто не видел.
– Тогда как они узнали?
Я смотрю прямо перед собой. Мне не хочется видеть выражение ее лица, когда я признаюсь.
– Я мог ляпнуть что-нибудь сам, не подумав. Это было глупо. Паш доставал меня расспросами о том, не собираюсь ли я замутить с девчонкой из «Астора», а когда я ответил «нет», то, наверное, каким-то образом намекнул, что мне нравятся сложности.
– Значит, это Паш рассказал?
– Ну точно не Элла и не Вэл.
– Истон Ройал! Скольким людям ты об этом проболтался?
– Многим, – скорбным голосом отвечаю я.
– Зачем? Зачем, ради всего святого, ты это сделал? Ты гордишься тем, что было между тобой и мисс Манн? Ты рад, что ее собираются уволить?
– Никто ее не уволит. Мы оба все отрицали. И нет, я не горжусь этим, и еще раз нет, я бы не стал радоваться, если бы ее уволили. Я просто… я хотел оттянуться.
Мой ответ звучит ужасно, потому что единственное мое оправдание – это то, что я Истон Ройал, и моя единственная цель в жизни – делать так, чтобы мне было хорошо. Все было бы нормально, если бы от этого не страдали другие. Но в этом-то и проблема: кто-нибудь обязательно пострадает.
Я жду, когда Хартли напустится на меня (совершенно справедливо, хочу отметить), но она удивляет меня.
– Ладно, что ж. Что было, то было, и сейчас нет смысла зацикливаться на этом, верно?
Верно. Я бросаю на нее полный благодарности взгляд и завожу двигатель.
– Куда поедем? – спрашиваю я, когда школа остается позади нас.
– А мы можем заехать ко мне домой?
Неуверенность в ее голосе вызывает у меня улыбку. О чем она так переживает? О том, что мне не понравится у нее? Но я уже дважды бывал там.
– Конечно. Как поступим: заедем куда-нибудь за едой, а потом поедим у тебя?
– Я не про квартиру. – Она вздыхает. – Я про дом… свой старый дом.
– Ой. – Мне хочется шлепнуть себя по лбу за то, что так сглупил. – Конечно, не вопрос.
Десять минут мы едем в полной тишине. Мне хочется задать ей тысячу и один вопрос, но я каким-то образом умудряюсь справиться с собой.
– Осторожно, там крутой поворот, – тихо говорит Хартли, когда мы приближаемся к ее дому.
– Знаю. Я чуть не врезался в своих братьев, когда ехал сюда в первый раз.
– Лорен живет дальше по улице. – Хартли показывает куда-то вдаль.
– Так и думал.
Я проезжаю мимо ее подъездной дорожки, потом разворачиваюсь и останавливаю машину через улицу, напротив входной двери Райтов.
– Хорошо, что у меня пикап, а не фургон. А то люди подумали бы, что мы собираемся кого-нибудь похитить. Но мы же не будем этого делать, правда?
Я говорю это полушутя-полусерьезно и бросаю на Хартли быстрый взгляд. Она едва обращает на меня внимание. Ее глаза, будто загипнотизированные, следят за домом.
Слева от дома, ближе к черному входу, стоят две машины. Одну из них, кроссовер марки «мерседес», я уже видел у «Хангри Спун Дайнер». Должно быть, это тачка Паркер. Окно, выходящее на улицу, плотно закрыто шторами, так что нам не видно, что творится внутри.
Вдруг ни с того ни с сего Хартли говорит:
– Я бы хотела рассказать тебе о том, что произошло, но не могу.
Я хмурюсь.
– Почему не можешь?
– Потому что я пытаюсь вернуться в свою семью. Надеюсь, что смогу уломать маму встретиться со мной. Но если я начну болтать о прошлом, то мое наказание будет длиться вечно.
Я умираю от любопытства, но решаю не давить на нее.
– Хочешь, я пойду и проверю, дома ли твой отец? Вдруг он вышел за молоком.
Она фыркает.
– Даже если бы отец умирал и это могло бы спасти ему жизнь, он все равно отправил бы маму. Но его нет дома. – Хартли показывает на машины. – Потому что нет его «БМВ». Зато Паркер здесь…
Она умолкает, потому что из дома начинают выходить люди. Я узнаю Паркер, которая несет на руках темноволосого мальчика. Рядом с ней идут Джоани Райт и высокий мужчина с блестящими черными волосами. Следом за ними, держась за руки, показываются маленькая девочка в красивом платье и лакированных туфельках и угрюмая школьница в рваных узких джинсах и обтягивающем укороченном топе.
Хартли поднимает руку к стеклу и всхлипывает. Честное слово, мрачная девочка-тинейджер как будто ее слышит. Она останавливается и смотрит в нашу сторону.
Я не хочу, чтобы Хартли поймали, поэтому наклоняюсь над консолью и тяну ее вниз. Ее тело в моих объятиях дрожит от беззвучных всхлипов.
Я провожу рукой по ее щеке и тихо описываю происходящее.
– Они рассаживаются по машинам. Дилан и какой-то парень…
– Муж Паркер.
– Муж Паркер и Дилан садятся в тачку Паркер. Паркер на пассажирском сиденье. Маленькая девочка поедет с твоей мамой.
– Мэйси – мамина любимица.
Хлопают двери машин, загораются красные стоп-сигналы.
– Эти девочки там в безопасности?
Хартли отвечает не сразу.
– Наверное. – И потом более уверенно: – Да. То, что происходит между мной и моим отцом, – это единичный случай.
Мне не нравится ее нерешительность, но я ничего не говорю. Вместо этого соскальзываю вниз по сиденью, когда машины начинают отъезжать от дома. Шум двигателей затихает.
Теперь, когда мы в безопасности, я выпускаю Хартли из объятий.
– Если хочешь, могу поехать за ними.
– Нет.
– Ладно. Тогда что будем делать дальше?
Хартли встречается со мной взглядом.
– Что ты думаешь про взлом с проникновением?
Я стараюсь не обращать внимания на ее поблескивающие от слез глаза и широко ухмыляюсь.
– Одно из моих самых любимых времяпрепровождений.
– Даже не сомневалась.
Мы выпрыгиваем из машины и бежим к черному входу, из которого только что вышли родственники Хартли. Она проходит мимо него. Я догоняю ее уже на заднем дворе.
У каждого добротного южного дома есть веранда, и особняк Райтов не исключение. Широкая деревянная терраса тянется вдоль всего дома. Две французских двери: одна ведет на кухню, вторая – в гостиную – обрамляют высокие, от пола до потолка, окна.
Хартли пробует первую дверь. Она оказывается закрытой, в отличие от второй. Я слышу короткий звуковой сигнал, когда дверь открывается, и замечаю красную лампочку над наличником. Охранная система отмечает, когда двери открываются и когда закрываются.
– А, не обращай внимания, – говорит мне Хартли. – Это для вида. Папа установил ее, еще когда я была маленькой, но потом поссорился с охранной фирмой из-за того, что они недостаточно быстро приехали после его звонка, и отказался от обслуживания.
Я киваю и оглядываюсь по сторонам. Хороший дом, как и подобает. Пахнет средством для чистки. Всюду царит идеальный порядок.
Хартли проходит через гостиную и поднимается по лестнице. Я следую за ней и, как и она, останавливаюсь у последней ступеньки.
– Где твоя комната?
Она показывает на последнюю дверь слева.
– Не против? – спрашиваю я, потому что сгораю от любопытства.
Хартли слабо улыбается.
– Ни в чем себе не отказывай.
Странно, но сама она входит во вторую комнату справа. Я же продолжаю свой путь к спальне Хартли. Черт, я в предвкушении. Наконец-то мне выпал шанс узнать ее поближе.