Фелисити никогда не признается, что это она подложила ответы в шкафчик Хартли. Это будет равноценно признанию в том, что она специально подставила свою одноклассницу, которое будет грозить наказанием ей самой. Так что, как бы мне ни хотелось обратного, придется отпустить эту ситуацию. Хартли отстранили от занятий на три дня. Отстой, конечно, но она справится и в понедельник уже вернется в школу. Корабль «Освободите Хартли» уже уплыл. И сейчас мне остается лишь одно: помахать белым флагом Фелисити, пока она не навредила кому-то еще.
– Что я должен сделать, чтобы искупить свою вину? – спрашиваю я сквозь зубы.
Во взгляде ее голубых глаз вспыхивает сомнение.
– Ничего.
– Да брось! – не отстаю я. – Наверняка есть что-то, что я могу для тебя сделать.
Она выразительно смотрит на мой браслет. Я борюсь с желанием прикрыть его рукой.
– Что-то, что я могу купить тебе.
– Типа цепочки, сделанной на заказ?
– Заметано.
– А сумочка «Диор» из лимитированной коллекции?
– Понятия не имею, что это за фигня, но считай, она уже твоя.
– Она стоит тридцать пять тысяч. – И при этом она все равно умудряется смотреть на меня свысока.
Не знаю, как я буду объясняться с нашими бухгалтерами, но ладно.
– Подумаешь! У каждой девчонки должна быть сумочка из лимитированной коллекции. – Я протягиваю ей руку. – Значит, договорились. И когда Хартли вернется в школу, ты даже не посмотришь в ее сторону.
– Нет.
– Что?
– Это не сделка. Это расплата. И я еще не закончила.
Глядя в ее ледяные глаза, на едва заметную презрительную усмешку, мне хочется ударить кулаком по дверце ближайшего шкафчика. Поверить не могу, что Фелисити торговалась со мной только ради того, чтобы потом обломать. Это только девчонки из «Астора» наслаждаются местью или они в принципе все такие кровожадные?
– Если хочешь, чтобы я умолял тебя, я буду умолять. Даже встану на колени.
На лице Фелисити расцветает улыбка.
– Было бы здорово на это посмотреть, но… нет, благодарю. Я задумала кое-что получше.
Сказав это, она стряхивает с локтя мою руку и удаляется.
Проглотив готовый вырваться стон, я смотрю вслед Фелисити. Да что, черт бы ее побрал, не так с этой дечонкой? Да, я выставил ее на посмешище, но неужели нельзя забыть об этом и жить дальше? Повзрослеть наконец?
Какая ирония: я приказываю повзрослеть кому-то другому!
Устало вздохнув, вытаскиваю телефон и набираю сообщение Хартли.
«Как ты?»
Она отвечает сразу же.
«Плохо».
Меня начинает мучить чувство вины. Я прислоняюсь к шкафчику Фелисити и набираю новое сообщение.
«Прости, Х. Это все моя вина».
В этот раз ответ задерживается. Я смотрю на экран, мысленно упрашивая ее написать мне.
– Ист, – окликают меня.
Я поднимаю глаза и вижу Сойера и Лорен. Себа с ними нет.
– Привет, – рассеянно говорю я и снова опускаю глаза в телефон. По-прежнему ничего. – У меня все отлично. А у вас?
Мой младший брат фыркает.
– Мы не спрашивали об этом, но я рад, что у тебя все отлично.
– Ты опоздаешь на урок, – любезно напоминает мне Лорен. – Первый звонок уже прозвенел.
В жопу звонок и в жопу уроки! Хартли до сих пор не ответила на мое сообщение. Почему она молчит?
Потому что согласна, что ее отстранили по моей вине?
«Конечно», – нашептывает внутренний голос.
Блин, я и сам это знаю. Поэтому и извинился перед ней. Но… если честно, я ожидал, что она отмахнется, скажет: «Я не виню тебя, Истон. Это все Фелисити, бла-бла-бла…».
А вместо этого – тишина.
– Да, потом поговорим, – бормочу я своему брату. – Увидимся дома.
Я убегаю, но слышу их удивленные голоса за спиной.
– Он пьян?
– Не знаю.
Я покидаю школу через боковой выход и бегу к парковке. Мне нужно увидеть Хартли и извиниться перед ней лично. Мне нужно, чтобы она простила меня за то, что я втянул ее в эту историю с Фелисити. Я не специально. Мне важно, чтобы она это знала.
Дорога до ее дома занимает совсем немного времени. Но меня, как и вчера, уже кто-то опередил.
С нижней ступеньки я вижу мужскую спину в дорогом сером костюме.
– …вышвырнули из лучшей частной школы страны. Ты позор для семьи Райтов, – говорит мужчина с отвращением.
Это отец Хартли.
Черт.
Я застываю на нижней ступеньке, надеясь, что тут меня не увидят.
– Меня не вышвырнули из школы, – звучит мрачный ответ. – А временно отстранили от занятий.
– За списывание! – гаркает отец Хартли. – Списывание, Хартли! Да что, черт побери, с тобой случилось? Кого я воспитал?
– Я не списывала, папа. Одна девчонка, которая меня ненавидит, подложила ответы в мой шкафчик. Я не обманщица!
– Директор твоей школы – член моего клуба, ты знала об этом? Теперь все мои знакомые и коллеги в курсе твоего маленького скандала. Во время завтрака меня только об этом и спрашивали.
– Кому есть дело до того, что думает кучка старичков из какого-то загородного клуба? – В голосе Хартли звучит отчаяние. – Правда – вот что важно.
– Ради бога! Ты и это проклятое слово! Правда. Довольно, Хартли!
Даже я вздрагиваю от его резкого тона.
– Довольно, – повторяет мистер Райт. – Ты возвращаешься обратно в Нью-Йорк. Сегодня же. Ты меня поняла?
– Нет! – протестует Хартли.
– Да. – Раздается шорох, как будто он что-то ищет в бумагах. – Вот билет. Твой самолет отправляется вечером, в одиннадцать.
– Нет, – снова говорит она, но уже без прежней уверенности.
– Ну ладно. – Помолчав, он продолжает. – Если ты не уедешь, я заберу Дилан из школы и отправлю ее вместо тебя.
– Почему? Ну почему ты все время угрожаешь мне младшей сестрой? Она еще маленькая, папа!
– Ничего подобного. Ей тринадцать, и она уже поддалась твоему влиянию.
– Она принимает лекарства с восьми лет. У нее хрупкая психика, и ты это знаешь. Ты не станешь отрывать ее от семьи.
Мистер Райт как будто не обращает внимания на ее слова.
– Если ты не уедешь из Бэйвью, тогда мы оградим Дилан от тебя, выслав ее за пределы штата. Выбор за тобой.
Я сжимаю кулаки.
– Если я уеду… ты позволишь нам увидеться? – Хартли говорит так тихо, что я едва разбираю слова.
– Если ты сядешь в самолет, то сможешь провести с ней время по дороге до аэропорта.
Вот урод! Аэропорт в получасе езды отсюда.
– Я… я подумаю.
«Нет! – хочется закричать мне. – Не думай ни о чем. Борись с ним!»
– Я заеду за тобой в десять. Мы с Дилан подвезем тебя до аэропорта, где будем улыбаться и махать тебе, пока ты будешь проходить паспортный контроль.
– А если я не поеду с тобой?
– Я все равно отправлюсь в аэропорт, – невыразительным тоном говорит мистер Райт. – Кому-то придется сесть сегодня в самолет. Либо тебе, либо твоей сестре. – Он умолкает. – Я уверен, ты примешь правильное решение.
Глава 28
Я хочу выждать десять минут и только потом постучать в дверь, чтобы дать Хартли время прийти в себя после разговора с отцом и его жестокого ультиматума. Но проходит от силы минуты две, прежде чем дверь распахивается, и из квартиры, спотыкаясь, выходит Хартли.
Если бы я не оставил машину прямо у ее дома, то она вышла бы на середину улицы. А так Хартли чуть не врезается носом в мой пикап.
– Ты выглядишь так, словно напилась или как будто тебя переехал грузовик. – Я протягиваю ей руку, чтобы было на что опереться.
К моему удивлению, она принимает ее.
– Грузовик. Точно, меня переехал грузовик.
– Поехали покатаемся. – Не давая ей времени на раздумья, я усаживаю ее на пассажирское сиденье и пристегиваю ремень безопасности.
– Есть особые пожелания? – спрашиваю я, усевшись за руль.
– Нет, мне все равно. Просто увези меня отсюда. – С меланхоличным выражением лица Хартли прислоняется головой к окну и закрывает глаза.
– Не вопрос! – Я стараюсь вести себя непринужденно. Как будто меня не выворачивает наизнанку. Ненавижу. Ненавижу это чувство. И мне тяжело видеть Хартли в таком состоянии.
Я не задаю ей вопросов, она молчит, и мы едем в полной тишине. Забавно, что тишина может быть оглушающей. Как там она говорила? Только в тишине можно услышать биение сердца. А еще можно услышать, как оно разбивается. Воздух внутри пикапа становится тяжелым и удушающим.
Мы подъезжаем к старому причалу, расположенному недалеко от пирса. Повернув на усыпанную галькой площадку и остановив пикап, я, бросив беглый взгляд на Хартли, замечаю, что она беззвучно плачет. Слезы бегут по ее щекам нескончаемым потоком и, падая, оглушают, как раскаты грома.
Поэтому я и не глушу двигатель. Чтобы не слышать. Хартли сидит рядом и смотрит в окно. Интересно, она что-нибудь видит сквозь эту пелену слез?
Я делаю попытку поднять ей настроение.
– Папа рассказывал, что в семидесятых это было самое крутое место в городе. А я как-то ответил ему, что даже представить себе не мог, что в их средневековье у них были яхты.
Хартли слабо улыбается.
– Пойдем, погуляем у воды.
Я помогаю ей выбраться из пикапа. Теперь причал в ужасном состоянии. Обшивка из кедрового дерева посерела от песка и морской соли. Над водой возвышается только пара мостков. Остальные осели в воду или сломались.
Утро сегодня пасмурное, под стать нашему настроению. Хартли выглядит совершенно разбитой. Меня тошнит. Мы словно двое выживших после взрыва, которые бродят в оцепенении. Но мы хотя бы вместе, это уже хорошо.
Я беру Хартли за руку. Она тут же смотрит на наши переплетенные пальцы с подозрением.
– Почему ты не в школе?
– Потому что я волновался за тебя.
Потому что хочу, чтобы ты простила меня.
И Хартли, как всегда, видит меня насквозь.
– Ты хотел сказать: волновался, злюсь ли я на тебя.
Я глубоко вздыхаю.
Кажется, она снова права.
– Ты был рядом с моим домом. Видел моего отца?
– Да, – признаюсь я.