Он надеялся отыскать горгону здесь, а еще надеялся, что им вдвоем найдется чем заняться, однако не слишком удивился, обнаружив, что царица Голгари не сидит в стенах собственных покоев посреди бела дня.
Выйдя из комнаты, он едва не врезался в Сторрев.
– Прошу прощения, господин Белерен, – прошелестела она. – Я не знала, что ты здесь.
– Только что вернулся.
– И собираешься ли остаться у нас… надолго?
– Думаю, это зависит от твоей царицы. Пока что мне просто некуда больше податься.
– О да, ведь твое представительство разрушено.
– Так и есть. К тому же и представительство больше не мое. Все, что от него осталось – кроме разве что нескольких книг – теперь принадлежит Огненному Разуму.
– Разумеется.
– А царица?
– Прошу прощения?
– Где она?
– Думаю, там, куда ей угодно было отправиться. Я ведь не требую от владычицы докладов о том, куда и зачем она уходит.
– Сторрев, зачем превращать простой вопрос в сложный? Думаю, мои чувства к царице Враске тебе известны. Как и ее чувства ко мне. Я просто хочу ее видеть.
– Я осведомлена обо всем этом, господин Белерен.
Джейс молча ждал, однако Былая не сказала более ничего.
– Ты нарочно сбиваешь меня с толку, – начиная приходить в раздражение, заговорил он. – Не сомневаюсь, о моих способностях ты тоже осведомлена. Возможно, ты полагаешь, будто на нежить они не действуют, но в таком случае ошибаешься. Ответь, где Враска, или я сам извлеку информацию из твоей головы. Уверяю, удовольствия это не доставляет.
– Можешь поступать, как знаешь, – стоически ответила Сторрев, – но секретов, доверенных мне царицей и госпожой, я доброй волей не выдам.
– Секреты? У нее? От меня?
– Ответ на этот вопрос известен тебе лучше, чем мне, господин.
Джейс смерил Былую гневным взглядом.
– Ты предпочтешь, чтоб во время… процедуры я не шевелилась? – прошелестела она.
Джейс покачал головой. Как только дело дошло до дела, он просто не смог заставить себя телепатически вырвать ответ из сознания верной Сторрев.
«Нет, таким типом я больше быть не хочу».
– Тогда я могу идти? – спросила Сторрев.
Джейс кивнул.
– Благодарю тебя, господин Белерен.
С этим она заскользила прочь. Джейс проводил ее задумчивым взглядом.
Определенные подозрения насчет того, что могла затеять Враска, у него имелись, и если он окажется прав, ему предстоит принимать крайне нелегкое решение…
Глава двадцать шестая. Лилиана Весс
Стоило Лилиане подойти ближе к восстановленному и безукоризненно отремонтированному Дому Вессов, вокруг снова начали собираться вороны.
«Кто это сделал? И кто же дал позволение на этакое… осквернение… символа моей гибели?»
Разумеется, ее отчаяние вовсе не развеялось без следа, но сиюминутное любопытство на время заставило его отступить, и Лилиана вполне сознательно радовалась предлогу занять мысли чем-то иным.
«Иди… Разберись, в чем тут дело… Шевелись…»
От усадьбы явственно веяло магической силой, но в точности опознать ее Лилиана не могла.
«Еще загадка…»
Духи Онакке в Кольчужной Завесе вновь ожили, возобновили посулы:
Выпусти нас, Сосуд, дай нам волю. Мы покараем всех незваных гостей, как покарали тех, на Равнике…
«Нет… не надо об этом…»
В тот же миг весь стыд, все чувство вины, все отвращение к самой себе воротились, нахлынули волной, накрыли Лилиану с головой. А ведь она никогда прежде не погрязала в подобных чувствах надолго. Сказать откровенно, она вовсе не тратила на них времени.
«Теперь же они заслоняют собой все остальное…»
Опустить руки, сдаться, стать сосудом Завесы и ее духов – нет, не ради наказания незваных гостей, но просто с тем, чтобы сложить с себя всю ответственность за дальнейшую жизнь – все это по-прежнему казалось весьма соблазнительным.
«Вряд ли они сумеют натворить большего зла…»
– Миледи, – донесся глухой шепот из мрака.
«А это еще кто?»
Обернувшись, Лилиана увидела какую-то старуху, машущую ей из рощицы гибнущих голых деревьев.
– Миледи, послушай…
«Женщина. Просто женщина…»
Снова отвлекшись от самобичевания, Лилиана свернула к рощице и подошла ближе. Одета старуха была по-крестьянски, однако на шее ее блестел массивный золотой ошейник.
– Кто ты такая, чтоб я тебя слушала? – надменно заговорила Лилиана – просто ради проверки, способна ли еще поддерживать этакую личину.
«Безнадежное, безнадежное тщеславие…»
– Меня зовут Кариной, миледи. Кариной Темуа. И я хочу лишь помочь, спасти тебя. Не подходи к этой усадьбе ближе, молю тебя, дитя мое.
При первых же ее словах золотой ошейник замерцал, и чем дальше говорила старуха, тем ярче он светился. Несмотря на ночную прохладу, в лицо Лилианы дохнуло волной жара. Ошейник обжег Карине горло, но та, страдальчески сморщившись, преодолела боль и продолжила предостережение:
– Там, дальше, опасно, юная странница. Беги поскорей, пока не попалась в руки моей госпоже, хозяйке этого дома.
Указав на усадьбу, Карина сдавленно вскрикнула от боли и рухнула на колени. Ноздри Лилианы защекотал запах паленого мяса.
«Нет. Прекрати. Не нужно мне этой услуги. Большей тяжести мне не выдержать…»
Едва ли не ожидавшая, что старуха вот-вот, на ее глазах, вспыхнет и обратится в пепел, Лилиана мало-помалу начала злиться и ухватилась за это чувство, как утопающий за соломинку. Помрачнев с виду, она опустилась рядом с Кариной на колени и повелительно спросила:
– Кто твоя госпожа?
«Дай же мне цель…»
Карина Темуа замотала головой, жадно хватая ртом воздух.
«Дай же мне цель…»
– Скажи мне немедля, мадам Темуа. Кто она, хозяйка Дома Вессов?
«Дай. Же. Мне. Цель!»
– Она – воротившееся Проклятие, дитя мое, – из последних сил выдохнула Карина. – Та самая, всем ненавистная Лилиана Весс.
Часть вторая. Охотники
Глава двадцать седьмая. Крыса
Какую-то секунду – даже долю секунды – накрепко зажмурившей глаза Крысе казалось, будто все это не так уж скверно, однако еще долю секунды спустя жизнь разом переменилась.
Закутанная в плащ госпожи Кайи, крепко сжимая госпожу Кайю в объятиях, Аретия Шокта пересекала Слепую Вечность. Глаза она, как и было велено, крепко зажмурила, а рук разжимать даже не думала. Однако впечатления оказались непохожими ни на что известное либо пережитое прежде. Казалось, тело ее сливается с телом Кайи, а сознание уж точно на пару секунд (на пару секунд, тянувшихся, точно бескрайняя вечность) слилось с сознанием спутницы. Ощущение было неприятным, и в то же время обнадеживающим. Из мыслей госпожи Кайи Крыса узнала, что та искренне заботится о ней, не на шутку опасается за нее. Узнала она и о том, что кота Кайя, странствуя меж миров, потеряла, а это уже ни чуточки не обнадеживало. На время странствия они сделались одним существом, одной сущностью, не госпожой Кайей и Аретией Шокта, но Кайей и Крысой, Крысой и Кайей без малейшего промежутка в том месте, где кончалась одна и начиналась другая. Это единство тревожило, завораживало, возбуждало, пугало, приводило разом в восторг и в ужас. Путешествию не видно было конца; тела и души обеих тянулись вперед, сквозь вечность, в чудно́м нескончаемом танце вдвоем, но притом без партнера. «В нескончаемом танце нас со мной». Утратив собственное «я», Крыса тут же обрела другое, новое. Стала главой гильдии и Безвратной, наемным убийцей и вором, графиней и бродяжкой, незначительной и прославленной, которой (кому же, ей, или ей, или обеим?)вовек не избегнуть врожденного проклятия. И вот, едва Крысе подумалось, будто в этом новом обличье ей суждено провести всю жизнь…
Крыса и Кайя вдруг очутились в реальном пространстве, в реальном времени, вновь стали Крысой и Кайей. В тот же миг обе практически оттолкнули друг дружку прочь и рухнули на четвереньки, тяжко дыша, выворачиваясь наизнанку от тошноты, но, к счастью, ничего не извергая из желудка.
Попытавшись подняться, Крыса обнаружила, что не в силах этого сделать. Путешествие стоило ей всех имевшихся сил, и госпоже Кайе, по-видимому, пришлось не легче.
«Ненавижу ее!»
«Что?! Нет, я люблю ее! Подумать только, что она для меня сделала, чем рисковала ради меня, что мне показала! Никто никогда еще… Никогда… А что “никогда”? А это чувство… Оно… Проходит, исчезает без остатка…»
Мысли смешались в кучу, да еще и голова болела, будто расколотая напополам.
«Это потому, что голова-то – то есть головы наши – и вправду, понимаешь, надвое раскололись. Мы же были одной, а теперь нас снова двое. О, богиня, ничего не понимаю! Погоди-ка, “богиня”? Какая еще богиня?»
Воспоминания Кайи – воспоминания госпожи Кайи – с невероятной быстротой меркли, покидали сознание Крысы. Наверное, и все ее, Крысы, секреты сейчас так же меркнут в сознании Кайи. Утрата эта казалась невыносимо горькой – примерно так же было, когда Крыса думала, будто Гекара погибла. Теперь и Кайя словно бы уходила от нее в мир иной, умирала в ее душе. Вся эта близость, полное приобщение, единение с той, что заботилась о Крысе, любила ее – все это вот-вот угаснет.
К глазам подступили слезы. Улегшись на спину, Крыса поморгала и подняла взгляд. Рядом, склонившись над ней, стоял Тейо – туманный, расплывчатый словно бы под водой. Губы его зашевелились, однако он не произнес ни слова, а может быть, это Крыса была еще не готова расслышать его. В конце концов, моргнув еще пару раз, она сморгнула с глаз то, из-за чего он казался расплывчатым, точно в воде, и тогда Тейо сказал – или Крыса его наконец-то услышала:
– Крыса… Аретия… с тобой все в порядке?
Крыса кивнула – или, по крайней мере, хотела кивнуть.
– С тобой… все… в порядке? – еще раз, медленнее, повторил он.
– По-моему, да, – сумела выдавить Крыса, и уж на этот раз услышала собственный голос. Звучал он странно. Совсем непохоже на голос Кайи.
«Ну да, конечно, ведь твой голос ничуть не похож на голос Кайи!»