Однако сегодня буря налетела так быстро, что времени не оставалось.
Ветер крепчал, завывал все громче и громче. Песок уже поднялся в воздух, так что видимость снизилась едва ли не до нулевой.
Усилив магией голос, чтобы рев ветра не заглушал его слов, аббат закричал:
– Стройся! Не дадим помереть этим злосчастным дурням!
Тейо поспешил занять место между братом Армандо и братом Абедо, чуть ниже Тео, чуть выше Перана с Артуро – троих соседей по келье и самых лучших друзей, какие у него когда-либо бывали.
«Ну да, пока я не встретился с Крысой».
Забавно, но Крыса уже казалась ему такой близкой! А ведь они знали друг друга всего…
«Неужели вправду прошло только два дня?»
Невероятное дело. И все-таки…
– Поднять щиты! – крикнул аббат. – Ищите знание!
Тейо знал свой маневр назубок и затянул ритуальный напев, творя треугольники на западной и восточной вершинах.
– Четыре угла, Верада! Алмаз – это ромб! Против ромба – ромбы и строй!
Тейо молча кивнул. Аббата он за завесой песка больше не видел. Продолжив пение, он превратил левый треугольник в ромб, но правая рука, как обычно, отстала. Опять ему, как всегда, недостает равновесия – даже сейчас, в самом начале…
«Давай, Тейо! На Равнике ты делал штуки куда сложнее. Много сложнее! Во имя Восточного Облака, ты сотворил огромную полусферу, да такую прочную, что выстояла против Вековечной Богини. Неужто двух достойных четырехугольников не сотворишь?!»
Чтобы восполнить нехватку естественного равновесия, он создал небольшой кружок света за правым ухом. Это немного помогло, и ему удалось сотворить второй ромб. И как раз вовремя. Несколько микроскопических камешков скользнули по макушке, напомнив о том, что щиты нужно поднять повыше.
«Но, как учил аббат, если маг-щитовик не способен прикрыть никого, кроме самого себя, скверный из него щитовик».
– Буря тебя разрази, Верада, если маг-щитовик не способен прикрыть никого, кроме самого себя, скверный из него щитовик!
– Слушаюсь, учитель.
Тейо расширил ромбы, стараясь сомкнуть их с геометрическими построениями братьев Армандо и Абедо. И снова восточная вершина не подкачала: левый ромб сомкнулся со щитом брата Армандо заподлицо. Однако с западной… западная вершина вела себя из рук вон. Между ромбом Тейо и трапецией брата Абедо зияла огромная брешь. Вдобавок Тейо никак не мог соединить оба ромба хоть во что-нибудь цельное, и между ними тоже остались бреши.
– Ищи знание, послушник! – рявкнул брат Абедо. – Блюди геометрию!
– Слушаюсь, брат, – выдохнул Тейо между двумя строками напева (наверняка так тихо, что в реве бури Абедо его не расслышал).
Между тем алмазы сделались крупнее, величиной со стеклянный шарик, и, не зная пощады, лупили в свет Тейо, в сотворенные им ромбы. Чувствуя каждый удар, Тейо помнил: это только начало. Только начало, а он уже дрогнул. Уже…
Тут снизу, со склона, донесся крик Перана:
– Крестьяне вровень!
Спустя две минуты его крик повторил брат Берлуц. За ним – Артуро:
– Крестьяне вровень!
За ним – Армандо:
– Крестьяне вровень!
Не пройдет и минуты, как они поднимутся к Тейо, а он к этому откровенно не готов!
Вдруг аббат Баррес крикнул:
– Стойте! Наверху брешь в защите!
– Стоп! Стоп! Ни с места! – повторил призыв брат Армандо. – Ни с места! Наверху брешь в защите!
Аббат подошел к Тейо сзади и принялся отчитывать, пробирать его на все корки за неумелость:
– Отвратительно, Верада, отвратительно. Ты ведь отсутствовал всего два дня! Неужели за такое короткое время ты вправду позабыл все знание, коему я, тратя попусту время, тебя учил? Что там у тебя за ухом, круг равновесия? По-твоему, это – твердость в вере? Разве ты дитя малое?
– Нет, учитель. Да, учитель. Нет, учитель. Нет, учитель.
Тейо уничтожил кружок за ухом, что не замедлило сказаться и на сосредоточенности, и на знании, и на геометрии. По щитам побежали трещины.
– Толку от тебя, Верада, что от огненного джинна в прачечной…
– Да, учитель.
– Абедо, прикрой этого никчемного неуча! – крикнул Баррес. – Расширь щит, усиль знание!
– Слушаюсь, аббат.
– Ну блеск! И ты правда вот этим вот занимался целыми днями, прежде чем попасть на Равнику? Да, впечатляет! Теперь понятно, отчего тебе так не терпелось вернуться. Знаешь, похоже, у меня уже полно песка в таких местах, что… то есть раньше я и не думала, что он даже туда пробираться может, вот так-то.
«Крыса?!»
Видеть ее Тейо не мог – должно быть, она стояла прямо позади.
– Что ты здесь делаешь? – прошипел он под вой бури. – Я же сказал: жди там, в молельне!
– Знаю, знаю. Но мне захотелось посмотреть, как выглядит вот эта вот алмазная буря. Название такое… блестящее. Ты же знаешь, я все блестящее ух как люблю! А оказалось, тут вообще смотреть не на что, кроме разве что маленьких взрывов да негромких таких «пиу! пиу!» всякий раз, как алмаз в щит попадет. Забавная штука! Алмазы так под ногами и валяются, куда ни ступи. Надо думать, здесь они ни гроша не стоят. Но я уж карман-то набила. Целый карман, правда. Есть у нас такая барыга, скупщица краденого из Орзовов, Й’даш ее звать. Сейчас-то она уже мертва, но, спорю на что угодно, я могла бы продать ее духу солидную горсточку этих камушков – только б ухитриться как-то заставить ее меня заметить. Но если это получится, пускай-ка она лучше думает, будто все они краденые. Иначе решит, что эти камни и сливы гнилой не стоят…
– Крыса, Крыса! Ты подвергаешься жуткой опасности!
– О нет, все со мной будет в порядке. Я же за твоими щитами держусь.
«За моими щитами? Да мои щиты и сливы гнилой не стоят! Ей нужно встать за братом Армандо, или даже за Артуро. Вот только они ее не видят и не слышат. И не подозревают о ней. И не смогут держать ее под защитой, и даже не узнают, случись с ней что».
Значит, придется самому. Придется ему, Тейо, позаботиться об ее защите, пусть даже буря уже лупит в его жалкие построения алмазами с гнилую сливу величиной.
«Ну так поправь же их! Поправь – ради нее!»
Нет, петь он не стал. Он просто подался вперед, склонился навстречу ветру, навстречу убийственному алмазному граду и тучам песка. Вся твердость в вере, все знание, какое уж имелось, разом вылетели из головы. Он помнил только об Аретии Шокта да о необходимости ее защитить. Может, маг-щитовик из него никудышный, но никудышным другом он ей не будет.
Он укрепил щиты вершиной сердца и вершиной чрева, поднажал встречь ветру вершиной разума и в то же время вновь сотворил круг света за правым ухом. Щиты увеличились. Выросли в ширину. И в высоту. И в толщине прибавили немало. Тогда он толкнул ромб вперед, придавая фигуре объема.
Братья Армандо и Абедо справа и слева дружно ахнули. Ахнули так, что их удалось расслышать даже сквозь рев бури.
– Порядок, вперед! – крикнул брат Армандо крестьянам. – Живее! Защита в порядке! Крестьяне вровень!
Потянувшись знанием к тропе ниже по склону, Тейо почувствовал, как вереница крестьян дрогнула, потекла наверх.
– Крестьяне вровень! – крикнул он, а Крысе сказал: – Иди с ними.
– Не. Я, Тейо, лучше с тобой останусь. Надо же убедиться, что ты цел-невредим. Ведь я все так же за тебя в ответе – я тебя усыновила, помнишь?
– Помню, Аретия, – мысленно усмехнувшись, отвечал он.
Крыса ненадолго умолкла, а затем сказала:
– Прекрати, – и ткнула его кулаком в спину. Удар Тейо едва почувствовал, но ощущение оказалось приятным.
Вскоре брат Абедо тоже крикнул:
– Крестьяне вровень!
Спустя минуту его клич повторил Тео.
– Аббат, аббат! – закричал брат Армандо. – Ты должен это увидеть!
– Увидеть? Да что тут разглядишь, в этой буре? Армандо, ты слишком близко к Вераде! Похоже, это и на тебе сказывается!
– Буря тебя раздери, Баррес, подойди и взгляни!
– Ух ты, – удивилась Крыса, – а положено ли брату Армандо с аббатом так говорить? Я думала, такое только мисс Баллард с рук сойдет.
На это Тейо ничего не ответил, однако был здорово потрясен. Он знал, что брат Армандо с аббатом знакомы с давних времен, но чтоб хоть кто-то из братьев обругал Барреса – такого он не слыхал никогда. Ни разу в жизни.
«А при послушниках – тем более…»
– Ладно, что тут у вас?! – прокричал аббат, подойдя ближе.
Армандо не отвечал. Целую минуту, а то и больше, Тейо не слышал ничего кроме посвиста ветра.
Затем:
– Где твой щит, Армандо?
И сразу же:
– Где твой щит, Абедо?!
– Очевидно, мне он ни к чему, – сказал Армандо.
– То же самое, – откликнулся Абедо.
Снова молчание. Тейо был совершенно сбит с толку. Отчего братья убрали защиту? Как они могли убрать ее?
– Он делает все это один? – прошептал аббат.
Не будь его голос усилен магией, Тейо не расслышал бы ни звука.
– Ага, – подтвердила Крыса. – Это все он, мой Тейо.
«Что?!»
Тейо мысленно ощупал построение. Фигура оказалась куда шире, чем он ожидал, тянулась вправо и влево мимо обоих облеченных монахов. Щита столь толстого и прочного он не создавал еще никогда. И даже никогда не видал воочию.
«Как у меня это вышло?»
– По-моему, тут дело в твоей Искре, – пояснила Крыса, в который раз угадав его мысли. – У тебя есть та же самая штука, что и у всех-всех-всех мироходцев. Вот эта вот самая, которая питает твою душу и магию. Болас у многих мироходцев их отнял, потому и сделался так силен. У тебя тоже такая есть. И, думаю, была всю жизнь. Только надо самому себе не препятствовать, вот так-то. То есть о чем я: ты, Тейо, иногда слишком уж много думаешь. А я вот – нет. Уж Крысы-то никто еще не мог обвинить, будто она думает слишком много. Конечно, чтобы хоть в чем-то меня обвинить, надо же знать, что я здесь. Вот почему я такой великий вор, понимаешь? Ни разу меня еще не ловили. И никогда не…
Но тут, заглушив окончание ее объяснений, подал голос аббат.
– Тейо, – сказал он, – я же совсем забыл…
После этого он на долгое время умолк.