У меня, конечно, был шанс справиться с двумя оставшимися противниками, всё же два не четыре, но у них был электрошокер, а я довольно сильно устал. Но даже если бы я их раскидал, не факт, что после того, как Левашов «починит» у лекаря нос, они не пришли бы ко мне всей толпой в общежитие. Сейчас же страх перед моим возможным рассказом об инциденте ректору мог заставить их хотя бы на словах пойти на перемирие и не предпринимать совсем уж открытых попыток отомстить мне или Миле.
Только надо было, чтобы это перемирие предложил не я. Но противники молчали. Молчала даже Арина, а она, судя по всему, из них была самая умная.
— Ладно, счастливо оставаться! Увидимся в кабинете у ректора! — сказал я, развернулся и пошёл в сторону общежития.
Левашов держался секунд десять, но потом мне в спину донёсся его крик:
— Постой!
Я обернулся.
— Не сдавай нас, — поникшим голосом попросил избитый нарцисс. — Мы больше не тронем ни тебя, ни твою девчонку! Даю слово дворянина!
На секунду мне захотелось ещё затребовать извинений, но это было бы чересчур. Левашов мог слететь с катушек, и всё началось бы заново. К тому же его сломанный нос был приятнее его неискренних извинений.
— Забыли, — сказал я, развернулся и пошёл в общежитие.
Глава 14
Это надо было умудриться — в первый же день обучения в академии приобрести врага, и, судя по всему, довольно серьёзного. Несмотря на то что из драки мне удалось выйти максимально удачно, я понимал: Левашов мне этого не простит. Я разбил ему нос на глазах у его девушки и друзей и вынудил просить меня никому не рассказывать об инциденте. Для такого нарцисса это было больше, чем просто унижение.
Левашовское слово дворянина меня в заблуждение не ввело — вероятность, что он его нарушит, была большая. Почти стопроцентная. Я ощущал, когда покидал аллею, идущий мне в спину поток ненависти. Просто, дав слово, он будет стараться, чтобы его нарушение не было заметно. А значит, прежде чем мстить, выждет какое-то время. Уже хорошо — у меня появилась возможность подготовиться.
Ещё я злился на Милу. С одной стороны, она была не виновата, что сказанные мне слова, услышала Арина, с другой — мы находились уже не в перевалочном центре, стоило взвешивать каждое слово и каждый поступок. Надо было попытаться ей это объяснить, не хотелось, чтобы она по глупости попала в какую-нибудь нехорошую историю. Всё же после пережитого в лесу, нас связывало нечто большее, чем статус выбракованных эльфов.
Когда я вернулся в комнату, сразу же обратил внимание на кровати Мирона и Данилы — они были заправлены. И нигде не было вещей ребят.
— Переехали от греха подальше, перестраховались, — пояснил Глеб, заметив моё удивление, сам он сидел за столом и что-то смотрел на экране ноутбука.
— От какого ещё греха? — не понял я.
— Мирон сказал, что ты умудрился Левашову дорогу перейти. А жить в одной комнате с тем, на кого этот отморозок держит зуб — опасно. У них вся семья на голову больная: что Олег, что папаша его.
— А ты тогда чего не переехал?
— Да мне на Левашовых плевать. Расскажи лучше, что у вас случилось?
— Он моральный урод.
— Это-то понятно, — Глеб рассмеялся. — А что случилось-то?
— Да там девчонки сцепились сначала, а потом пошло-поехало, — я отмахнулся, не хотелось всё это перемусоливать.
— Арина опять что-то учудила?
— Не совсем, — ответил я. — Но эта Арина слишком уж нагло себя ведёт. Я так понял, она подруга Левашова?
— Невеста.
— Даже так?
— Да. У них уже даже помолвка была.
— Что ж, два сапога — пара, — я не удержался от улыбки. — Они друг другу подходят.
— Подходят — не подходят, это никого не волнует. Их роды договорились ещё когда они были маленькие. У Левашовых есть связи, у Зотовых — деньги. Арину и Олега никто и не спрашивал. Это будет союз, а не брак.
Но обсуждать чужой брак мне не хотелось, были вопросы, которые меня интересовали больше.
— Скажи, Глеб, — осторожно начал я. — Ты вроде тут многое знаешь, а за что Левашова однажды чуть не отчислили?
— Этот дурак избил первокурсника прямо в академии, ещё и поджёг его. Парнишку чудом откачали. Повезло, что лекарь оказался рядом и что первокурсник не был аристократом. Отец Левашова заплатил его семье денег, и замяли это дело.
— А что же академия? Ректору тоже денег дали?
— Хотели отчислить сначала, но дед Левашова был членом попечительского совета академии.
— Дедушка, значит, выгородил? — я усмехнулся. — Не знал, что в Кутузовке такое прокатывает.
— А здесь и не прокатывает, — ответил Глеб. — Дед принёс извинения от всей семьи и вышел из попечительского совета, сказав, что недостоин там находиться, раз у него такой внук. Это произвело на всех впечатление, и дурака оставили, сделав внушение.
— Странно у такого деда — такие сын и внук, — удивился я.
— Этот дед — отец матери. Она из рода Мещерских. Очень уважаемый род, много одарённых имеет. А Левашовы все отмороженные, и дед там такой же, как Олег, только старый.
— Откуда ты это всё знаешь?
— Ну я здесь второй год учусь, было время узнать, — ответил Глеб. — А без таких знаний здесь никуда. Но ты спрашивай, что знаю, всегда расскажу.
— Благодарю, — сказал я. — И за информацию, и за моральную поддержку.
Действительно, на фоне поступка Мирона и Данилы, поведение Глеба было самой настоящей поддержкой.
— Но я смотрю, этот отморозок тебя не так уж и сильно отделал, — сказал сосед по комнате. — Можно даже и к лекарю не идти. Не вижу особо сильных следов побоев, чтобы их снимать,
— К лекарю пусть Левашов идёт, я ему нос сломал, — ответил я.
Глеб расхохотался, да так сильно, что даже присел на кровать. Соседа по комнате моё приключение ужасно вселило, и его можно было понять, но вот мне было не до смеха.
— Набросились вчетвером на одного, на глазах у девушки, ещё и с электрошокером, будто рук и ног мало у четверых, — возмутился я. — В Петербурге такое невозможно даже представить!
— Привыкай, это люди — сказал Глеб. — Среди людей много, скажем так, не самых приятных личностей.
— Их и среди эльфов хватает, но чтобы вчетвером на одного!
Глеб хотел что-то ответить, но в дверь постучали. И сразу же дверь отворилась, и в комнату вошла Мила. Она посмотрела на меня и сказала:
— Я так и думала, что это ты!
— Ты о чём? — не понял я.
— Девчонки сказали, что в парке была драка и какой-то новенький сломал нос старшекурснику. Я сразу поняла, что это ты.
— Почему сразу я?
— Ну а кто у нас спец по носам? — рассмеялась Мила.
Мне осталось лишь развести руками.
— Но как все узнали? — удивился я. — Там же камер нет!
— Вот именно потому, что там нет камер, в этих ёлках одна из девчонок со своим парнем целовалась, — ответила Мила. — Они в двух метрах от вас в кусах лежали, пока вы дрались. Страху натерпелись.
— Страху? — переспросил я.
— Ну да, — ответила Мила. — Боялись, что им, как свидетелям, тоже перепадёт.
— А им и перепадёт, — глубокомысленно заметил Глеб. — За длинный язык!
Глеб с Милой начали о чём-то говорить, но я их уже не слушал. Я думал о произошедшем в парке и понял: страх, который я ощущал там, скорее всего, исходил не от Левашова и его друзей, а от этих ребят в кустах. Мне тогда казалось, что враги меня испугались, а это было не так. Скорее всего, они просто опешили от моей наглости и немного растерялись. Что ж, имело смысл мысленно сказать спасибо неизвестной парочке, которая своим страхом помогла мне в драке.
— Ладно, что-то я с вами заболтался, — неожиданно сказал Глеб. — А у меня на вечер куча дел. Может, и до утра.
Сказав последнюю фразу, сосед по комнате ухмыльнулся и подмигнул мне, после чего уже серьёзно добавил:
— Надеюсь, они тебе ничего не сломали.
Едва Глеб покинул комнату, Мила подошла ко мне, внимательно оглядела с головы до ног и спросила:
— Сильно били? Ничего не болит?
— Не сильно, — ответил я. — Бок болит, но это от электрошокера. Так особо не били. Не смогли. Ну и главное — лицо удалось прикрыть.
— Сними рубашку, я посмотрю, — сказала Мила и, поймав мой удивлённый взгляд, пояснила: — У меня по маминой линии в роду все лекарки: и она сама, и сестра её, и бабушка. Думаю, и мне придётся становиться лекаркой, хотя не хочется.
— А кем хочется?
— Не знаю пока, но точно не лекаркой. Рубашку снимай и спиной повернись! У меня хоть и нет навыка лекарского, и Дар не активирован, но анатомию я знаю с детства. Починить тебя не смогу, а вот осмотреть на предмет переломов — запросто!
— Да нет у меня никаких переломов, — ответил я, но спорить не хотелось, проще было дать себя осмотреть.
Я снял рубашку и повернулся к Миле спиной.
— Ага, как же, не били, — пробурчала Мила. — Вон гематома расплывается под рёбрами прямо на глазах!
Я почувствовал, как её руки коснулись моего правого бока. Было больно, но одновременно приятно — очень странное ощущение, необычное. Мила осторожно ощупала бок и сказала:
— Снимок надо сделать или толковому лекарю показаться, насчёт перелома не факт, но трещина запросто может быть.
После этого она взялась за левый бок. Там уже болезненных ощущений не было, а вот пульс у меня от этих прикосновений участился заметно. Тем временем Мила перешла на верхнюю часть спины и плечи, Движения её рук замедлились. Это уже не было похоже на пальпацию — девушка гладила мои плечи. И ещё я ощутил сильнейшее желание близости, которое исходило от моей подруги. Дальше вот так стоять я уже не мог. Резко обернулся, прижал её к себе и поцеловал. Мила была не против. Наоборот, она так вцепилась в меня, словно нас кто-то собирался растащить в разные стороны.
После долгого страстного поцелуя я быстро, за какие-то секунды, снял с девушки всю одежду. Как я и предполагал в ту дождливую ночь в лесной бане, ни Мила, ни её прекрасная грудь от меня никуда не делись. Я получил всё, чего желал тогда, глядя, как с неё спадает простыня. И получил за ночь не раз.