Я молчал. Опять старый коп зажег свою мигалку. Сейчас расплачусь и сдамся в руки правосудия. Про него фильм нужно снять, — «монах-полицейский — на страже добра».
— Лежа на больничной койке, у меня было много времени подумать, — продолжал он. — И я снова и снова возвращался к убийствам, которые ты совершил. И каждый раз думал, — может быть, я все-таки ошибся? Как этот мальчик, который защищал одноклассницу от школьных задир, мог так поступить⁈ Я не мог представить тебя, орудующего ножом, будто мясник. А теперь вижу это, но все равно не могу поверить своим глазам.
— Хорошо я тебе голову задурил… — усмехнулся я. — Или ты просто хреновый детектив, об этом не думал?
— Я заметил изменения, когда Аоки начал оставлять «подарки», — игнорировал меня Терада. — Тогда Икари, которого я знал, стал преображаться. Стал нервным, резким, начал проявлять агрессию и предлагать рискованные планы. Вел себя совсем иначе, — более уверенно, надменно, грубо. Но я слишком поздно разглядел в тебе зверя. Сейчас от Рио Икари в тебе ничего не осталось, зверь сожрал его, поглотил полностью. Взгляд, походка, привычки… Даже твоя мимика стала другой.
— Можешь поверить, этот сопляк ещё здесь, — поморщил я нос. — Иногда выглядывает откуда-то изнутри. От этого паразита не так просто избавиться.
— Поэтому я ещё с тобой разговариваю, — посмотрел он на меня. — Несмотря на то, что ты совершил. Как я сказал, у меня было время подумать. Моя ненависть к тебе утихла, ты просто больной подросток, чей разум сломался под давлением страшных событий.
— Тихо!
Мы пригнули головы, выглядывая через траву, как по асфальту с бряцаньем протопали армейские ботинки. Семь пар, восемь. Остановились у трупа, обменялись короткими фразами и продолжили преследование. Вроде все? Нет, ни хрена. Ещё идут. Что-то новенькое.
Двое вели под конвоем задержанного. Его лицо и одежда были в крови, он еле плелся, шагая как сомнамбула. Они приостановились у тела, разглядывая дело моих рук.
— Это Дзюбей! — прошептал Терада, узнав своего соратника в пленнике.
Недалеко же он ушел.
В воротах заставы появилась ещё одна фигура. Он окликнул охрану, вынудив остановиться, и быстро к ним приблизился. Этот был высоченный, нависал над остальными будто гора. Его торс окутывала какая-то накидка, но даже она не могла скрыть ширину его плеч. Мрачным и угловатым ореолом он возвышался над троицей, буквально подавляя их. У него была маска, что закрывала половину лица, как респиратор. Я изо всех сил напряг слух, стараясь разобрать о чем они говорят. Похоже, великану нужно было что-то от пленника, по крайней мере, разговаривал он только с ним.
— Ты видел его? — донес ветерок глухой, грубый голос. — Видел Икари Рио?
Дзюбэй утвердительно закивал.
— Он был в вашей группе? — допрашивал его великан.
— Он этот побег и организовал, — отвечал пленник, стараясь не упасть без сил.
— Ему удалось уйти? Когда ты последний раз его видел?
— Не знаю, — пожал плечами Дзюбей. — Когда мы вышли через ворота, его и след простыл. Он точно далеко отсюда.
Громила кивнул и надавил пленному на плечо, заставив с криком боли упасть на колени. Затем снял через плечо огромную катану, что прятал на спине. Лишь единожды я видел японский меч такого размера, — в Габутай. Он называется нодати, или «полевой меч», и нас не обучали орудовать им. Слишком длинный, около 150 см, громоздкий и тяжелый для битвы в реальных условиях. Но гигант держал его за длинную рукоять легко, будто игрушку. Один мощный взмах окончил жизнь Дзюбея, а его голова отлетела метра на три в сторону, исчезнув в высокой траве. Тело грузно опустилось на землю, ещё дергаясь в конвульсиях.
— Боги… — зажал рукой рот Терада.
Да уж. Этот здоровый ублюдок даже не старался, — насколько могу судить, и угол для удара выбрал неверный, а вон как феерично получилось. Сколько же в нем дури⁈
Исполин взмахнул мечом, окропляя землю кровью, и вернул оружие за плечо, словно рюкзак. Потом кивнул остолбеневшей охране, и проследовал мимо нас железным шагом, словно чертов Вейдер. Я даже дыхание затаил, когда он проходил рядом, ну его…
Его шаги стихли в лесу, а охрана поспешила ретироваться, проследовав по дороге.
— Это что такое сейчас было⁈ — спросил Терада, чуть не срываясь на истерику.
— Это, детектив, то, что бывает, когда переходишь дорогу «Хвосту Дракона», — многозначительно заявил я. — И нам лучше держаться подальше от этого чудища.
— Никогда ничего подобного не видел… Чем его так откормили, как думаешь⁈
— Да он, наверное, жрет как целая армия. Ну да ладно, — потянулся я. — Я, пожалуй, вздремну пока.
— Чего?!!! — изумился он. — Как ты можешь спать в таких условиях⁈
— Как младенец, — зевнул я. — Слушай, Терада-сан, я перебиваюсь сном по паре часов в сутки. Последнее время не было времени на отдых, слишком многих нужно было отправить на тот свет. Жизнь якудза, все дела. Сейчас нам ничего не остается, кроме как ждать. А силы ещё потребуются. И не буди, ладно? Сам проснусь, когда нужно будет.
Перевернувшись на бочок, я закрыл глаза и мгновенно провалился в глубокий сон без сновидений. Будь я сейчас в доме Ягами, рядом с Асурой, на мягкой кровати… Глаз бы до утра не сомкнул. А тут, на мокрой, холодной земле, под завалом из колючих веток, рядом с двумя трупами, спал как убитый.
Через сон слышал, как проходили патрули, и ворочался Терада. До меня доносились обрывки их разговоров, но Муза не будила меня, да и Фокус молчал, поэтому я предпочел не просыпаться.
Лишь открыл глаза, как уставился на лицо мертвого охранника, что пялился на меня в ответ остекленевшим взглядом. С добрым утром! (Ты и правда болен, знаешь?)
— Сколько я проспал? — поинтересовался я у своего компаньона.
— 40 минут, — бросил он, взглянув на часы. — Тут ещё наемники проходили.
— Знаю, — ответил я, разминая шею. — Пора выдвигаться, нам ещё на лодку успеть надо. Вставай, детектив, хватит разлеживаться, а не то почки застудишь.
— Больные почки сейчас меня заботят меньше всего, — закряхтел Терада, снимая с себя маскировку.
Лес жил своей жизнью и пел ночную песнь. Крики птицы, сухой шелест ветра, хруст ветвей, хлюпанье грязи, звуки журчания, и вездесущий треск цикад, что будто преследовал меня. Лунный свет пробивался столбиками через плотные кроны, будто лазерные лучи на танцполе, остальное пространство блестело космической темнотой.
Но я прекрасно ориентировался в этом мраке. Фокус вел меня как невидимый эхолот, или навигатор, позволяя обходить стволы и переступать через препятствия, не сбавляя ход. Двигались быстро, Терада с трудом поспевал, ему приходилось держаться за меня, чтобы не упасть.
Детектив сказал, что нужно двигаться на северо-запад, к побережью. Туда я и шел, подгоняемый надеждой на спасение.
Несколько раз на пути нам попадались патрули, но обойти их было просто. Свет фонаря видно издалека, вдобавок их выдавал шум шагов и разговоры. Пока нам везло, — наемники искали не там, их направление не пересекалось с нашим.
Очередной отряд засел на пригорке, нам пришлось обходить их по руслу ручья, пользуясь прикрытием из колеи, размытой водой. Тут идти сложнее, берег оказался каменным, и подвернуть ногу в темноте было раз плюнуть. Держась за торчащие из грунта корни, мы продвигались вперед, прислушиваясь к голосам выше.
Миновав засаду, вышли на ровную местность, лес начал редеть, стволы деревьев стали толще, зато мелких растений поубавилось, как в сосновом биоме. Идти стало много проще, но и опасней, — территория хорошо просматривалась и так легко обходить преследователей больше не получалось.
Вскоре Фокус вынудил меня пригнуться, и я приник к земле, увлекая за собой Тераду.
— Что там? — зашептал он.
— Двое, — ответила Муза, сдувая кленовый лист с волос. — Сто метров. Не обойти. Давай замочим? Иначе заметят.
— Сиди здесь, я свистну, — приказал я детективу.
Я крался к цели, замирая время от времени и выглядывая в темноту, прячась за стволами деревьев. Не шуми, не шуми, никуда не денутся…
Вот они, — шествуют по тропинке, как по площади в день города. Я бесшумно устремился к ним, слившись с шорохом ветра. Ещё шаг, ещё и ещё, и вот я у них за спиной. Идут друг за другом, вообще не задумываясь, что в лесу орудует опытный маньяк.
— Не ной, ты Сабуро… — говорил впереди идущий. — Ещё пара дней, фестиваль закончится и все успокоится… Вспомни прошлый год, такая же кутерьма была. Ну хоть командировочные платят…
— Мочи их! — заныла Муза.
Когда моя Муза выходит на свободу, начинает безраздельно заниматься своим творчеством, не задумываясь о конечном результате. Иногда, когда творец увлекается, может переусердствовать, изменив саму идею творения, извратить его и трансформировать золотую идею в дешевое позерство. Как итог, из картины вылезает клякса, а вылитый текст расплывается отвратной графоманией. У всех Муз так, наверное.
Творческие создания, окрыленные, что тут скажешь.
Я не двинулся с места, позволив этим двоим скрыться за деревьями. Они шли в другую сторону, а если бы я их убил, то их точно хватились бы. Трупы привели бы преследователей к нам.
— Вдвоем они бы здесь не расхаживали. Отделились от группы, — поделился я мыслями со своей озлобленной спутницей.
— Угу. Или разведчики. Их товарищи рядом, и лучше бы нам с ними не столкнуться.
Я тихо свистнул, подав сигнал Тераде. Ну же, старик, нам совсем немного осталось, давай, шевели булками!
Мы почти выбрались.
Муза скривилась, показывая, что не разделяет моего оптимизма. Она считала, что остров нас не отпустит.
— Это место — огромная могила, — сказала она. — Смерть витает в воздухе. Так просто не отделаемся.
Фантомные боли, часть 1
На часах четыре утра. Мы шли всю ночь. Дорога хоть и стала проще, но мы были измотаны, даже мой Фокус стал сбоить. Муза тоже выглядела так, будто всю ночь нещадно бухала. Прячась в глубоких тенях, я упорно брел по пряной листве к свободе.