Отверженный принц — страница 24 из 44

– Харон, а проводники изначально обладают способностью ходить между мирами или вас этому обучают?

– Мы не ходим между мирами, мы забираем души на границе. Доступ в смертные миры нам закрыт. Способности пересекать границу обучают. Спустя год после начала обучения вы можете сменить специализацию. А если хорошо попросите, то раньше.

– А если я сменю специализацию, то мне больше не придется стоять в дозоре с Дэвалем?

Харон смерил меня тем самым взглядом проницательного взрослого, который я ненавидела с детства. Так папа смотрел, когда без труда разгадывал все мои детские хитрости.

– Не придется. Но работа проводником не для всех. Страж имеет дело с темными душами, злом, которое нужно изолировать или уничтожить. А проводник встречает тех, у кого еще недавно была жизнь в красивейшем из миров. А теперь не осталось ничего, кроме бездушного кастодиометра и судьи, принимающего решение. Для многих осознать это сложно, и проводник все время рядом. Вспомните себя. Вы не были в восторге от смерти.

– Да я и сейчас не прониклась, если честно.

– Вам не нравится быть стражем? Жить в доме Повелителя, с его наследниками?

Я пожала плечами.

– А что там может нравиться? У меня хорошая комната, на кухне всегда есть еда, тепло и просторно. Дом идеальный, особенно в сравнении с моей первой каморкой. Но он как большая темная холодная клетка. У них нет семьи. Они не встречаются за ужином и не обсуждают новости, не завтракают все вместе перед работой, не устраивают посиделки по выходным. Отец самоустранился, старший брат тащит на себе работу и пытается держать разваливающиеся на куски остатки семьи, среднего рвет на части депрессия, а на младшего всем плевать. Иногда в коридорах подвывает недолюбленная Селин. Офигенное счастье!

– Вы привыкли к другому?

– Да. Меня все ругают за слепую любовь к отцу, за тоску по нему, говорят, каким плохим человеком он был. Но никто, кажется, не понимает, что благодаря ему у меня было счастливое детство. В нем не было наказаний, оставляющих шрамы. Я понятия не имела, что такое нелюбовь. У нас дома было тепло и весело. Вот по этому я скучаю. И я не понимаю, как стать хорошим человеком здесь, в Мортруме, где каждый по-особенному несчастен и озлоблен. У меня и на Земле-то не получилось.

– Я не знаю, что посоветовать вам, Аида. – Харон покачал головой. – Но мне кажется, сбежать в проводники – не выход. Возможно, стоит попробовать изменить что-то другое?

– У меня не хватает сил изменить даже себя. На чужую семью не хватит тем более. Харон, а ты был в других мирах? Заглядывал хоть одним глазком?

– Только когда учился в колледже. Это не приветствуется. Лишь в исключительных случаях – вроде того, что произошел недавно, – стражи могут посетить немагические миры.

– А ты можешь что-нибудь рассказать о других мирах? – оживилась я. – Тордек дал задание, для выполнения которого нужно узнать что-нибудь о немагических мирах. Предложил спросить у Евы, а я ее побаиваюсь. Может, расскажешь? Про Землю и мир балеопалов я уже знаю. Какие есть еще?

– Вы задаете интересные задачки, мисс Даркблум. На самом деле миров не так уж и много. Может, их всего несколько, а может, другие мы просто не нашли. Мир Земли и балеопалов – самые интересные, пожалуй. Видите ли, среди душ вы едва ли встретите кого-то, кто отличается от вас. Прайор Тордек – исключение из правил. Все потому, что большая часть миров или необитаема, или слишком сложна для перерождения. Например, существует мир – и в него, кстати, намного проще открывать порталы даже слабым магам, – где нет суши.

– В смысле японских доставок роллов?

– В смысле земли. Весь мир – огромное воздушное пространство, населенное… скажем так, чем-то средним между бабочками и птицами. Они рождаются из облаков и умирают, растворяясь в них в конце длинного танца. К сожалению, в них совсем нет энергии для перехода в наш мир. Они погибают безвозвратно. А может, перерождаются, как балеопалы. Что это с вами, мисс Даркблум?

– У меня сломалась физика.

– А мне казалось, она должна была сломаться еще тогда, когда вы умерли. Магия не подчиняется законам смертного мира.

В зале вдруг стало ощутимо шумнее: ввалилась многочисленная и громкая компания студентов. Я лишь равнодушно скользнула по ним взглядом, заметив Риджа, идущего к нам с двумя бокалами эссенции. Но потом среди толпы заметила счастливо улыбающуюся Олив.

Харон проследил за моим взглядом.

– Она быстро стала душой компании. Даже удивительно, учитывая то, сколько бедняжка провела на границе. Чудо, что она сохранила душу…

– И правда чудо. – Я стиснула зубы.

Олив наслаждалась посмертием. Вся группа – моя группа! – сгрудилась вокруг нее, ожидая, какой столик приглянется принцессе. И спустя несколько минут раздумий устремилась к балкону, в который ткнула наманикюренным (когда успела?) пальчиком моя заклятая подруга.

Но сама Олив не спешила присоединиться к друзьям. Увидев Риджа, она сначала посмотрела в нашу сторону, а потом ослепительно улыбнулась, кокетливо закусила губу, выхватила у него из рук бокал с эссенцией и, не сводя с блондина томного взгляда, сделала глубокий глоток.

Из моего бокала!

– Да чтоб у тебя эссенция со вкусом соплей оказалась!

Я поднялась.

– Мисс Даркблум! – Харон заподозрил неладное.

Но было поздно.

– Привет, Олив!

Я не менее лучезарно улыбнулась и легонько толкнула ножку бокала так, что вся эссенция вылилась на отглаженное форменное платье.

– Ой, какая неприятность! Ну ничего, не переживай, не так уж мне и хотелось выпить. Но ты лучше чужое не бери. Могут и руки оторвать.

– Аида Даркблум… – Олив стиснула зубы. – А что ты тут делаешь? Ищешь, кому дать за кусочек мяса? Не заработала же ты право ходить по барам, ты и работать-то не умеешь.

– Девушки, а вы помните, что я еще ваш преподаватель? – осторожно подал голос Ридж.

– Странно, что ты вообще нашла сюда дорогу. Говорят, ты даже после смерти не стала лучше соображать.

– А ты уже нашла своего папашу? Или для таких, как он, даже Аид оказался слишком хорош?

В нос Олив получила быстрее, чем успела среагировать. Правда, к моему сожалению, не упала и не улетела в соседний квартал, а просто отшатнулась и прижала ладонь к окровавленному лицу. Но быстро бросилась в ответную атаку, и мы едва не снесли несколько столиков, пытаясь выдрать друг другу по клоку волос. Вокруг нас мигом образовался круг из зрителей. Кто-то даже выкрикнул мое имя.

– По-моему, самое время взвалить ношу на себя, как ты и хотел, – сквозь ругань Олив и скандирование толпы услышала я.

– Согласен, – отозвался Ридж.

А потом сильные руки оттащили меня от вопящей стервы и взвалили на плечо. Повиснув вниз головой, я немного растеряла боевой настрой: снова заболела ушибленная темной душой голова, а еще Олив, кажется, вывихнула мне плечо.

Ее, к слову, держал Харон с удивительной для пожилого проводника силой.

– Все, мы идем домой! – объявил Ридж.

– Поставь меня, я не закончила!

– Я уже передумал идти с тобой на свидание, если честно.

– Супер! А теперь передумай нести меня домой!

– Не могу. Самаэль убьет нас обоих, если узнает.

– Меня он уже убил. Ничего страшного, поел печенья – и вперед. Пусти-и-и-и, меня сейчас стошнит!

Лишь на улице Ридж сгрузил меня на землю, как мешок с картошкой. К счастью, приступ тошноты прошел. Зато накатил приступ жалости к себе: я села на землю и разревелась, окончательно отбив у бедолаги желание связываться с неадекватной девицей.

– Эй, – он опустился на корточки, – чем тебе помочь?

– Верни меня домой.

Он тяжело вздохнул.

– Что-то мне подсказывает, что ты имеешь в виду не дом Вельзевула. Но других у меня для тебя нет.

***

Ночью, когда не спится, Дэваля мучают странные вопросы.

Сегодняшний: придется ли ему жениться?

Странно, что в их мире вообще есть свадьбы, но разумные существа всех миров не способны совокупляться, не уведомляя об этом соседей, друзей и правительство.

Отец женился по любви. Никто из братьев понятия не имел, как началась история Вельзевула и Лилит, зато все очень хорошо видели, чем она закончилась. Не лучший пример семейной жизни.

С Даром все просто: он – иной искусства, ему многое позволено. Вряд ли Дара вообще интересуют девушки и секс. По крайней мере, Дэваль ни разу не замечал за братом подобных интересов. Разве что к Аиде он относится чуть иначе, и это бесит. К ней все относятся иначе, словно чувствуют, что девчонка не так проста, как кажется. Хотя она и не кажется: только дурак не задастся вопросом, почему ничем не примечательную душу поселили аж в особняке Повелителя.

Самаэль женился из необходимости. Вряд ли он когда-то любил Селин и вряд ли любит сейчас, хотя нельзя сказать, что брат совсем уж равнодушен к супруге. Она красивая, умная и обладает редким даром – Самаэль таких любит. Они с детства знали, что поженятся, и приняли правила игры. Дэваль никогда не интересовался, верен ли брат жене. Но поставил бы зуб на то, что нет. Но, к чести Самаэля, его никто и никогда не ловил на горячем. Официально он – образцовый супруг, даже на Маскараде Мертвых предпочитающий любым удовольствиям жену. Даже скучно.

А вот с ним самим все интересно. По меркам иных Дэваль еще слишком молод, чтобы всерьез думать о женитьбе. Да и с его работой это не такая уж необходимость: из любого дозора он может не вернуться. Но все может измениться.

Отец наверняка к тому времени отойдет от дел. Они не просто так обучают Аиду с бешеной скоростью. Вельзевул слаб, и ему очень нужен наследник. Если они с Селин не успеют от нее избавиться, Аида будет решать, женится Дэваль или останется стражем до конца этого гребаного мира. Интересно было бы посмотреть, как она попытается его заставить.

За дверью раздались шаги. Дэваль с детства умел угадывать визитера по звуку шагов. Селин громко стучит каблуками, чеканя шаг. Дар ходит неспешно, погруженный в собственные мысли. Или бежит – если мыслями необходимо немедленно поделиться. Аиду практически не слышно, она как будто ничего не весит. А Самаэль…