– Уберешься здесь? – как ни в чем не бывало спросила Аида, хотя ее грудь тяжело вздымалась, выдавая истинное состояние. – А то старший братик снова будет ругаться, что младшие намусорили.
Дэваль не стал препятствовать, когда Аида протиснулась мимо него к выходу. И на этот раз удержался, не коснулся ее, хотя в какой-то миг достаточно было протянуть руку и дотронуться до ее ладони. И кто знает, чем обернулось бы это касание. Его самообладание висело на волоске.
– Заслужил, – вдруг раздался голос.
Тень в дальнем углу кухни шевельнулась и обрела очертания Евы. Цокот лап показался ему неестественно громким.
– Может быть. – Дэваль пожал плечами.
– Но это того стоило?
– Сдашь нас отцу?
Арахна рассмеялась. Одним взмахом руки развеяла осколки несчастного графина и задумчиво посмотрела на мокрые следы на полу.
– В одном ты прав: однажды Аида станет Повелительницей. С Повелительницей придется дружить. А делать это куда проще, зная парочку ее маленьких грязных секретов…
Глава восьмая
– Я не буду больше дежурить с Дэвалем! – заявила я, едва сев в кровати.
Самаэль, зачем-то запершийся в мою комнату еще до рассвета, слегка опешил.
– Стесняюсь спросить, почему? Что вы опять не поделили?
– Ничего! – буркнула я. – Просто твой брат – эгоистичная сволочь.
– По-моему, идеальный напарник для тебя.
– Смешно. Но не эффективно. Ты можешь принести меня к Пределу в мешке, но придется дежурить третьим, потому что только так у тебя получится заставить меня находиться рядом с ним.
Самаэль хмыкнул, по-хозяйски уселся в кресло и взял с тарелки блинчик, поданный мне на завтрак.
– Интересное предложение, но я сегодня занят, веду жену в театр.
– У вас есть театр?
– Да, если бы ты чуть лучше изучила карту, то знала бы это.
– Так, а какие души отправляются служить в театр?
– Способные! Это хобби. У многих есть хобби, не только у душ. Кто-то играет в театре, ты вот отравляешь мою жизнь. Всякое бывает. Лучше скажи, что ты вчера устроила в баре?
Понадобилось несколько долгих секунд, чтобы понять, о чем он. Стычка с Олив почти стерлась из памяти, вытесненная ночной беседой с Дэвалем. Ну и еще немного похмельем. Употребление алкоголя, даже магического, вредит вашему здоровью. Даже если вы уже умерли.
– Олив меня достала.
– Ты не можешь устраивать драки со всеми, кто тебя достал. Хотя и активно пытаешься.
– Я уже говорила, что она не успокоится! И при первом удобном случае продолжит то, что начала еще в детстве. Если не хочешь, чтобы я устраивала драки, заставь ее ко мне не подходить и вообще делать вид, что меня не существует.
– А со стороны все выглядит так, словно это ты не можешь оставить ее в покое. Олив имеет те же права, что и ты, Аида. Она здесь, и это нельзя уже исправить. Да, это ошибка, и Ева выяснит, почему она возникла, но мы не можем сказать душе «извини, мы передумали, Аидочке не нравится, что ты здесь, поэтому отправляйся-ка в другое место».
– Но с Харриетом и Шарлоттой вы пытаетесь сделать то же самое.
– Только с Харриетом. Шарлотта не мертвая.
– Ладно. А я могу подать в суд на Олив?
– За то, что она не стала кланяться тебе при встрече? Вряд ли.
– Получается, Олив может оскорблять меня, издеваться, а я должна молча проходить мимо?
– Да, так поступают взрослые люди.
– У взрослых людей в этом списке еще есть «судебный запрет» – это когда тебе власти выдают бумажечку, что конкретная девица не имеет права подходить к тебе ближе чем на пятьдесят метров.
Я не стала уточнять, что ни черта этот запрет не работает.
– И что же твой отец не получил этот запрет, а разрушил семью Олив?
– А, так у нас порочный круг. Олив надо мной издевалась, отец разрушил ее семью, значит, теперь ее очередь, да?
– Нет, Аида. Я лишь хочу, чтобы ты вела себя чуть взрослее и не устраивала драки в баре.
Я с трудом – все болело, как будто драка была не с Олив, а с танком, – сползла с кровати и поплелась в ванную. Хорошо, что у меня есть привычка спать в пижаме. Все, кому не лень, ходят в мою комнату, когда им вздумается, и даже не стучат!
– А я всего лишь хочу, чтобы ты перестал думать о том, как неудобно перед людьми, что у тебя такая взбалмошная подопечная, и решил проблему. Пока она нападает – я защищаюсь, понятно? Любым доступным способом. Хочешь вернуть репутацию благовоспитанного чопорного семейства? Уйми свою ошибку посмертия. У меня все.
– А у меня нет.
У меня чуть щетка из руки не выпала, когда Самаэль заперся следом за мной в ванную. Ладно, в Мортруме в целом чуть проще с физиологией, но зубы-то чистить приходится!
– Ты действительно на время освобождена от дозоров с Дэвалем. На время – я подчеркиваю! Пора изучить и другую работу в нашем мире. Несколько недель поучишься у проводника.
– У какого именно?
– У Харона, естественно. Лучше его никого нет. И он единственный, кто выдержит твой характер. Так что собирайся, жду тебя внизу. Оденься удобно, форма тебе сегодня не понадобится.
А вот крепкие нервы, похоже, да. Провожать души в мир мертвых – что может быть более позитивным занятием? Наверное, только отправлять их в Аид.
На улице было довольно промозгло. Казалось, будто Мортрум считывает мое настроение и подкидывает погоду под стать. Или настроение Дэваля. Или выводит среднее арифметическое с мыслью «как меня достали эти унылые идиоты».
Харон ждал внизу. Как всегда, одетый с иголочки, кутающийся в явно дорогое (по земным меркам, естественно) черное пальто с повязанным поверх серым шарфом.
– Мисс Даркблум, – он галантно поцеловал мне руку, – рад видеть вас в добром здравии. Как настроение? Готовы к новым впечатлениям?
– Если честно, не очень, – вздохнула я, вспомнив, что Харон, кажется, вчера был свидетелем драки в баре.
Да там половина Мортрума была свидетелями! Вот бы кто-нибудь поручился за меня и рассказал Самаэлю, что Олив первая начала?
– Влетело от Самаэля? – понимающе кивнул Харон. – Он бывает излишне строг к тем, кого любит. Поверьте, когда-то я обучал его супругу и знаю, о чем говорю.
– Дело не в нем. Просто не ожидала, что сегодня придется провожать только что умерших в другой мир. Заранее жутко.
– О, не волнуйтесь, проводники избавлены от неприятных моментов чужих смертей. Мы лишь переводим душу через Стикс, во время перехода она растеряна и дезориентирована, а в большинстве случаев спит. Просыпается лишь у самой границы, где ее встречает и увозит в Мортрум страж.
Да, примерно так все и было со мной.
Стало немного легче. Уговаривать ошеломленных смертью душ, что впереди новый этап, не придется. Актриса из меня посредственная.
– Самое сложное в нашей работе – взвесить душу.
– Я думала, это делают судьи.
– О, только в том случае, если душа оказывается достойна Элизиума, – необходимо все проверить, и в случае полного равновесия, когда непонятно, стоит дать ей шанс в Мортруме или отправить на перерождение. В остальном ничего сложного в том, чтобы определить, достойна душа перерождения или ей необходимо стать частью Мортрума, нет.
На этот раз мы шли не в колледж и не в министерство, а в архив.
– А как вы узнаете, что кто-то умер? И куда нужно идти?
Вместо ответа Харон извлек из внутреннего кармана сложенный в несколько раз лист, при ближайшем рассмотрении оказавшийся картой. Или чем-то похожим на карту, потому что я вообще не поняла ничего ни в обозначениях, ни в очертаниях объектов.
– Чтобы читать карты душ, требуется практика. Вас этому, конечно, не учили. Но я в свободное время попробую. Это – все обитаемые вокруг Мортрума немагические миры. Земля…
Он ткнул в какое-то пятно на карте.
– Мир балеопалов.
– Магистр Тордек рассказывал о нем.
– В этом мире, – Харон показал на самый верх карты, – увы, нет душ, которым хватило бы энергии на переход. А этот мир давно погиб, к сожалению. От него остались лишь осколки.
– А что с ним случилось? – живо заинтересовалась я, поняв, что вот он – мой проводник в мир идеально выполненных заданий Тордека.
Но Харон тут же сбил прямо в полете:
– Понятия не имею. Мы ведь не бываем в этих мирах. Остаемся на границе, в иллюзии, лишь слабо напоминающей мир в паре шагов. Пытаться пересечь черту строго запрещено и довольно опасно. Я попрошу вас никогда и ни при каких обстоятельствах этого не делать, мисс Даркблум.
Я проглотила замечание о том, что сам-то Харон без проблем шастает туда-обратно. Меня все же не учили проводниковым фокусам. Одно дело переходить на Землю через портал Селин, другое – ломиться через границу нелегалом. Даже в мире смертных за это могут пристрелить.
– Итак, есть мир земли, воды, огня – будем считать уничтоженный мир сгоревшим, воздуха. Мортрум – мир смерти. Получается, есть еще мир жизни. Да?
Харон усмехнулся.
– У вас нестандартное мышление. Увы, но я не знаю ответа на ваш вопрос. Мне еще не доводилось бывать в последнем мире. А проводникам запрещено делиться друг с другом подробностями переходов душ.
– И все-то у вас запрещено, – вздохнула я. – Домашку выполнить невозможно! А почему миров всего шесть?
– Шесть доступных нам. Возможно, их куда больше. Сотни, тысячи. Кто знает? Я бывал лишь в одном. Земля, как ни странно, основной поставщик душ.
– Почему странно?
– Вы все время стремитесь себя уничтожить.
– Так это вы отправляете нас хранить и оберегать прекрасный мир. Фигово задачи ставите.
Впервые с прибытия в Мортрум я увидела обитель проводников. Оказывается, архив – нечто вроде их офиса. Стражи обитают в министерстве, судьи – в Виртруме, парящем городе, что бы это ни значило, проводники – в архиве.
Снова вспомнилась Шарлотта. Я не успела толком привыкнуть к ее присутствию, но иногда думала, как здорово было бы поболтать с кем-то кроме обитателей особняка Вельзевула. Ридж и Харон для этого подходили слабо – с ними не пооткровенничаешь.