Водитель обмолвился, что сегодня всё заканчивается и теперь этой базы не будет, чему он очень рад.
— Говорят, они хотели установить военную хунту. Вы как думаете, капитан? — спросил он.
— Суд разберётся, — ответил я и заметил большое скопление военных, стоявших на плацу. Туда же вели и всех остальных. Рядом с этим сборищем стояли пустые грузовые челноки. Видимо, на них будут вывозить расстрелянных.
— О, это уж точно! Вас где высадить? Мы едем к пищеблоку, — сказал водитель.
— С вами поедем. Надо подкрепиться. Только зайдём с заднего входа. Хочу себе порцию побольше взять.
— А нам организуете? — спросил водитель, у которого слюни летели во все стороны. Я утвердительно кивнул.
Сама столовая находилась рядом со штабом базы. В этом же здании, на крыше размещён центральный пост охраны. С него можно контролировать всю систему обороны Атраса.
«Значит можно захлопнуть ловушку и поднять мятеж военных, которых здесь в разы больше», — подумал я и дал команду Номерам действовать.
План, конечно, не идеальный. Основная его проблема — как раздать оружие и захватить штаб, в котором, наверняка, не мало сейчас полицейских.
— Сделано, — доложился Номер Пять, когда челнок остановился позади столовой.
— Это радует, — произнёс я, схватил водителя и сломал ему шею. — Выходим.
Челнок оставили закрытым и заминировали. Мой план подчинённые восприняли с энтузиазмом и обсуждать не стали. Времени было мало, поскольку расстрелы могут начаться в любой момент. Ещё и новости с Хапишана могут прийти не вовремя. Радости у Коркака будет немного, когда меня там не окажется.
Спокойным шагом, мы переместились в штаб. Внутри практически никого. Отдельные полицейские занимаются разборкой документов по кабинетам, а военные в наручниках рассказывают где и что лежит.
— Действовать будем сейчас. Номер Восемь, на тебе замок. На винтовке тихий режим, — сказал я, доставая оружие при входе на центральный пост охраны.
На боевом мониторе светились шесть целей. Пять курнайцев за пультами управления и один у панорамных окон с оптическим прибором спокойно занимались своими делами.
— Как работаем? — спросил Номер Пять, вставший позади меня.
— Мой у окна, ваши за пультами. И раз!
Номер Восемь взломал электронную панель, открыв раздвижные двери. Я выстрелил своей цели в шею. Полицейский, оказавшийся офицером, не должен был успеть поднять тревогу. Операторы не успели опомниться. Каждый получил по одной пуле в затылок. Помещение поста было зачищено.
— Пятый остаёшься здесь. Восьмой за мной, — скомандовал я и заспешил вниз по лестнице.
Полицейских немного осталось в штабе. К тому же, они находились далеко друг от друга. Кабинет за кабинетом освобождались от противника. Никто так и не успел поднять шум, а военные смотрели на нас с удивлением. Кто-то не сразу отходил от столь шокового состояния, что пришла помощь.
— Как зовут? — спросил я старого армейского майора. Это было последнее помещение, в котором ещё могли быть полицейские.
— Аманд, заместитель начальника штаба базы Атрас. Кто вы, капитан?
В коридоре столпились несколько военных, с которых Номер Восемь быстро срезал наручники. Похоже, что три недели они находились под постоянными допросами, пытками и издевательствами со стороны полиции.
— Я от капитана Садака. Надеюсь, вы знаете, зачем я здесь.
— С Захидом я не виделся много лет. Ваша задача нам неизвестна. Если честно, мы уже смирились со своей участью.
— Давно здесь такая обстановка? — спросил я и снял шлем. Аманд пристально посмотрел на меня, оценив апгрейды на лице.
Майор рассказал некоторые подробности. Аресты и обыски начались с того момента, когда мы с Хогасом спровоцировали весь этот бардак в Ас Кайре. Военные оказали небольшое сопротивление, однако против хорошо вооружённых отрядов полиции и спецназа, шансов было немного.
— Миксайды с первых дней заняли оружейные склады и центральный пост. Будь у нас хоть какое-нибудь оружие на руках…, - начал говорить один из сержантов в коридоре.
— А почему не оказалось? — спросил я
— Не было приказа сверху. Мы ждали таковой, когда в Ас Кайре выставили блокпосты и наши патрули. Затем эта заварушка. Поймали какого-то террориста, а нас объявили причастными, — сказал Аманд.
— С кем капитан Садак мог держать связь из ваших?
— Нет предположений. Захид давно не бывал в нашем районе, — ответил майор.
Надо заканчивать с расспросами и двигаться на плац.
— Сможете открыть арсенал и обеспечить всех военных базы оружием? — спросил я.
— Не проблема. Даже не пискнут, — сказал Аманд.
— Мы подымем бунт. У вас мало времени, чтобы занять там позиции и убрать охрану. Подальше от столовой держитесь и готовьтесь к обороне, майор, — сказал я и вышел с Номером Восемь из кабинета.
Из дневника Ф.Э. Бланта:
Дела на Лоунеле были не очень. Мои подозрения о пьянстве подчинённых не соответствуют увиденному. Все десять человек разорваны в клочья. И я уже видел подобное.
На безжизненной поверхности планетоида этих тварей просто не могло быть. Станция изолирована от внешней среды. Значит, кому-то удалось подсадить троих парватов. Кому?
Смахивает на какой-то эксперимент. И нам пришлось его завершить. Имея только штурмовые винтовки, нам удалось выбраться и закрыть выходы со станции.
Доклад в штабе был принят, но поверили ему не сразу. Хорошо, что успели забрать материалы с записывающих устройств и блоки системы опознавания.
Планетоид решено было уничтожить с борта корабля, несущего боевое дежурство в нашей системе. Удар нанесли с крейсера первого ранга "Сталинград". Что-то древнее, как и сам корабль, есть в этом названии.
Всегда знал, что у русских оружие бьёт душевно и мощно. Следов от Лоунела практически не осталось.
Глава 25
Рядом с местом проведения суда над военными было несколько зданий. Позицию на одном из них занял я. Все небольшие, но с любого можно вести прицельный огонь. Да и отход будет не таким сложным.
Номер Пять разобрался с управлением охранными средствами и готов был в любой момент изолировать базу, заблокировав ворота. Восьмой отправился в здание казармы. Убрав со своего пути двоих полицейских, он спокойно занял позицию на третьем этаже и контролировал плац с большей высоты чем я.
— Что дальше, мистер Абсалон? — спросил Номер Восемь по связи.
Всех военных построили перед трибуной. На них ещё была одета форма, но выглядела она потрёпанной и у многих разорвана. Между шеренгами проходили полицейские, высчитывали каждого пятого и выводил вперёд. Видимо, казнь будет выборочная.
— Пока ждём. Нужен момент. Не забывай, сначала старик-майор должен захватить склад с оружием, — ответил я Восьмому. — Наблюдаешь движения около склада, Пятый?
— Двигаются мелкими перебежкам. Как по науке! Там четыре курнайца на охране.
— Понял. Наблюдай и докладывай.
С трибуны за всем действом наблюдал Гуч Висл в парадном генеральском мундире и белых перчатках. Выглядел он невозмутимо, перемещаясь за спинами троих курнайцев в строгих костюмах. Один из них произносил речь.
Я его узнал — тот самый чиновник, вечно потеющий и утирающийся платками, что допрашивал меня в тюрьме. Даже сейчас он себе не изменял и продолжал повторять свой ритуал.
— Как заместитель министра внутренних дел и уполномоченный представитель Правительства Республики, имею честь зачитать послание Председателя-министра Жери Рамо… — начал свою речь «потный».
Справа и слева от трибуны стояли огромные экраны. Заместитель министра бросил на них беглый взгляд и удостоверился, что началась трансляция. Перед трибуной перемещались несколько корреспондентов с дронами-телеоператорами. По периметру выставлен кордон полицейских, а перед строем — расстрельная команда, готовая выполнить своё предназначение.
— Согласно Кодексу законов Республики Курнайской, указу Правительства и решению суда, оглашается приговор… — продолжил чиновник.
«Надо что-то решать», — размышлял я. Время постепенно таяло. Неизвестно сколько ещё будет говорить «потный».
— Все разнообразные части сего обширного дела в совокупном их обозрении представляют главный умысел: умысел на потрясение нашего свободного курнайского общества, стабильности и процветания…
Гуч Висл с началом речи встал рядом с заместителем министра. Ещё двое делегатов особо не слушали его, смотря по сторонам с ехидными улыбками. Многие корреспонденты продолжали снимать репортаж со своих дронов и делать себе пометки в планшетах. Особенно их привлекали выражения солдат и офицеров, ждавших своей участи.
— На низложение коренных общественных законов, преобразования всего государственного порядка в диктатуру и военную хунту…
— Андрас, он не будет говорить вечно. Я могу его убрать, — злостно шипел по внутренней связи Восьмой.
На трибуне появились трое миксайдов. Скорее всего прибыли в качестве охраны чиновников. Из отобранных военных стали выставлять новый строй, в шеренгу по пять.
— Не время. Среди них есть кто-то на нашей стороне. Надо понять кто, — сказал я, выискивая возможного союзника, о котором говорил Садак.
— Три предмета, три главных рода злодеяний совершены теми, кому народ доверил свою защиту: покушение на убийство законного председателя-министра, бунт и мятеж. Не носить предателям более знаков воинских! — буквально прокричал последнее предложение заместитель министра.
Стражи правопорядка вывели первую пятёрку, поставив их к постаменту с нанесённым барельефом. Это была композиция, установленная по правую руку от выступавших с трибуны. Памятник, посвященный войнам всех поколений солдат и офицеров курнайцев.
— Капитан надеялся, что смог убедить. А если надежда не оправдалась? — спросил Восьмой, но я не ответил.
«Воины Империи прошлого — войнам будущего», — написано на постаменте. С осуждённых принялись срывать знаки отличия, нашивки и фамилии. Перед ними уже был разведён костёр, в котором всё сорванное и должно сгореть.