“Один из колонки А, два из колонки Б", ” догадался Рэнс Ауэрбах. Пенни бросила на него злобный взгляд. Он проигнорировал это и продолжил: “Было бы намного быстрее и намного дешевле вылететь американским авиалайнером с Таити”.
“И это тоже сделало бы остановки в Штатах”, - отметила Пенни. “Я не хотел рисковать".
“Ну, хорошо", ” сказал Ауэрбах со вздохом. “Но я тебе кое-что скажу: осталось не так уж много мест, куда мы могли бы пойти без того, чтобы кто-нибудь не захотел выстрелить в нас, как только мы туда доберемся. Это надоедает, понимаешь, что я имею в виду?”
“Для остановки здесь все должно быть довольно мирно”. Пенни тоже вздохнула. Рэнс знал, что это значит. Всякий раз, когда она приезжала в какое-нибудь спокойное место, ей становилось скучно. Когда ей становилось скучно, она начинала все переворачивать с ног на голову. С него было достаточно того, что все было перевернуто с ног на голову. Если бы он сказал ей об этом, то не принес бы ему никакой пользы. Он знал это. Он не думал, что она начала нарочно поднимать шум — что не означало, что они не встревожились.
Люди из наземного экипажа подкатили спускающуюся лестницу к входной двери авиалайнера. Рэнс крякнул еще более болезненно, чем обычно, когда выпрямился. За исключением пары поездок обратно в голову, он был заперт в не слишком просторном кресле с самого острова Мидуэй. Он не сидел здесь вечно — он не мог сидеть вечно, — но, черт возьми, это было так.
“Багаж, таможенный и паспортный контроль через Четвертый выход”, - снова и снова кричал человек из наземного экипажа. “Ворота Четыре!” Он указал в сторону терминала аэропорта, как будто никто из высаживающихся пассажиров не мог бы заметить большую красную цифру 4 над ближайшими воротами без его помощи.
“Так, так, что у нас здесь?” — сказал канадский таможенник, с большим интересом изучая их документы. “Документы с Гонки, действительные только для Южной Африки — я мог бы добавить, что они действительны только для Южной Африки. Затем все эти одобрения от Свободной Франции, японская транзитная виза и транзитная виза для Доминиона здесь. Очаровательный. Такое не каждый день увидишь.”
“Ты видишь что-нибудь не так?” Рэнс вложил небольшой вызов в свой скрипучий, испорченный голос.
“А вы, сэр, не похожи на южноафриканца", — сказал таможенник. “Ты говоришь как американец с Юга".
“Не имеет значения, как я звучу”, - сказал Ауэрбах. “Единственное, что имеет значение, это то, что мои документы в порядке”.
“Это верно", ” согласилась Пенни. Во многих местах они могли бы сделать так, чтобы все прошло гладко, смазав ладонь чиновника. В некоторых частях США это сработало бы как заклинание. Глядя на этого таможенника, Ауэрбах подумал, что взятка только загонит его глубже. Он держал руку подальше от своего бумажника.
“Я думаю, нам лучше взглянуть на ваш багаж", — сказал канадский чиновник. “Хороший, тщательный осмотр”.
Он и его приятели провели следующий час, осматривая багаж не только на глаз, но и с помощью флюороскопа. Таможенник обыскал Рэнса. Надзирательница полиции увела Пенни в другую комнату. Когда она вернулась, у нее из ушей шел пар. Но надзирательница пожала плечами таможенникам, так что Пенни прошла испытание.
“Ты видишь?” — сказал Рэнс. “Мы чисты". Он был ужасно рад, что ни он, ни Пенни не пытались пронести оружие через Доминион. Канадцам вообще не нравились подобные вещи.
Главный таможенный агент впился в него взглядом. “У вас в чемоданах около пятидесяти фунтов имбиря”, - отметил он.
“Это не противозаконно”. Рэнс и Пенни заговорили вместе.
“Это так". Таможенник не казался довольным этим, но не мог этого отрицать. “Тем не менее, я настоятельно рекомендую вам быть очень мудрыми, чтобы держать свои носы чистыми, пока вы находитесь в Эдмонтоне. Отдайте мне эти нелепые бумаги.” С совершенно ненужной силой он наложил штампы, разрешавшие им въезд.
Поскольку Ауэрбах был не в состоянии много таскать, они арендовали маленькую тележку, чтобы доставить весь багаж на стоянку такси. К счастью, первый ожидавший таксист ехал на огромном "Олдсмобиле", чей столь же огромный багажник с величайшей легкостью поглотил все чемоданы.
“Отель ”Четыре сезона", — сказала ему Пенни, когда он придержал дверь открытой для нее и Рэнса.
“Да, мэм", ” ответил он. “Лучший отель в городе”. Его акцент не так уж сильно отличался от ее среднезападного тона. Следующая лучшая вещь после возвращения в Штаты, подумал Ауэрбах.
Он не знал, чего ожидать от отеля; выбор одного из них за тысячи миль не мог быть ничем иным, как азартной игрой. Но эта авантюра окупилась. “Неплохо”, - сказала Пенни, когда коридорные чуть не подрались из-за своих чемоданов.
“Как долго вы планируете пробыть здесь, сэр?” — спросил Рэнса портье.
“Всего несколько дней", ” ответил Рэнс. Если повезет, они продадут свой имбирь здесь, а затем отправятся во Францию с хорошим запасом. Если не повезет, им придется попытаться пронести имбирь контрабандой мимо носов французских приятелей Расы и, возможно, мимо собственных морд Ящериц тоже. Рэнсу не нравилось думать обо всем, что могло случиться без удачи.
“Фу!” — спросила Пенни, когда они наконец добрались до своей комнаты.
“Да.” Рэнс доковылял до кровати, уронил свою палку на покрытый толстым ковром пол и растянулся во весь рост на матрасе. Его спина издавала негромкие потрескивающие звуки. “Господи, как хорошо!” — сказал он. “Я чувствую себя так, словно меня засунули в банку из-под сардин на последний месяц”.
“Я знаю, что ты имеешь в виду”. Пенни легла рядом с ним. “Японцы делают сиденья и промежутки между сиденьями, которые им подходят, но они чертовски тесны для американцев. Я не очень большая девочка, но и не такая крошечная, как эта.”
Он протянул руку и почти случайно положил ее на ногу. Одно привело к другому, а затем к другому: они оба, измученные долгим путешествием и другими, более счастливыми нагрузками, заснули на этой большой, удобной кровати. Когда Рэнс проснулся, он услышал шум душа. Это прекратилось через пару минут. Пенни вышла, завернутая в белое гостиничное полотенце. ”О, хорошо", — сказала она, увидев, что его глаза открыты. “Теперь мне не нужно тебя трясти”.
“Тебе лучше этого не делать”. Сидение заставило Ранса взвизгнуть поврежденным плечом, но он все равно это сделал. “Который сейчас час?” Спросить ее было проще, чем смотреть на часы на ночном столике.
“Половина седьмого", ” ответила она. “Почему бы тебе тоже не привести себя в порядок? Тогда мы сможем спуститься вниз и приготовить себе что-нибудь на ужин.” Словно для того, чтобы вытолкнуть его из постели, она уронила полотенце.
“Хорошо", — сказал он, нащупывая свою палку, хотя скорее бы нащупал ее. Но мыло и горячая вода были по-своему хороши. После бесконечных часов в этом самолете он чувствовал себя покрытым грязью. Соскабливание песчаной, с проседью щетины с подбородка и щек делало его менее похожим на спотыкающегося человека и больше похожим на начинающего торговца имбирем.
Каждый в Винтажном зале, ресторане Four Seasons, выглядел как кто-то, независимо от того, был он или нет. Виски доставили с похвальной скоростью. Однако стейки, которые заказали Рэнс и Пенни, заняли гораздо больше времени. Обслуживание было вежливым и внимательным, но медленным. После японской еды в самолете желудок Ауэрбаха казался пустым, как космическое пространство. Наконец он потерял терпение. Когда мимо проходил официант, он прорычал: “Что ты делаешь, ждешь, пока теленок вырастет, чтобы ты мог его разделать?”
“Прошу прощения, сэр”. В голосе официанта звучало не более чем профессиональное сожаление. “Я уверен, что ваш ужин будет готов очень скоро”. Он пошел прочь. В ресторане было немноголюдно, но все равно события развивались не очень быстро.
Через пару столиков парень с великолепными седеющими усами, похожими на руль, махнул рукой своему официанту. “Я говорю, — прогремел он тоном, безошибочно отличающимся от британского высшего общества, — все ли на вашей кухне умерли от старости?”
“О, хорошо", ” сказала Пенни со смехом. “Мы не единственные, кого нельзя накормить".
“Ты имеешь в виду, что не только они умирают с голоду”, - проворчал Рэнс. Он изучал англичанина. Через мгновение он тихо хмыкнул. “Черт бы меня побрал в ад и бросил на сковородку, если это не Бэзил Раундбуш. Я не видел его много лет, но это должен быть он. Клянусь Иисусом, это не мог быть никто другой.”
“Тот рыжий контрабандист, с которым у тебя есть связи?” — спросила Пенни.
“То же самое", ” сказал Ауэрбах. “Итак, какого дьявола он здесь делает? Я не слышал, что он отказался от Англии.” Он сделал паузу. “Если уж на то пошло, с учетом того, что нацисты проиграли, нет смысла отказываться от Англии, понимаешь?” Его глаза сузились. “Может быть, он здесь по делу”.
“Да.” Глаза Пенни загорелись. “Может быть, мы могли бы заняться каким-нибудь бизнесом, если это так. Найти кого-то подобного — нам не нужно было бы гоняться за местными жителями со связями. Это могло бы сэкономить нам уйму времени.”
“Ты прав. И деньги тоже.” Рэнс схватил свою палку и использовал ее, чтобы подняться на ноги. Он, прихрамывая, подошел к столу, за которым сидел Бэзил Раундбуш, и изобразил приветствие. “Пока тебя тоже не кормят, хочешь, чтобы тебя не кормили вместе со мной и моей подругой?”
Взгляд Раундбуша метнулся к нему. Англичанин был так красив, что Рэнс задумался, стоит ли подпускать его к Пенни. Но теперь это было сделано. И не медленнее, чем если бы он видел Рэнса позавчера, Раундбуш сказал: “Ауэрбах, как я живу и дышу”. Он вскочил на ноги и пожал Рэнсу руку. “Что ты делаешь в этой мрачной Стране Без Ужина?”
“Это и то. Мы можем поговорить об этом, если ты хочешь”, - сказал Ауэрбах. “И я мог бы задать вам тот же вопрос. Я задам тебе тот же вопрос, когда ты приедешь туда".
“Я надеюсь, что мой официант в конце концов поймет, куда я пошел — или даже что я ушел”. Но Раундбуш схватил свой собственный напиток и последовал за Рэнсом обратно к своему столику. Он склонился над рукой Пенни и поцеловал ее. Она делала все, что угодно, только не хихикала, как школьница. Ауэрбах знал, что она так и сделает. Кисло улыбнувшись, он махнул официанту, чтобы тот заказал еще выпивку. Официант Раундбуша подошел к пустому столику и уставился на него в полном смятении. Еще одно махание рукой прояснило ситуацию. Обеды в конце концов все-таки пришли.