“Лучше бы так и было”, - ответил Джонсон, поворачивая нос скутера в направлении Купола 22. Как только он это сделал, он решил, что ему следует немного подробнее остановиться: “Я был пилотом истребителя, когда Ящеры прибыли сюда, а затем, как я уже сказал, я много патрулировал орбиту. И я тоже уже давно здесь. Так что у меня было больше практики в такого рода вещах, чем у кого бы то ни было”.
“Мне всегда нравится наблюдать за кем-то, кто знает, что он делает, что бы это ни было”, - сказала она. “Ты знаешь. Это заметно.”
“Рад, что ты так думаешь", ” сказал он. “Теперь я должен быть особенно уверен, чтобы от нас не отскочили какие-нибудь маленькие камешки или что-нибудь в этом роде глупое”.
Купол 22 был установлен на астероиде диаметром около полумили в самом толстом месте. “Это тот, который они собираются использовать в качестве теста, не так ли?” — спросил Крис Харпер, когда они приблизились к дрейфующему куску камня и металла.
“Да, я так думаю”, - ответил он. “Вот почему ты пришел, не так ли? Бросить последний взгляд, чтобы убедиться, что все идет так, как должно?”
“Примерно так оно и есть”, - согласился доктор Харпер. “Как ты думаешь, Ящерицы заметят, когда мы проведем тест?”
“Все предполагают, что они это сделают или, по крайней мере, заметят начало”, - сказал он. “Конечно, они могут перестать обращать какое-либо внимание на этот астероид, как только мы закроем купол и уберем всех. Мы надеемся, что это то, что они делают, но не ставьте на это ничего, что вы не можете позволить себе потерять ”.
“Справедливо”, - быстро сказала она, а затем, к его удивлению, похлопала его по плечу. “Я знаю, ты сказала, что давать водителю чаевые против правил, но у меня есть кое-что для тебя, если ты этого хочешь”.
Ему было интересно, что она имела в виду. Кабина скутера не была идеальным местом для некоторых вещей, которые приходили ему в голову, особенно когда они подъезжали так близко к куполу. “Ну, конечно”, - сказал он настолько нейтральным тоном, насколько мог. В конце концов, он мог ошибаться.
И он был таким. Она сказала: “Тогда держи", — и протянула ему пару вещей. Они были достаточно малы, чтобы оба поместились у него на ладони: рулон "Спасателей" и пачка мятной жевательной резинки "Ригли". Они не были ее достаточно светлым белым телом, но он все равно воскликнул: “Спасибо!”.
“Не за что", ” ответил доктор Харпер. “Я предполагал, что у вас, людей, вероятно, закончились подобные вещи некоторое время назад”.
“И ты тоже права”, - сказал он. “Что касается зубов и тому подобного, то из-за этого нам, вероятно, будет лучше, но это не значит, что я не буду наслаждаться этим до чертиков. Вишневые спасатели… Иисус".
Теперь он был достаточно близко к астероиду, чтобы видеть все строительство, которое велось рядом с Куполом 22. Он сжал в кулаке конфету и жвачку. В некотором смысле, в этом и заключалась суть строительства: чтобы США могли продолжать делать такие легкомысленные вещи. Он посмеялся над собой. Если вы не похожи на кого-то из фильма о вербовке, то что же это значит?
“Водород, кислород — кому нужно что-нибудь еще?” — сказал он, а затем, в качестве уступки своему пассажиру, добавил: “Немного инопланетной инженерии тоже не повредит”.
“Большое вам спасибо", ” сказал Крис Харпер. Они оба рассмеялись.
Штаргард был одним из городов северо-восточной Германии, который вермахт и фольксштурм защищали до последнего человека и последней пули. Ящеры не израсходовали на него бомбу из взрывчатого металла; они разбили его броней и ударами с воздуха, а затем перешли к более крупным, более важным центрам сопротивления. Как только рейх сдался, они не потрудились разместить гарнизон в городе между Грайфсвальдом и Ной-Стрелицем.
Йоханнес Друкер не винил Ящериц за это. На их месте он бы тоже не стал выставлять гарнизон в Старгарде. Какой в этом смысл? До того, как война прокатилась по маленькому городу, в нем могло проживать сорок или пятьдесят тысяч человек — примерно столько же, сколько в Грайфсвальде. В наши дни? В наши дни он был бы удивлен, если бы хотя бы четверть из этого числа попыталась здесь заработать на жизнь. Он точно знал, что руин и пустых домов намного больше, чем населенных.
Все это делало Старгард идеальным местом для несогласных. Друкер задавался вопросом, сколько других разрушенных городов по всему рейху содержали подразделения вермахта или бандитов размером от роты до батальона — иногда грань между ними было нелегко провести — которые иногда ускользали и делали все возможное против оккупантов Рейха.
Он сомневался, что когда-нибудь найдет ответ на этот вопрос. Он действительно знал, что в Старгарде есть такое подразделение. И в данный момент несогласные удерживали его. Ящерицы, которая везла его в Ной-Стрелиц, больше не было среди живых. Если бы пара пуль из пулеметной очереди, которая разрушила автомобиль и убила водителя, прошла на несколько сантиметров левее или правее их фактического курса, Друкера тоже больше не было бы среди живых.
Как бы то ни было, он по-прежнему не был уверен, как долго пробудет среди живых. Несогласные держали его в подвале, второй этаж которого получил пару прямых попаданий из пушки "лендкрузера". Он не сгорел, но и жить там наверху тоже никто не захотел бы.
Со скрежетом ржавых петель дверь подвала открылась. Два охранника спустились по лестнице. Один нес керосиновую лампу, которая давала больше света, чем свечи, которые несогласные дали Друкеру. У другого была штурмовая винтовка. Он направил его на живот Друкера. “Пойдем с нами", ” сказал он.
“Хорошо”. Друкер встал с койки, на которой он лежал. Альтернативой, очевидно, был расстрел на месте. “Куда мы направляемся?” он спросил. Они пару раз выводили его на допрос, что позволило ему немного увидеть Старгард, хотя там было не так уж много интересного.
Но у парня с лампой сегодня был другой ответ: “В Народный суд, вот куда. Они дадут тебе то, что ты заслуживаешь, паршивый предатель.”
“Я не предатель”. Друкер говорил то же самое с тех пор, как они схватили его. Если бы несогласные поверили ему, они бы отпустили его. Если бы они полностью ему не поверили, они бы застрелили его, когда убили его водителя. Они почти сделали это. “Что вы имеете в виду, Народный суд?” — спросил он, подходя к лестнице.
Охранники оба попятились. Они не собирались подпускать его достаточно близко, чтобы схватить винтовку или фонарь. Тот, что держал винтовку, сказал: “Народный суд, чтобы вершить правосудие для народа”.
“Чтобы дать сотрудникам то, чего они заслуживают”, - добавил другой парень.
Друкер устало сказал: “Я тоже не коллаборационист". Он тоже повторял это снова и снова. Если бы он просто сказал это, это не принесло бы ему никакой пользы. Но у него также была в бумажнике телеграмма от Вальтера Дорнбергера. Личное послание фюрера заставило задуматься даже несогласных.
Когда Друкер вышел на улицу, он был удивлен, увидев, что было раннее утро. Внизу, в подвале без окон, он потерял счет дням и ночам. Он тоже потерял счет тому, какой сегодня был день. Он думал, что пробыл в плену пару недель, но в любом случае мог освободиться на несколько дней.
Только несколько человек вышли на улицу в такую рань. Никто из них, казалось, не находил зрелище человека, идущего под дулом пистолета, каким-либо примечательным. Друкер задавался вопросом, что произойдет, если он позовет на помощь. На самом деле, он не задавался вопросом; у него была довольно хорошая идея. Никто бы ничего для него не сделал, а юнец со штурмовой винтовкой проделал бы в нем все дыры. Он молчал.
”Сюда", — сказал парень с фонарем. При дневном свете, даже при тусклом, облачном дневном свете Старгарда, это было бесполезно.
Здесь когда-то была табачная лавка. Витрина с зеркальным стеклом в передней части магазина была разбита. Друкер был морально уверен, что внутри не осталось ни грамма табака. Он потерял тягу к звездолету Ящеров, и она никогда не была слишком сильной — курить на верхней ступени А-45, находясь на околоземной орбите, было крайне непрактично. Однако, если бы не разбитое окно, табачная лавка выглядела почти нетронутой.
В задней комнате, вероятно, хранились товары, которые не были выставлены на всеобщее обозрение. Теперь там стоял стол и восемь или десять стульев, которые не подходили друг другу. Трое мужчин сидели по одну сторону стола. Друкер уже видел двоих из них раньше. Они допросили его. Третий, сидевший посередине, был одет в китель майора вермахта. Он был молод, но у него было лицо, похожее на стальной капкан: все острые края и углы, без юмора, без милосердия. Друкер удивлялся, почему он не служил в СС, а не в армии. Какова бы ни была причина, он боялся, что здесь его не ждет справедливый суд.
“Мы, народ рейха, представляем обвиняемого предателя Йоханнеса Друкера перед здешней коллегией правосудия", — сказал майор.
Друкера не пригласили сесть. Он все равно сел. Охранники зарычали. Майор сердито посмотрел на него, но ничего не сказал. Друкер сказал: “Все, что я когда-либо хотел сделать, это найти свою семью. Это не измена. Я тоже не сделал ничего, что можно было бы назвать изменой.”
Один из его следователей сказал: “Ящерица оказала вам услугу. С чего бы Ящерицам оказывать тебе услугу, если бы ты не был предателем?”
“Мы уже обсуждали это раньше”, - сказал Друкер так терпеливо, как только мог. “Они знали, кто я такой, потому что я летал на верхней ступени самолета А-45. Они захватили меня в космосе и держали там до тех пор, пока битва не закончилась. Я полагаю, они помогали мне, потому что фюрер был моим старым комендантом в Пенемюнде. Он был достаточно великодушен, чтобы послать мне эту телеграмму. Я слышал, что кое-кто из моей семьи может быть в Ной-Стрелице, поэтому попросил Ящериц подвезти меня. Я прошел пешком от Нюрнберга до Грайфсвальда. Если бы мне не пришлось снова ходить пешком, я бы этого не хотел. Это все. На самом деле все просто.”
Это было не так просто. Он ни слова не сказал о Мордехае Анелевиче. Если бы несогласные узнали, что он общался с евреем, он был бы покойником.