— Эй, Эль, очнись! У тебя вид, словно ты сейчас в обморок хлопнешься, — пихнул меня Колин. — Водичкой побрызгать? Что тебя так поразило?
— Я ж понятия не имела, кто это, и теперь боюсь, не наговорила ли чего лишнего о наставнике, — попыталась я объяснить замешательство.
— Хотел бы я послушать, как ты кости нашему проректору перемываешь, — осклабился брат.
Несколько дней было тихо.
Я читала книги, сидя в плетёном из ивы кресле на тенистой террасе, бродила с Колином по замку, считая повороты и запоминая коридоры, ездила верхом. Похоже, брат искренне любил и замок, и долину — рассказывал он о них с упоением и знал уйму красивых или примечательных мест. Однажды он отвёз меня к запруде на реке, где обожал, по его словам, проводить время в детстве. Мне понравилось — чистый песчаный спуск в воду, плакучие ивы с нежными ветвями, покачивающиеся на ветерке, белые кувшинки в дальнем конце заводи — и ленивые, медленные струи реки. Вода была прохладной. Я попросила Колина посторожить и искупалась. После того, как однажды в детстве меня столкнули с пристани в Иле, плавать я умела. А с какого-то момента даже полюбила.
Потом я сушила волосы на берегу, и мы с Колином болтали.
Я набралась смелости и наконец спросила о той, что была прежде в замке вместо меня. Надоело оглядываться в коридорах — испугана я не была, ведь ничего плохого не сделала, но напряжение и неудобство присутствовали.
Колин вздохнул:
— После того, что она натворила, оставлять её в поместье никто бы не стал. И есть ещё один момент. Представляешь, что чувствуют люди, глядя на кровных врагов? Ведь для отца и матери она не только воспитанница, но и кровь от крови и плоть от плоти женщины, которая похитила, а потом выкинула их собственного ребёнка, подвергнув его смертельной опасности. То, что ты выжила и выросла, — это чудо.
Я задумалась. Да, я так и не простила укравшую меня из колыбели и бросившую в шесть лет Маллену. Но наверняка моя мать ненавидит её во сто крат сильнее.
— Кстати, на мой взгляд, родители ещё слишком хорошо с этой самозванкой обошлись, — продолжил Колин. — Сейчас она обучается торговле под присмотром кого-то из знакомых отца. Если приложит хоть толику старания, сможет неплохо устроиться. А если не приложит — что ж, это будет её свободный выбор. Да, отец отыскал-таки способ заставить её забыть всё лишнее о Доме Эрранд. Но на всякий случай мы переделали все тайники и изменили порядки. Я тебе потом покажу.
Интересно, он тоже не называет её по имени. Ну да, данное родителями «Элерет» ей не принадлежит, оно моё. Значит, отныне ей придётся именоваться как-то по-другому. Ничего, выберет себе по вкусу.
— А ты сам по ней не скучаешь?
— По чему там скучать-то? Я же говорил, да ты и сама видела, — она или подлизывалась, или ябедничала. Знаешь, между чувством собственного достоинства и спесью есть большая разница.
— Поняла, — кивнула я.
— Эль, подождёшь, пока я тоже искупаюсь? Жарко, — потянулся Колин и, не дожидаясь ответа, стал стягивать через голову рубашку.
Ну да, чего стесняться? Сложись всё по-другому, нас бы в детстве, возможно, купали в одной ванне, ведь между нами меньше трёх лет разницы. Хотя я смущалась всё равно и раздеваться в его присутствии не стала бы.
Хорошо, что у меня есть брат.
Ему, кстати, я показала первому, как летаю. Он засмеялся:
— Если б вон ту лягушку увеличили до человеческого роста и пропорционально удлинили длину прыжков, она бы тебя переплюнула!
Завидует, вредина!
Хаос тоже являл своеобразие нрава, не желая знакомиться с семьёй и обнаруживаясь по ночам прямо в моей кровати. Где шлялся кот днём, оставалось загадкой, но столовался он вроде бы на кухне, снова подкупив кухарку парой придушенных крыс.
Наконец, мама сама заговорила о Кендрике эйд Велани. Точнее, о леди Марсиалле.
— Эль, дочка, я вспомнила, что именно слышала об этой леди. Вроде бы она была замешена в том, что лорд Кендрик расстался с женой, а вскоре та погибла.
Я вздохнула:
— Лорд Кендрик рассказал мне эту историю, только это очень личное. В двух словах, леди Орис почти десять лет по настоянию мужа прожила в поместье леди Марсиаллы, а потом не выдержала — и ушла.
— Понятно. Знаешь, я немножко подумала, — леди Рени лукаво улыбнулась и склонила голову набок, — во взаимоотношениях магов есть нюанс, отличающий нас от простых людей. Обычно принято уважать и слушаться старших, чем старее человек, тем весомее его слово, так? Но иерархия у магов другая, она зависит только от силы Дара. Тот же Тир, хотя ещё очень молод, входит в Круг. А если я столкнусь с леди Марсиаллой, она должна будет поклониться первой, хотя я — младше. Понимаешь?
— Значит… — задумалась я.
— Да! Полагаю, ты уже сейчас сильнее, чем она. И имеешь законные основания не слушать ни её приказов, ни советов. Более того, если вы станете родственниками, ты сама будешь иметь право что-то от неё требовать.
Я вздохнула. Это вряд ли…
Обещания, даже самые дурацкие и неразумные, надо выполнять. А я посулила Колину отвадить от него местных девиц. Хотя я вообще не могла уразуметь, на кой им сдался брат. Ведь маги вступают в брак только с магами, и никак иначе.
— Ты не понимаешь, — криво усмехнулся Колин. — Тут недавно был скандал из-за девицы, влюбившейся в служителя Храма, а тем вообще жениться нельзя. Логика здесь и не ночевала, но объяснить поведение этих липучек можно. С одной стороны, чем плод недоступнее, тем кажется вкуснее. С другой, если я начну оказывать кому-то из местного цветника внимание, девица получит заслуженный повод для гордости — поймала такого видного кавалера! С третьей, они, кажется, вообще не осознают серьёзности правила о женитьбе магов только на магах. И считают, что раз мы долго живём, то можем жениться сначала на одной, потом на другой, затем на пятой… Каждый век по паре жён. Важно только попасть в этот список — и пожизненное счастье с благоденствием обеспечено.
Не выдержав, захихикала, представив увешанного разновозрастными жёнами брата. А ещё — галерею портретов жён в Колиновой гостиной. Когда отсмеялась, спросила:
— Так чего ты хочешь от меня?
— Изобрази мою невесту из Лайяра! Ты будешь под иллюзией, так что сама останешься как бы и ни при чём.
— Я подумаю.
Может, я бы и отказала, но назавтра к нам чередой, одна за другой, прикатили три коляски с щебетавшими о модах, цветах и птичках юными девами. И пришлось убить на них полдня, потому что с соседями надо поддерживать хорошие отношения. Неважно, что иногда визитёров хочется придушить.
Тем же вечером я согласилась на предложенную авантюру.
— Моя невеста должна быть идеальной! — возвестил брат.
Я настороженно уставилась на него, и не зря.
— Во-первых, преврати себя в блондинку!
Я превратила.
— Носик чуть вздёрнутый, губки пухлые, глаза голубые, кожа как фарфор, — продолжил Колин.
Не знаю, отчего у меня появилось желание стукнуть брата чем-нибудь тяжёлым, хотя бы вот тем цветочным горшком. Но я послушно исполнила всё, что он просил. Если честно, было интересно, как далеко мы зайдём.
— Рост подходит, талия хороша… — начал наматывать вокруг меня круги Колин. — Вот! Пусть волосы будут закручены в локоны и длиной… — поперхнулся, — в общем, до ног.
Я покладисто сотворила локоны до пят.
— Не так! Вот досюда! — хлопнул он меня ниже попы.
А по рукам не хочет?
— А теперь главное! Сделай здесь, — показал пальцем на мою грудь, — вот так!
И изобразил волнообразное движение, словно оглаживал вымя призовой бурёнки.
Ну, я ему сейчас покажу!
— Нет, нет, — в ужасе замахал руками брат, глядя на моё творение. — Эль, ну ты же сама понимаешь, как должно быть! Вот и сделай!
Не понимаю. Но ладно, так и быть, попробую.
— Во-от… — удовлетворённо произнёс брат, когда я подправила свой бюст, увеличив его в полтора раза по сравнению с натуральным. — Красотища!
Ну, если он так считает… Но как бы отомстить за надругательство? Может быть, однажды попросить его изобразить жениха? Тогда и отыграюсь!
Очередным измывательством стало придумывание имени.
Что интересно, к забаве присоединилась вся семья, а лорд Трент тоже одобрил мой новый облик, за что получил шутливый подзатыльник от мамы.
Решили, что дева будет троюродной кузиной Колина, так можно не впутывать другие знатные семьи.
— Фердуция! — внёс предложение лорд Трент. — Хорошее имя, основательное.
— Мелиопердия? — вступила мама.
Так, если у меня когда-нибудь будут дети, к выбору имени для внука или внучки моих родителей и близко подпускать нельзя, а то будешь всю жизнь жить под одной крышей с Фердуцией или Мелиопердией.
— Имя должно быть изящным, — обиделся Колин.
— А что тебе не так? Ну тогда Вертисимерья. Необычно и запоминается, — невинно заморгала глазами леди Рени.
— Персинервоза!
— Фуфериндилья!
— Карпитолена!
— Птаридархис!
Вошедшая с чаем горничная торопливо сотворила звезду в честь Небесной пятёрки. То ли девушка подумала, что её выругали, то ли решила, что мы призываем дьявола.
— Антеропулия!
Когда в конце концов остановились на благозвучной Ильвисельде — женихом Карпитолены Колин почему-то быть не захотел, — я вздохнула с облегчением.
На бал в соседнее поместье, куда нас пригласили отпраздновать совершеннолетие второй дочери, отправились всей семьёй. Меня, то есть Ильвисельду, заставили переодеваться шесть раз. В конце концов, когда я заявила, что ещё одно платье — и мы никуда не идём, Колин остановился на шёлковом голубом туалете с ворохом оборок внизу и глубоким вырезом наверху. Напоследок мне нацепили на шею настоящее ожерелье из сапфиров с бриллиантами и решили, что я готова.
— Эль, я стану держать тебя за руку, а иногда обнимать за плечи и за талию. Иначе нам никто не поверит. Могу поцеловать в щёчку. Хорошо?
Пожала плечами. Вроде всё вполне по-братски.