— За любовь! — с чувством провозгласил Егор. — За любовь между мужчиной и женщиной. В широком смысле.
— В широком смысле?
— Именно.
— В совсем широком?
— Как вселенная.
— Ну, если как вселенная, то я согласна.
Они выпили.
Сорок минут назад, когда они, съехав с дороги, вскарабкались на этот холм и расположились в кустах так, чтобы им никто не мешал и они никому не мешали, Егор всё-таки добился от Анюты признания.
— Понимаешь, — объяснила она, — существуют определённые виды и потоки энергии, доступ к которым лучше всего осуществлять с какого-нибудь возвышенного места. Как, например, вот это, где мы сейчас находимся. И если этой энергии, говоря по-человечески, хлебнуть, то она окажет на меня примерно такое же воздействие, какое на тебя оказывает коньяк.
— Здорово! — восхитился Егор. — То есть получается, что ты всегда, когда захочешь, можешь выпить?
— Можно подумать, что ты не всегда можешь выпить, если захочешь, — парировала Анюта.
— Конечно не всегда! Например, когда у меня нет денег.
— Как же, как же!
— Ну… — смутился Егор. — Конечно, деньги на это дело всегда можно достать… Хорошо. Тогда, например, такой вариант. У меня важная встреча, на которую я должен явиться совершенно трезвым, а мне при этом очень хочется выпить. Я выбираю встречу и, тем самым, наступаю на горло собственному желанию. А?!
— Ерунда, — фыркнула Анюта. — Просто в данном случае твоё желание провести достойно важную встречу оказалось сильнее желания выпить. Вот и всё. Или, если тебя не устраивает столь низменное объяснение, твоя воля и характер оказались сильнее твоего желания.
— Вот именно, — согласился Егор. — И получается, что я не всегда могу выпить, когда захочу.
— А что, разве не бывало никогда случая, чтобы воля и характер спасовали перед желанием? — невинным голосом поинтересовалась Анюта.
— Вообще-то бывало, конечно, — берясь за бутылку признался Егор. — И даже неоднократно. Но я всегда честно боролся до конца.
— За это и выпьем! — с энтузиазмом предложила Анюта.
И они выпили по второй…
— …а всё-таки, что ты имел ввиду, когда предложил выпить за любовь между мужчиной и женщиной в широком смысле?
— Видишь ли… — проникновенно начал Егор, откусывая от плитки шоколада. — Кстати, а как у тебя обстоят дела с закуской?
— Нормально. Хотя я никогда не закусываю в вашем понимании этого процесса. Но ты не ответил на мой вопрос.
— Всё-таки чертовски неудобно так пить, — пожаловался Егор. — Конечно, пил я с друзьями по всякому. Помню даже однажды был случай, когда мы с моим давним корешем надрались вместе, находясь друг от друга на расстоянии в фиг знает сколько тысяч километров. Это несколько напоминает нашу ситуацию, но всё равно не так. Он, понимаешь, живёт в Америке, в Нью-Йорке. Сеня его зовут. Мы как раз сидели с Володькой Четвертаковым — ты его знаешь — и уже не помню по какому случаю пили водку. А он позвонил и сказал, что с кем-то он там всю ночь тоже квасил, а теперь вот пришёл домой и стало ему без нас грустно и тоскливо. И вот звонит он, поэтому нам, а на столе перед ним стоит открытая уже бутылка виски, к которому он в этой самой Америке пристрастился, паразит, изменив доброй русской водке. И если мы тоже пьём, то почему бы нам не выпить вместе по, так сказать, телефону. И мы выпили. И даже не один раз. Забавно было. Вовка с трубкой возле уха и стаканом в руке, и я рядом тоже со стаканом и с трубкой параллельного телефона. Слышимость, кстати, была, помнится, отличная… Но всё равно, понимаешь, мы ведь знали, что он на самом деле за тысячи километров от нас, а с нами только его голос. И когда он положил трубку, то это расстояние очень как-то зримо легло между нами, а… м-м… о чём это я?
— О том, что тебе неудобно так пить, — напомнила Анюта.
— Да! — с воодушевлением продолжил Егор, — Спасибо, а то я что-то… В общем, всё равно это разные случаи. Потому что тогда Сенька действительно находился по ту сторону океана, а ты сейчас рядом. Рядом, но я тебя не вижу.
— А ты закрой глаза, — посоветовала Анюта, — представь, что мы пьём с тобой в темноте, и свету взяться неоткуда.
— Ты ещё посоветуй представить, что я ослеп, — передразнил интонацию Анюты Егор.
— Всё вам, людям, не так, — вздохнула Анюта. — Ну, скажи на милость, зачем тебе обязательно меня видеть?
— Потому что львиную долю информации об окружающем мире мы получаем посредством зрения, — важно сказал Егор, и сам поразился тому, какой он умный.
— Не верь глазам своим… — тихо пробормотала Анюта. — Ну ладно, попробую.
— Что?
— Закрой, говорю, глаза.
— Ты мне уже это советовала, — запротестовал Егор.
— Закрой, закрой. Это другое.
— Сюрприз? — радостно предположил Егор.
— Не знаю, получится ли… Закрывай, давай. И, чур, не подглядывать!
Егор покорно закрыл глаза и принялся тщательно слушать.
Так. Это птицы. А это ветерок в листве. Где-то далеко внизу просигналила машина. Кровь шумит в ушах… Музыка… Откуда музыка? А, наверное, кто-то выставил на открытое окно магнитофон и врубил на полную старых добрых «Криденс»… А это что? Тонкий, на грани слышимости, звон. Как будто робко соприкоснулись два хрустальных бокала… Шорох? Или это опять ветер?
Буквально всей кожей Егор ощутил, как кто-то легко и неслышно опустился рядом с ним на траву.
Совсем рядом.
Слева.
— Ну, — долго ещё? — спросил он внезапно охрипшим голосом.
— Уже можно, — сказали слева.
Он открыл глаза, задержал дыхание и очень медленно повернул голову.
Слева от него, совсем рядом сидело неземное существо.
То, что существо именно неземное, было заметно сразу. Потому что даже у самых экстравагантных земных женщин не бывает такой, переливающейся разноцветным прозрачным огнём, кожи. И ярко-оранжевых глаз тоже не бывает. Опять же совершенно голый, без малейшего признака волос, череп. Правда, идеальной формы и размера, да и наголо бритые девушки и женщины в наше время уже никого не шокируют, но всё-таки…
И никакой одежды.
То есть, совершенно обнажённое неземное существо женского рода с переливчатой кожей, голым черепом и несколько тяжеловатой, но прекрасных очертаний грудью, эдак, четвёртого где-то размера…
Егор почувствовал, что трезвеет.
— Ну, как? — осведомилось существо нежным Анютиным голосом. — Нравится?
И улыбнулось, показав, как ни странно, вполне человеческие белые зубы.
Егор, не глядя, нашарил справа от себя бутылку и, проигнорировав стакан, сделал прямо из горлышка два хороших затяжных глотка. Сразу как-то полегчало.
— А мне? — обиделось… обиделась Анюта.
— Ты же это… того… энергию эту свою употребляешь?
— А ритуал соблюсти? — парировала Анюта.
— Так ведь стакан-то один… — предпринял последнюю попытку спасти коньяк от бесславной гибели Егор.
— Ничего, я не брезгливая.
Егор вздохнул, налил на глаз грамм пятьдесят и, собравшись с духом, протянул стакан Анюте.
— Ам! — отчётливо и громко клацнула зубами Анюта, и её оранжевые глаза вспыхнули, словно две сигнальные лампочки.
Рука у Егора дрогнула, но стакан не выпустила.
— Смелый, — удовлетворённо констатировала фантастическая женщина, забрала стакан, поднесла его ко рту и одним глотком употребила коньяк по назначению.
— Ну, как? — нашёл в себе силы поинтересоваться Егор. — Вкусно?
— Не распробовала, — причмокнула бледно-розовыми, почти белыми губами Анюта. — Но вообще-то очень интересный вид энергии.
Егор вдруг подумал о том, что будет, если их идиллию сейчас нарушат, например, местные менты.
Или те же вчерашние, а заодно и сегодняшние поборники чистоты украинской расы и её же, расы, полнейшей независимости от других.
Или просто добропорядочные граждане этого древнего и прекрасного города, решившие зачем-то подышать свежим воздухом именно в этом месте.
И ему стало весело.
— А что смешного? — оглядела себя Анюта. — По-моему, очень даже красиво…
Егор захохотал и сполз спиной на траву.
Он всё еще продолжал смеяться, когда солнце и небо с облаками заслонило от него женское лицо уже не с оранжевыми, а с ярко-жёлтыми кошачьими глазами и полными бледно-розовыми (рассвет на снегу) губами.
— Смеёшься, значит? — шевельнулись губы.
— Э, Анюта, — забеспокоился Егор. — Ты что это… я вовсе не хотел…
Он попытался приподняться, и его правая рука тут же натолкнулась на тяжёлую и тёплую женскую грудь, а ещё через мгновение его губы соприкоснулись с полными и нежными женскими губами… «Не верь глазам своим…» — припомнилась ему совсем недавняя реплика Анюты. Потом пронеслись какие-то обрывки мыслей о Зое, о напряжённой прошедшей ночи, о том, что любить инопланетянку, которая на самом деле имеет вид автомобиля, явное извращение… и это было всё. Потому что так Егора никогда не целовали, несмотря на весь его богатейший в данной области опыт.
Он закрыл глаза, ответил на поцелуй и осторожно притянул к себе нежное женское молодое тело.
Глава двадцатая
Дважды потерять сознание за один день, который, кстати, ещё отнюдь не кончился, — это слишком, подумал Егор, открывая глаза. Или я просто уснул? Ага, уснул, спя, перебрался в машину, где и продолжил спать. И спал до ночи, потому что, если за окном не самая чёрная ночь какую я когда — либо встречал в своей жизни, то тогда я не знаю, что это. Значит, день, всё-таки кончился… Блин с горохом, не так давно подобный казус уже со мной произошёл. А именно, когда в нас попали из десантного гранатомёта РПГ-16 типа «Удар»… Не очень ли часто? Сознание теряю часто, засыпаю где ни попадя и в самых, можно сказать, пикантных ситуациях… Реакция организма? Что-то раньше я за своим организмом подобной реакции не замечал. Нужно было очень много выпить, чтобы он, организм, повёл себя похожим образом. Впрочем, раньше в моей жизни не было Анюты. Да. Анюта. Как-то все неожиданно получилось… Э, да что там неожиданно! Тебя, мой друг, трахнули самым настоящим образом. За рога, можно сказать, и в стойло. Трахнули и фамилии не спросили. Правда, надо признать, что трахнули отменно. Эксклюзивно, прямо скажем, трахнули.