— Это у тебя просто глаза привычные, — не сдавался Егор.
— А ты возьми и сам попробуй. Или слабо?
— И попробую. Подумаешь, делов… Прямо сейчас и попробую. Но если я ослепну, то ты до конца жизни будешь водить меня за ручку и кормить с ложечки. Идёт?
И, не дожидаясь ответа, он повернул голову и взглянул прямо на солнце.
По глазам ударило белым и горячим, но перед тем как зажмуриться, за краткое мгновение до этого, он успел заметить, что в этот белый слепящий свет кто-то уже добавил каплю алого и несколько капель жёлтого. Кровь и золото.
Глава двадцать седьмая
За этот длинный, почти совсем уже летний день Егор вместе с Зоей успели многое. Конечно, если бы не Володька Четвертаков, который одолжил другу старый, но вполне ещё способный передвигаться «опель-кадет» какого-то из своих клиентов (тот отдал машину в ремонт, заплатил аванс, а сам куда-то пропал), они бы в жизни столько не сделали. И ещё очень помогли Володькин же неисчерпаемый жизненный опыт, наличие большого (в их понимании) количества свободных денег, а также то, что в городе практически никто, кроме них, пока не верил в происходящее. Они и сами не очень верили. Вернее, не хотели верить. Но делать вид, словно ничего не происходит, а если и происходит, то как-нибудь утрясётся, тоже не было никакой возможности. В результате Егор даже порадовался тому, что не выдержал и вкратце рассказал Зое об Анюте и о том, что с солнцем, скорее всего, действительно происходят какие-то непонятные вещи. Во всяком случае, он убедился, что девушка хороша не только за столиком летнего кафе и в постели, но и в трудной жизненной ситуации, когда от холодной головы и энергии, которую ты способен развить, зависит многое, если не всё. Энергии у Зои оказалось более чем достаточно, а что касается холодной головы… Егор только глазами хлопал, когда Зоя помогала Володьке Четвертакову составить список первоначальных покупок, — можно было подумать, что она занималась подобными делами всю свою жизнь. И ещё. Он радовался, что уже не нужно ничего решать, а можно действовать.
В этот день они успели купить и перевезти к Егору практически все намеченные продукты питания, лекарства, а также бензин и портативную японскую электростанцию. Доллары таяли стремительно, но Егор не жалел денег. Собственно, он их никогда не жалел и раньше, а уж теперь и вовсе было бы глупо беречь эти бумажки, которые совсем скоро, вполне возможно, полностью утратят всю свою извечную кичливую власть и значение.
Ночевать Зоя опять осталась у него.
Они долго стояли, взявшись за руки, во дворе и сквозь просвет в деревьях смотрели на багровый закат, на высокие, неподвижные, налитые до краёв алым светом облака и слушали начинающийся ветер.
— А помнишь, — спросила Зоя, — мы видели, как солнце садится в Азовское море и получается два солнца.
— Да, — сказал Егор. — Вроде бы чуть ли не вчера это было, а кажется, что сто лет прошло.
— Мы… — голос у Зои предательски прервался, но она быстро овладела собой. — Так всегда бывает, когда много событий в короткий промежуток времени.
— И каких событий… — пробормотал Егор. — Пойдём в дом. Есть хочется.
— Сейчас. Какой красный закат… Никогда не видела такого красного заката. Это наверное потому, что солнце быстро остывает.
— Ерунда, — возразил Егор. — Ты просто, во-первых, ещё слишком молодая и вообще мало что видела в своей жизни, а во-вторых, накручиваешь себя. Лично я видел и более багровые закаты. Просто завтра будет ветреный день. Пошли, а то правда есть очень хочется.
За день они здорово измотались, но сил посмотреть и послушать последние новости у них хватило. Ничего нового, впрочем, они не услышали. Те же уверения солидных на вид учёных, что для паники нет никаких оснований и пространные их рассуждения о том, как, в сущности, мало нам известно о космосе вообще и о нашем светиле в частности. Разумеется, жалобы на скудное финансирование науки и бегство самых талантливых на Запад. Бодрые выступления политиков и несколько растерянный вид корреспондентов и ведущих.
— Явно что-то знают, — прокомментировала Зоя. — Но не говорят. В стране, где практически нет частных телекомпаний, настоящей свободы слова быть не может. Нет, давай лучше радио послушаем. Американцев каких-нибудь. Или англичан.
Егор включил свой старенький «Океан» и принялся вертеть ручку настройки.
Старый, ещё советской сборки транзистор, не подвёл. Он поймал и американцев, и англичан, и французов. Он мог бы, наверное, поймать все ведущие радиостанции мира, но Егору и Зое хватило и этого. Через час напряжённого путешествия по эфиру ясно стало одно: человечество находится в преддверии самой страшной паники за всю свою историю. Знания европейских языков, которое за последнее время Анюта вложила в Егора, вполне хватило тому, чтобы осознать сей факт со всей определённостью.
— Что же будет? — испуганно спросила Зоя, когда Егор выключил приёмник. — Что будет, Егорушка?
— Ничего, — обнял её за плечи Егор. — У нас есть Анюта, и она что-нибудь придумает. Давай спать. Уже час ночи. Сегодня был трудный день, а завтра, думаю, будет гораздо труднее. Не одни мы такие умные и дальновидные. И не одни мы слушаем новости.
— Спать… Как можно спать, когда наступает конец света? Мне страшно, Егорушка!
— Нужно. Спать можно и нужно всегда, когда есть такая возможность. Мне самому страшно. Но мы пока живы. А раз мы живы, то, значит, конец света ещё не настал. В любом случае нужно дождаться Анюты и…
— Анюта, Анюта! Где она, твоя Анюта? Да и не верю я, что она сможет нам помочь. У неё свои проблемы — иначе она не оказалась бы на Земле. Да и кто мы ей? Родственники? Соплеменники? Она даже не человек, насколько я поняла из твоего рассказа. Сгусток разумной энергии или что там ещё… Зачем ей нам помогать?!
— Что значит «зачем»? Разве помогают для чего-то? Помогают просто потому, что помочь надо. А что касается сгустка, так все мы сгустки разумной энергии. Просто Анюта имеет для этой энергии иную форму, вот и всё. Зря ты так. Она хорошая.
— Хорошая… Ладно, пусть ты и прав, пусть Анюта спасёт нас каким-нибудь фантастическим способом. Но скольких она может спасти, ты думал?
— То есть? — растерялся Егор. — В каком смысле «сколько»?
— В прямом. Сколько именно человек она способна спасти? Какое количество? Двоих? Троих? Десяток? Сотню? Сколько?!
— Да уж, — криво усмехнулся Егор. — Сколько бы не смогла, а нас на Земле все равно многовато. Как-то я об этом, признаться, раньше не думал. Не успел, наверное.
— Да если бы и успел, что толку… Это проблема выбора, понимаешь?
— А что тут выбирать? — удивился Егор. — Ты да я. Да родители. Да Володька Четвертаков с семьёй. Ну, может, ещё кто…
— А если Анюта скажет, что может обеспечить безопасность только, например, троим? Или двоим? Что ты тогда будешь делать?
— Слушай, — разозлился Егор, — давай, как говаривал товарищ Сталин, преодолевать трудности по мере их поступления. Ни солнце ещё не погасло, ни Анюты пока нет, а мы тут с тобой уже начинаем играть в извечный нравственный выбор российской интеллигенции. Терпеть не могу подобных разговоров. «Как ты поступишь, если увидишь, что на твоих глазах обижают женщину или ребёнка?» Да откуда я знаю, как поступлю? Вот пусть сначала их на моих глазах обидят, а уж потом я как-нибудь поступлю. И этот поступок будет или нравственным или безнравственным. Зависит от ситуации и от моего конкретного душевного порыва. И вообще, что б ты знала, я не интеллигент. Я, знаешь ли, потомственный донской казак. Так что, если припрёт, я особенно рассуждать не буду, а буду я действовать по обстановке и так, как считаю нужным и необходимым в данный конкретный момент. Так что ты оставь эти провокационные разговорчики и давай действительно спать. Устал я. А насчёт выбора… Не волнуйся, выберем, когда надо будет. И сами за этот выбор перед собой и Богом ответим.
— Ой, ой, какие мы крутые, — насмешливо сказала Зоя. — Не интеллигент он, видите ли. Он, видите ли, казак. По— твоему, что, среди казачества не было интеллигенции? Я, между прочим, тоже донская казачка и…
И тут за окном коротко и резко дважды просигналила машина.
Егор замер и повернул голову на звук.
— Это Анюта! — вскочил он с дивана. — Она вернулась! Идём!
И, схватив Зою за руку, он потащил её двор.
Анюта стояла на улице, перед воротами и, когда Егор вместе с Зоей выскочили за калитку, она мигнула фарами и гостеприимно распахнула обе дверцы.
Егор плюхнулся на место водителя, засмеялся и ласково погладил руль.
— Здравствуй, — сказал он.
— Привет, — ответила Анюта. У неё был уставший голос. — А почему Зоя не садится?
— Зоя! — позвал Егор. — Иди сюда, Анюта вернулась!
— Зоя подошла и с независимым видом села рядом.
— Здравствуй, Зоя, — сказала Анюта.
Девушка вздрогнула и непроизвольно обхватила себя руками. Одно дело, когда тебе рассказывают про какое-то невероятное инопланетное существо, которое живёт в стареньких «жигулях» твоего друга и совсем другое, когда оно с тобой вот так запросто здоровается.
— Здравствуйте, — после маленькой паузы ответила Зоя. — Вы… вас Анютой зовут?
— Это Егор так меня назвал, а я согласилась. Нужно же иметь какое-то имя.
— Разве у вас нет имени?
— Есть. Но его нельзя произнести на вашем языке.
— Оно труднопроизносимо?
— Скорее труднопереводимо. Впрочем, это не важно. Имя Анюта мне нравится. Я гляжу моё место занято, Егор?
— Как это… А, ты имеешь в виду «опель»? Это я у Володьки одолжил. Мы, видишь ли, готовимся. Ты… ты скажи лучше, как ты слетала?
— Слетала-то я нормально… — Анюта помолчала. — Знаете, нам нужно посовещаться.
— Прямо сейчас? — спросил Егор.
— Наверное, можно и завтра. Но вообще-то, чем скорее, тем лучше.
— Тогда давай, — кивнул Егор. Спать ему уже расхотелось. — Не вижу препятствий.
— Всем вместе, — сказала Анюта. — Звони Четвертакову. Думаю, что лучше собраться у него. Мы уже готовы, а у него семья.