Лида возмущенно фыркнула, подошла и приобняла подругу.
- Есть такое красивое имя – Ева. Тебе нравится?
Лицо подруги разгладилось. Она с восторгом взглянула на Лиду.
- Эваниэль. Точно. Ева – тоже хорошо, но больше походит на сокращение. А если мальчик?
- Эрнест?
- Ну, что все на Э и на Э. Хочу что-нибудь другое.
В это время постучался лакей и передал Энни записку. Девушка прочла, побледнела, судорожно вздохнула, схватилась за сердце и упала в обморок.
- Энни!
Лакей делал искусственное дыхание, нажимал на грудь, совал какие-то бодрящие капли, но ничто не приводило девушку в порядок.
А Лида тупо смотрела на лежащую у ее ног девушку и не могла поверить в происходящее. Энни плохо, она умирает. А что будет, если она вдруг умрет?! Ведь тогда Лида никогда не увидит ее, не поговорит с ней... Сердце сжалось еще сильнее. Это – ужасно!!!
Лида разрывалась такими эмоциями, что горло охватил спазм, и она не могла пошевелить рукой или ногой, вообще ничем. Лакей бросил Энни и убежал за лекарем, а девушка так и стояла памятником страдания и скорби своей лучшей подруге.
- А тебе не кажется, что хватит?
Феи появились, будто из ниоткуда, и летали с таким заправским видом, будто в своем доме мебель переставляют.
- Такое ощущение, что у нее сейчас сердце разорвется от горя, - пробасила недовольная фея.
- Вообще, она – молодец. Так держаться...
- А может вернуть мужика?
- Нет, ей не нужно знать, что он бросил Энни.
Лида их не слышала. Кажется, у нее останавливалось сердце и вся жизнедеятельность. Она проваливалась в какой-то мир грез и разноцветных фантазий.
- Давай, лови ее, а то потом придется искать по галактикам.
Феи схватились за руки и опять закружили вокруг Лиды.
- Эннеки, бенники, хфайн!
Заклинание подействовало, и девушка очнулась у себя дома, сидящая на уголке. Горячая тарелка супа призывно дымилась перед ней. Желудок заурчал, а Лида...
Голова упала на руки и девушка разрыдалась.
- А вообще, нормально она так реагирует?
Лида быстро подняла лицо. Три феи задумчиво оглядывали подопытную и сокрушенно покачивали головой.
- Ладно, не плачь. Все хорошо. Мы тебя оставляем.
Они взмахнули ручками и исчезли.
Лида не успела крикнуть им так желанное:
- Останьтесь!
Нет. Ничего не изменить и не вернуть. Не переиграть. Увы! Она опять осталась одна.
***
Лида ушла из модельного бизнеса. Решение далось ей нелегко, но с поддержкой родных все получилось. Ее смешили вздохи коллег и скандальные речи менеджера, она будто умерла и родилась заново. А новой Лиде требовалось что-то совсем другое.
Она продала квартиру в центре и приобрела небольшую квартирку в зеленом, тихом районе поближе к окраине Москвы. Два месяца девушка провела в бытовых хлопотах, увольняясь, закрывая контракт, переезжая на новую жилплощадь и даже выкидывая ненужные старые вещи.
А потом мама посоветовала ей отличный санаторий, чтобы отдохнуть. Вообще, близкие отметили нетипичную бледность и странный моральный облик Лиды. Она изменилась, и неизвестно, в какую сторону. Мама радовалась, что дочь начала есть мясо. Папа одобрял занятия ушу. И вот теперь мама уговорила ее поехать отдохнуть. То, что ей был необходим отдых, заявляли все. И вот он тут, самый лучший в мире - полезный и совершенно бесплатный, отдых под названием дача. К стыду своему, она впервые за пять лет поехала туда...
Глава четвертая
Возможно, кто-то и скажет, что полоть сорняки скучно. Лида раньше тоже так думала, поэтому на приобретенную родителями дачу не казала носу. А уж бывшие коллеги по ремеслу так вообще брезгливо называли это место огородной лужей. Лида однажды поинтересовалась: почему лужей?
- Потому что застрять можно! – глубокомысленно ответила ей Элиза, и еще так смешно оттопырила вверх указательный палец.
И кто бы мог подумать? И трех месяцев не прошло со злосчастных приключений, как Лида оказалась наедине с морковкой. Полезная вещь, кстати.
Когда мама впервые подвела к грядке, девушка заспорила: выглядит ведь как укроп. Но мама дернула растение, как мальчишка за хвостик, и маленькая рыжая красавица оказалась снаружи.
Вот и теперь, прошло, казалось бы, две недели, как Лида начала «отдыхать», а морковку опять надо полоть.
- Какая-то ты чересчур податливая, - жалостливо вздыхала родительница и предлагала каждое утро кофе. Но кофе не бодрило. Девушка сама не понимала почему.
Папа не вникал в женские проблемы, а сестер и братьев у Лиды не было. В прочем, она не жаловалась. Сидела себе на грядках, стараясь ни о чем не думать. В этом плане отсутствие опыта в прореживании ей помогло: некоторые сорняки так и норовили принять вид благородной культуры, и она в итоге оставила псевдо редиску и псевдо морковку расти чуть ли не до двадцатисантиметрового размера.
Но мама не ругала. Она чувствовала – что-то происходит, и все время пыталась установить контакт с дочерью. А двадцатисемилетняя дочь на контакт не шла.
Однажды мама отправила ее за продуктами в город, и девушка привычно закупила все в большом супермаркете. Обычный продуктовый шоппинг был нарушен вывеской недавно открывшегося магазина.
- Все для творчества.
Лида будто ведомая гипнозом молча вошла в магазин. Отказалась от помощи услужливых продавщиц и медленно прошлась вдоль стеллажей. Она потрогала бумагу, заинтересованно разглядывала краски, и даже выбрала себе две кисточки.
У нее есть свободное время и почему бы в этом свободном времени ей не уделить внимания самой себе?
Мама не стала задавать вопросов, папа вообще больше читал газеты и детективы, так что Лида облюбовала себе уголок в саду, около увитого девичьим виноградом забора, и принялась рисовать.
Она никогда не занималась в художках, и рисовала в школе на четверку, но все это было не важно. Девушка задумчиво водила карандашом по бумаге и лицо, такое надменное и чужое постепенно принимало знакомые черты. А синие глаза... О, она смешивала долго краски, и наносила постепенно, только бы передать этот оттенок, это выражение безудержной страсти, которое она увидела тогда, до поцелуя.
Лида старалась не думать о прошлом и не мечтать о новой встрече. Она знала, что феи оставили ее. Каким-то сто двадцать пятым чувством знала это. И все же девушка не могла не рисовать портрет.
Вышло три неудачных, и один немного похожий эскиз. Родителям она рисунки, разумеется, не показывала, и мама, если и изводилась любопытством - что же такое она рисует, но ей хватало такта не спрашивать.
- С праздником.
Лида вздрогнула и чуть не упала с табуретки. Нина Васильна, дальняя соседка с дач, в прошлом – почетный работник библиотеки, а ныне бодренькая почти восьмидесятилетняя старушка стояла рядом на садовой дорожке.
Когда Лида впервые увидела ее в саду – та иногда приходит к маме поболтать о том, о сем, она испугалась. У Нины Васильны было какое-то не шибко выразительное лицо, мускулы двигались то ли неохотно, то ли редко, и даже казалось, что на ней - маска. Но, разумеется, это было не так и старушенция даже умела заливисто хохотать.
То ли она подгадывала, то ли так происходило случайно, но каждый ее визит попадал на праздник. Она так и начинала свое приветствие:
- С праздником!
Сначала Лида искренне интересовалась, какой же сегодня праздник. Потом, махнула рукой. После вышеуказанного приветствия выбегала из дома мама, всплескивала руками и приглашала гостью отметить. По состоянию здоровья Нина Васильна употребляла только водку, ну и мама с ней заодно. Папы обычно в этот момент не было, ровно, как и родственников старушенции. И нельзя было сказать, что ее бросили на свежем воздухе одну, нет. Дети и внуки, чередуясь, приезжали каждые выходные. Но ведь праздники не всегда попадают на выходные, верно?
В принципе, Лиде было все равно. Мама – взрослая женщина и имеет право отметить праздник семьи, Троицу, Казанскую или что они там отмечали в прошлый раз? Причем, женщины сидели тихо-мирно на веранде, закусывали и вели светские беседы о жизни других дачников. Все нормально. Поэтому никакой неприязни Лида к соседке не питала, только старалась не сталкиваться с ней в темноте. Уж больно выражение лица у нее каменное.
- Здравствуйте, а мама в доме.
Между тем, гостья не уходила. Она стояла рядом и внимательно рассматривала Лидин набросок.
- Твой что ли?
Старушка, видимо, впечатлялась портретом.
- Красивый. Женатый небось?
Лида с недоумением перевела взгляд на лист, где располагалась одна голова. И как она догадалась, не видя правой руки?!
- Да итак понятно. Был бы свободный – отказался бы от такой красоты? – старушенция неопределенно повела рукой, и с опозданием Лида догадалась, что красота здесь – это она.
- Ладно. Плюнь ты на него и живи дальше.
Нина Васильна развернулась и неспешной походкой поплыла к домику. Там уже выбегала на крылечко мама.
Лида вздохнула и вернулась к эскизу.
Забыть. Легко ей сказать. У нее два мужа было, да еще ухажеры после смерти второго. Конечно, и Лида – не то, чтобы невинной овечкой была.
Она опять вздохнула. Но это все в прошлом. Она не знает, выйдет ли когда-нибудь замуж, и сможет ли встречаться с другими мужчинами - даже при одной мысли об этом душа противилась. Да, ей было противно думать о других. И она не думала. Просто сосредоточилась на том, что ей приятно.
Конечно, ей приятно вспоминать о нем и рисовать портрет. Пока лето, прекрасная погода и она свободна... Почему бы не помечтать?
Она почти закончила нос и перешла к общему тону лица, как услышала приятный мелодичный голосок:
- А что, на эльфа и впрямь похож.
Пауза. Сердце отчаянно бьется и девушка не решается поверить своим ушам.
- Да, ладно, Эльми, она и эльфов-то не видела.
- Нет, ну посмотри: и уши, и серьги.
Лида быстро обернулась и заметила двух феечек прямо у гортензии, что подпирала собой забор.