– Я не знаю, Олег. У меня нет ответов. Может, надо просто высыпать прах, и мы всё узнаем?
– Я понимаю, тебя перепахал рехаб, но нас могут тупо убить. Да и что это за радость – Новый Эдем? Все хорошо всегда будет? Стагнация у корыт благодати? Нафиг.
Брови Ангела уползли вверх. Такое обиженно-удивленное лицо сформировалось, как у красивых семилетних детей, когда им сказали, что Деда Мороза нету.
– Подожди. Ты бы отдал им урну, даже если бы царство было правдой?
– Отдал бы. Мир полон контрастов, тем и хорош. Никому не позволю стырить мои контрасты.
– Это не контрасты, это муки.
– Пускай. Без мук мои оргазмы будут не столь ошеломительны.
– Иногда мне кажется, что кроме оргазмов тебя вообще ничто не интересует.
– Ангел, ты послушай нас со стороны. Это ж просто уши мнутся! Давай так – пока мы не поссорились, прекратим этот разговор, я схожу в магазин, мы поужинаем, а утром, когда мужики прилетят, мы все вместе решим, как нам быть дальше. Идет?
– Иди.
– Что?
– Иди в магазин.
Сухо так уронила. Чертов Христос. Воскрес бог знает когда, а все равно умудрился влезть в наши отношения.
Я молча вышел из номера. Вечер обещал быть прохладным, если не ледяным. И это я не о погоде. Погода как раз нормуль была. Для Питера. Питерок-хипстерок. Фиг сыщешь продуктовый в центре города. Это как шаверму в музее искать. Знаете, как они Грибоедовский канал называют? Грибонал. Характерное такое словечко. И креативное, и циничное, и извращением отдает. Чисто питерское. Ну, мне так кажется. Что ни возьми, кроме физики с математикой, все кажется. Сейчас, например, мне кажется, что надо силой отобрать идиотскую урну у Ангела и отвезти ее в крематорий. Если они все под колпаком, некрономиконцы ее мигом обнаружат. Всяко ведь потеряют к нам интерес. Нахер мы им сдались без урны? Или в отместку забарагозят? Силой отнять… Отнять-то отниму, но Ангела потеряю. Обидно, досадно, да может, ладно? Нифига не ладно. Представил свою житуху без нее и замер посреди Невского, как чурка. А с другой стороны – зато живой останется. А я останусь? Вот – любовь. Любовь, например. Хотя слово уставшее. Можно отобрать урну, потерять Ангела, но сохранить ей жизнь. А можно урну не отбирать, биться изо всех сил, подвергнуть жизнь Ангела риску, но быть с ней до конца. И там любовь, и тут любовь. Этих любовей, как гондонов в аптеке, – на любой хер, то есть ситуацию. Стоп-хали-хало! А если не про Ангела, если сразу про царство?
Про царство я не смог. Белый шум в башке. Даже для меня это слишком ненормальная тема. Кафешку недорогую нашел. Блинчиками с кофе на вынос затарился. Надо сладкое жрать, когда жопа, чтобы хоть в животе радость была. Толстухам бы не рекомендовал, а так в жилу. Утром всё порешаем. Скарлетт О’Хара, блин. «Я подумаю об этом завтра». Может, Фаня что пробросит. От Савраса хрен дождешься. Вернулся в номер. Ангел мимо смотрит. Неприятное чувство, будто ты уже умер. Поели молча. Сполоснулся. Вздрочнуть думал. Не стал. На хер всё. Легли. И Христос между нами. Вроде миф, а разделяет шибче правоты. Ангел, шепчу, Ангел… Молчит. Так и уснули. Заколоченными.
Утром проснулся, рукой поелозил, ногой поелозил не знаю зачем, всегда так делаю. Не должен мозг быстрее тела просыпаться, не барское это дело. Ангела нет. И рукой нет, и ногой нет, а потом и глазами нет. И вода в душе не льется. К рюкзаку кинулся. Денег нет. И урны тоже нет. Ушел Бориска на Ангеловых ногах. Закурил. На Неву пошла, прах развеивать. А некрономиконцы где? А хер его знает где. Завалят, и вся недолга. Я им завалю. Я им, чепушилам, так завалю, кишки свои жрать будут. Очень меня этот финт Ангельский ошеломил. Сама решила, сама поперла. К Севе побежал. Он с вечера как завалился, так и дрых. Рулем рулить, это не на заднем сиденье трындеть. В дверь забарабанил. Сева, ору, одевайся бегом, заводи мотор, Ангела надо спасать! Сева забегал. Я тоже забегал. Сева на месте, я – вниз. Слетел и в Савраса врезался. Фаня с ним. Братан, орет. Хуян, говорю. Ангел на Неву ушла – прах развеивать. Завалят ее сектанты. Тут Сева ссыпался. Вылетели. Запрыгнули в мотор.
Сева: Куда?
Я: На Неву.
Сева: Куда именно?
Я: Не знаю. Едь к Неве, там решим.
Поехали.
Фаня: Это как иголку искать.
Я: Предлагаешь не искать?
Фаня: Позвонить.
Я: У нее с Москвы телефон выключен.
Саврас: В транс ныряй, чуйка выведет.
Нырнул. Пелена заволокла периферию. Влево езжай. Дальше. Не туда. Назад. Теперь вправо. Не туда. Влево. Прямо. Еще. Не туда. Сука. Назад вернись. Похер на двойную. Дальше. Поворот. Вперед. Не туда. Минут пятнадцать кружили. У Невской губы нашли. К реке идет. С урной. Не развеяла еще. Пешком добиралась. Выскочили. Не мы одни. Два «мерседеса» с другой стороны подлетели. Нас сразу «срисовали». Сева, ору, под машину! Фаня в транс прыгнул. И Саврас. Четверо к нам побежали, четверо – к Ангелу. Я наперерез. Стрельба. На бегу сложно. Порвал дистанцию. Таких сразу гасить надо. Я как-то гасил всех в одном баре, а ко мне официантка подошла и ушатала бутылкой «шампуня» по голове. Это потому, что я ее как угрозу не воспринимал. Теперь гашу всех без разбора, даже женщин. Задача не стараться, а как бы перестараться, потому что, если стараться, можно недостараться. Кадык, глаза, уши, пах, печень. Жестко. Насквозь. Карусель. Любо-дорого. Не фэсэошники попались, бандосы обычные. Мясо. Всех кончил. Вынырнул из транса. Фаня с Саврасом тоже справились. Саврас как-то с двенадцатью железнодорожниками справился, которые шпалы кладут, а это вам не хухры-мухры. Смотрю – Сева под машиной лежит, скучает. Тетка орет. Ангела нет. Развеяла и сбежала. Тоска такая. И отходняк накатывает. Сели в мотор. Сева, говорю, вылезай, ехать надо. Вылез. Бросили машину за три квартала от гостиницы. Набились в номер. Закурили.
Фаня: Ну и что нам теперь делать?
Любит Фаня опережать события. Я затушил окурок и ответил:
– Едем на Черное море, мужики. В Питере мы Ангела не найдем. Она деньги прихватила. По-любому на такси уже из города выехала.
Саврас посмотрел на Севу:
– А с этим что?
Сева громко сглотнул.
Я: Повезешь нас на юг?
Сева: Что это за люди были? Что вообще происходит?
Рассказал, а что делать.
Сева: Христос, что ли, придет?
Я: Не знаю.
Сева: А если я не поеду, меня эти не найдут?
Фаня: Фиг его знает. Может, и найдут.
Сева задумался.
Сева: Поехали на юг. У меня жена дома. Ангелину спасать надо. С вами у меня как-то больше шансов. Только не убивайте меня.
Я: Сева, ты чё, мы хорошие. Не бзди.
Фаня: Мужик-то умный, а с виду дурак дураком.
Сева: Не дурак я.
Фаня: Думаешь, Ангел точно поехала на море?
Я: Точно. Она уверовала в пророчество.
Фаня: Вот умеешь ты баб находить.
Я: Она не баба.
Фаня: О, как далеко все зашло.
Саврас: Ты не знаешь, какой дорогой она поедет?
Я: Не знаю. Их не так уж много.
Фаня: Одна. Московское шоссе. Но если она не дура, то столицу будет объезжать. Или через Ржев или через Дубну.
Я: Надо покинуть город. На трассе посмотрим карту и разберемся. Ходу?
Фаня: Ходу.
Саврас кивнул. Сева горестно вздохнул. Я собрал шмотки. Сиротинушка, блин, с поклажей.
Через полчаса мы выехали из Петербурга. Не так чтобы выехали – высунулись. На Колпино в перелесок свернули. Опустошение, как я не знаю… Если душу с телом сравнить, ну, как бы из долларов в рубли перевести, то как после триатлона состояние. Добежал, доплыл, доехал, сел и думаешь – хоть в ухо стреляйте, ни за что не встану. Мы и не вставали. Уснули все. Отлеты, пятое-десятое, Сева на шухере. Мне Ангел снилась. Она шла куда-то, а я смотрел. Не в спину, а сразу везде, даже под юбочкой. Нолан, бляха муха. Проснулся, как уксуса хлебнул. Девка сбежала, и она мне, видите ли, снится. До того банально, хоть не спи никогда. Из Питера мы уматывали не в себе, а тут Фаня с головой резко словился и говорит:
Фаня: Послушай, Олег. Не найдем мы Ангела. Ни машину не знаем, ни конечного пункта назначения. Черное море большое. Куда она поехала? Побережье большое. С таким же успехом золото Колчака можно искать.
Я: Золоту не больно, его не убить. А Ангела эти некрономиконцы легко…
Саврас: Понятно, что легко. Если найдут. Нам-то как искать?
Я: Мы в Гагру хотели.
Фаня: Поэтому она туда и не поедет.
Я: Или поэтому она туда и поедет.
Тут в разговор влез Сева.
Сева: Фиг разберешь этих женщин. Если честно, меня больше психи с Губы волнуют. Надо с ними разобраться, а как с ними разобраться, если Ангела не найти? А если не разобраться, то как тогда домой возвращаться? А если домой не возвращаться, то…
Фаня: Мы поняли, Сева. Завали ненадолго.
Саврас: А что ему заваливать, правильно все говорит. Мы с тобой, положим, спрыгнем, а Сева с Олегом вряд ли. Поехали в Гагру, попытаемся.
Фаня сочился иронией.
Фаня: Попытка не пытка?
Я: Ладно, мужики. Не хотите ехать – не надо. Мы с Севой сами всё решим.
Фаня: Решальщики хреновы. Заводи мотор, Сева, едем в Гагру. Хоть искупнемся.
Саврас повеселел и заподмигивал двумя глазами, одним он не умел. Сева повернул ключ.
Я: Стоп. Как именно поехали? Через Дубну или Ржев? Ты, кстати, откуда про эти города знаешь?
Фаня: По карте помню. У меня над столом здоровая такая всю школу провисела.
Я: Зайди в интернет, посмотри, где короче. Мало ли.
Фаня: Думаешь, стоит?
Я: Стоит. Вы с Фаней вряд ли под колпаком.
Фаня достал телефон и залип минут на десять. Я, Сева и Саврас вдумчиво закурили в форточки. За окном вяло присутствовал петербургский пейзаж. У меня был приятель, который говорил «петербуржский». Ему это казалось важным. Такой граммар-наци и большой эстет русского языка. «Кладите», «позвони́шь», «нимало не сомневаясь», «коришневый». Только это не помешало ему получить срок за истязание матери. С тех пор я настороженно отношусь к правильно говорящим людям. Правильность похож