– Зоя, – он тоже умел говорить бархатистым вкрадчивым тоном. Он протянул руку, словно опять предлагал помощь. С необходимой долей искренности, будто и правду поверил притворству.
Я снова улыбнулась. Почему бы нет? Почему бы не взять? А после выждать момент, когда он не будет идеально закрыт. Их треклятый щит. Ведь должны там быть уязвимые места, а мне нужны эмоции, много вкусных эмоций, потому что голод продолжает терзать, и сейчас особенно явно. Эмоции сытнее любого мяса, любой иной пищи.
Я приняла руку. Огня на коже больше не было, но нутром я чувствовала, что он представляет опасность и может вспыхнуть в любой миг. Подойдя ближе, я устроила вторую ладонь на его груди, скользнув ею вверх и поправив ворот рубашки. Даже разгладила пальцами, чуть задев кончиками отросших ногтей шею, прямо в том месте, где дернулась проступающая сквозь кожу голубая жилка. Ударилась всего на краткий незаметный миг. А потом он сумел выровнять ток собственной крови. Как много во враге достойного восхищения!
– Я даже успела соскучиться, – промурлыкала я, посматривая из-под ресниц.
– Это вряд ли, – усмехнулся защитник, рассматривая меня совершенно иначе, не так, как смотрел прежде, а словно изучая постороннее создание. Из-за этого взгляда что-то дрогнуло внутри, я тряхнула головой, а выражение его глаз неуловимо изменилось, став выжидающим или жаждущим, ищущим чего-то на моем лице. Или кого-то. Ту, которую он так упорно защищал прежде? Ту, что сейчас вдруг резко дернулась внутри, перекрывая другое существо, внося сумятицу в столь прежде ясные мысли, особенно когда защитник крепче сжал мою руку и совсем другим тоном позвал: «Зоя». Я снова тряхнула головой, пытаясь избавиться от этой сумятицы, но, вероятно, начать следовало со сжимающей пальцы ладони – именно ее тепло вызывало смятение в голове и в груди.
– Идем со мной, – очень тихо, ласково, тоном, которому хотелось подчиниться, и с тем подкупающим выражением в глазах, которому хотелось поверить, позвал он. – Идем. Я не причиню тебе вреда. Я помогу.
Он очень осторожно, мягко, будто боясь спугнуть, потянул меня к выходу из шатра.
Глава 12
Мариона осторожно отстранилась от стены, ощущая, как быстро колотится сердце в груди. Они мирно разговаривали с Эсташем, обсуждали сложившуюся ситуацию, и вдруг с коротким пронзительным рычанием арис, а точнее, бывший арис Нейтон рванулся с кушетки в мгновенном броске.
Эсташ стоял к нему спиной, но разворота мужа Маришка не углядела, только смазанное движение и резкий выброс руки вбок. Ладонью он перехватил Нейтона в полете за горло и резко швырнул на кушетку. Сейчас защитник занимался тем, что крепче затягивал узлы, привязывая завывающего учителя к кровати.
– Плохо дело, – качнул головой энсгар, внимательно вглядываясь в глаза мычащего Нейтона.
– Ты говорил, он погибает?
– Погибает.
– А если лечить методом от противного? Его же опоили кровью чудовищ?
– Ты предлагаешь дать ему кровь защитников?
– Это плохая идея?
– В нашей крови огонь, который сжигает подобную заразу. И он может спалить его изнутри. – Энсгар вздохнул. – Могу не спасти, а убить. Его человеческая оболочка отторгает чудовище, и этот яд в крови хоть и изменил его, но оказался слишком грубым вторжением в организм. Нейтон истощен до крайности. Если влить в отравленное полуизмененное тело огонь защитника, он может умереть.
– Но как выжил тот, другой? Почему он остался? И Зоя? Что с ней будет?
– Мне нужно осмотреть ее, тогда смогу делать выводы. Полагаю, она уже изменилась. Это происходит быстро, яд проникает внутрь, а затем трансформация замедляется. Организм начинает отторгать и, по сути, гнить изнутри. И пока единственный пример выживания человека – это тот, о ком рассказала Зоя. Теперь важно найти среди общего то самое исключение, что позволило существу остаться. Зоя говорила, оно обещало ей приобретение новых свойств благодаря его крови?
– Да. И так она переместилась к Альберге. Но что, если желание жрицы как-то повлияло на принятие организмом яда? Благодаря ему все произошло? Ее тело не стало бороться и отторгать?
– Главное, держись в стороне и под моим присмотром, когда Зоя появится здесь. Меня настораживают ее новые способности.
– Тебя настораживает умение создавать переход?
– Умение создавать его быстро и столь же быстро закрывать. Когда мы спустились, от него не осталось и следа. Монстры обычно прогрызают норы, но не с подобной скоростью. Полагаю также, если соотнести время ее появления с моментом, когда исследователи отыскали лодку и Риена, то Зоя и Нейтон должны были очень быстро переместиться в этой норе. Это все напоминает способности высших.
Мариона ощутила, как засосало под ложечкой.
– Но она же еще человек?
– Не знаю, – честно ответил Эсташ. – У меня есть подозрение, что влиять на сознание монстров и организовывать их умеет именно тот, кто дал ей свою кровь.
– А если не человек? Ее нужно будет уничтожить?
Она ощутила невероятную тоску и боль в душе, представив, что защитникам придется собственными руками избавиться от жрицы. Словно наяву прочувствовала, каково им будет так поступить и каково придется ей самой.
– Ведь это я загадала, – прошептала Мариона. – Ради Арриена.
– Нет, – обернулся к ней Эсташ. – Это не последствия одного желания. Оно лишь послало встречу. Кажется, сама Зоя пожелала много…
Он вдруг оборвал себя на полуслове и обернулся к пологу. Мариона повернулась тоже и увидела, как откидывается в сторону плотная ткань, внутрь входит Арриен, заводя следом Зою.
Настороженность – недостаточно емкое слово, хотя внешне я, наверное, выглядела именно так. У меня сейчас потрясающе выходило оценивать все со стороны. Никаких лишних эмоций с момента, как защитник отпустил ладонь и остановился позади меня. Два врага – один за спиной, другой впереди. Одна жертва, до которой непросто дотянуться, потому что второй истинный очень зорко следит за каждым моим движением, а его плечо закрывает девушку. Да, оба обманчиво расслаблены, говорят спокойно, неторопливо, не провоцируют. Однако я вижу привязанного к кушетке Нейтона, слышу его хриплые вздохи. Он умирает, но мне даже не жаль. Я ведь вытащила его, а у старика не хватило сил, значит, слабак, а слабым в любом случае не выжить.
– Зоя, – начинает говорить тот из братьев, что стоит лицом ко мне. Второй молчит, но его присутствие я осязаю каждой клеточкой тела. Хочу отступить подальше, но понимаю, это будет проявлением слабости, а они ее фиксируют так же четко, как и я. – Пожалуйста, расскажи нам в деталях, шаг за шагом, что произошло.
– Рассказать? – отвечаю я и слегка улыбаюсь, ловлю краем глаза, как передергивает плечами жертва, перевожу взгляд на нее. Обычно в такие моменты слабые пугаются, их страх осязаем, а эта расправляет плечи и хмурится. Жаль, значит, будет сопротивляться.
– Могу рассказать. – Но я хочу есть и считаю, что имею право торговаться. – Однако сперва нужно накормить.
Первый брат бросает быстрый взгляд мне за плечо, а спина уже вся зудит от ощущения защитника позади. Так нестерпимо хочется оглянуться, так сложно контролировать себя.
– Чего именно ты хочешь? – опять вкрадчивый голос. И мне интересно: а насколько им жаль эту тщедушную оболочку, в которой я теперь живу? Могу ли выторговать что-то еще?
– Мм, я хотела сырого мяса, но оно не утолит голод полностью. Мне нужны эмоции.
Почти осязаю, как обоих передергивает от услышанного, и хочется рассмеяться. Защитники! Как же сильно я их ненавижу. По их вине приходится постоянно испытывать голод.
– Мы дадим тебе что хочешь, а теперь расскажи.
Мм, пообещал. Ладно. Снова нестерпимо хочется улыбнуться. Представляю, как противно им торговаться с противоположной сущностью, знать бы точно, насколько ценна для них эта оболочка.
– Все началось с того исследователя, что работал здесь, в Альберге. Нейтон переписывался с ним… – приступила я к рассказу.
Эсташ слушал Зою и пытался собрать воедино детали. Она и правда рассказывала очень подробно. Сущности вообще отлично умели копировать людей. Их было сложно отличить. Таким образом, например, Нейтон подманил девушку в пещере, но оказалось, что жертва совершенно не имела вкуса. Энсгар продолжал слушать, и тут Зоя коснулась нападения на исследователя. И один момент зацепил защитника. Эсташ не стал акцентировать на нем внимание, ничем не выдал, что именно показалось ему самым значимым в рассказе, но моментально выделил условие, общее для двух совершенно разных людей. Дело было не в объеме крови, которую вливал в потенциальных помощников трансформировавшийся монстр, а в предшествующем им действии. В случае с Зоей и исследователем – в кровь обоих сперва попала слюна чудовищ. Означало ли это, что она стала катализатором реакции? Той единственной возможностью для выживания человеческого организма, его трансформации и приобретения качеств монстра? Похоже, это была та самая формула. Сперва яд поступил со слюной, подготовил тело, затем была влита кровь.
Энсгар перевел взгляд на брата, стоявшего за плечом девушки. Эсташ чувствовал и волнение Марионы, и превосходно сдерживаемую тревогу Арриена. Единственная жрица, знавшая о прошлом, знавшая о своих способностях, Маришка всегда переживала, чем обернутся ее желания, часто говорила о том, как сложно предугадать последствия и предусмотреть все варианты. Брат же пока не знал об их выводах, что, возможно, у Зои есть дар жрицы, но он волновался за эту девушку, даже когда всех позабыл. Для защитника это значило слишком много, особенно теперь, когда Зоя угодила в ловушку, а сущность внутри ее взяла под контроль разум.
И если в других случаях была возможность извлечь введенную в организм отраву, например кусочек ногтя, крошечный волосок, и уничтожить, то как быть с кровью, попавшей в кровь? Как извлечь безопасно, чтобы разум не пострадал, чтобы сущность не уничтожила его? Попробовать от обратного, провести тот же ритуал, но со стороны защитников?