— Утро — глянул в сторону окна Николай — Убрался наш новый приятель куда подальше до следующей ночи.
— А он кто? — Мезенцева привстала, уперлась спиной в стену и помассировала щеки ладонями.
— Да хрен знает — Нифонтов поднялся на ноги и убрал нож в ножны — Сам не знаю. Но, думаю, вряд ли что-то новенькое, до того никем не виданное. Скорее, наоборот, эта тварь из давнего прошлого вылезла. Я же тебе так и не успел передать, о чем мне Ровнин рассказал. Один из вот этих символов, правда не знаю какой именно, очень старый, он корнями в дохристианские времена уходит. Он даже не символ, а руна. Валентина ее точного значения не знает, он она обещала ночью дома покопаться в книгах, разобраться что к чему.
— А пистолет мой где? — похлопала ладонями по полу Мезенцева — Эта хрень его не сперла часом?
— Да вот он — оперативник нагнулся и подобрал оружие — Где выронила, там и лежит. Сто лет оно ему не сдалось. Вот душу из тебя вытащить — ту да, тут милое дело. Кстати — товарищ почти достиг успеха, если бы не я, то все, кранты тебе, Мезенцева. И после всю ночь его от тебя гонял, глаз не сомкнул. Сильно ты этой нелюди понравилась, красотка. Буквально очаровала.
— Буду должна — охнув, девушка поднялась с пола, забрала пистолет у напарника и убрала его в кобуру — Слушай, Нифонтов. А если бы я в больницу загремела, ты бы меня навещал? Апельсинки бы приносил?
— Так у тебя вроде на цитрусовые аллергия? — не без ехидцы напомнил девушке Николай — Или я чего-то путаю?
— Нет, чтобы просто сказать «да»! — возмутилась Евгения — Тебе не трудно, мне приятно.
— Кофе хочу — потянулся Нифонтов — Горячий, крепкий и несладкий. Если его не выпью в течении ближайшего получаса, то на ходу усну.
— Аналогично — кивнула уже совершенно пришедшая в себя девушка — Страшненькая ночь получилась. Но результативная же! Теперь мы знаем, кто этой троицей так лихо распорядился, и как именно. Одно непонятно — за что? Почему именно их он оприходовал? Тут же и раньше люди ночевали наверняка. Те же бомжи, алкашня. Дедка-сторож, который сюда хоть раз да забредал в темное время суток. Если это существо изначально агрессивно, то с какого оно до того никого не трогало?
— Да и вопрос «кто» я бы закрывать не стал. Видеть мы его видели, но не классифицировали же.
— Сам же сказал — тварь не из новых, значит кто-то в отделе ее опознает по описанию — отмахнулась Мезенцева — Дело техники и времени.
— Поехали позавтракаем для начала — предложил Николай — Потом с Ровниным созвонимся, все ему расскажем. А после, пожалуй, Серегу навестим, узнаем, что ему Иваныч рассказал. Мне кажется, надо копать именно в этом направлении.
— Это мне кажется — заявила Женька — А ты взял и к моей вчерашней идее присоседился. Так что в кафе ты платишь за завтрак.
Странное дело, но отчего-то ранее раздражавшее Николая чуть вызывающее поведение Мезенцевой сейчас не вызывало у него никакого отторжения. Может оттого, что ночь, проведенная в борьбе за ее жизнь и душу что-то в нем изменила, а, может, от того, что всегдашние женькины колкости на грани фола подтверждали то, что она после столкновения с неведомой тварью осталась сама собой. Не навредила она ей.
Ровнину звонить не пришлось. Он сам объявился в тот момент, когда Николай доел невероятно вкусный сэндвич и запил его уже вторым стаканчиком кофе. В городе, увы, все было закрыто, потому пришлось парочке оперативников выехать на трассу, где при заправке работал круглосуточный «Subway».
— Шеф — показал экран смартфона Женьке, похрустывающей круглой печенькой, Николай — Да, Олег Георгиевич?
— Как ночь прошла? — осведомился у него начальник — Оба живы?
— Оба — ответил Нифонтов — Но с трудом. Однако, лихо пришлось.
Женька замахала руками, давая ему понять, что про ее обморок и все остальное руководству рассказывать не следует.
— Валентина только-только разобралас что к чему — пояснил Ровнин — Она мне позвонила, а я сразу тебя набрал. Если честно, опасался — ответишь, нет? Дрянь-то на том заводе ошивается сильно непростая. С подвывертом.
— Не то слово — подтвердил Николай — Длинная, лысая, зубы такие, что гвоздь-сотку перегрызут.
— И называется она жердяй — подвел итог Ровнин — Не слыхал о таком?
— Стоп — задумался Николай — Что-то читал, но давно, когда еще в дежурке сидел.
— Жердяй — это, по сути своей, овеществленный дух — подсказал Ровнин — Последыш чьего-то предсмертного недоброго желания, побочный продукт, так сказать. Причем дух он довольно-таки безобидный, нет в нем изначальной агрессии по отношению к смертным. Бродит в темноте вокруг домов, стучит в окна, может как следует пугануть человека, если тот ему под руку попадется. Мороки насылает лихо, нравится ему эта забава. Но и только.
— Это да — подтвердил Коля, по спине которого снова пробежали мурашки — На мороки он мастер.
— Но жердяй не убийца — повторил Ровнин — Понимаешь? Если только…
— Кто-то не заставит его им стать — продолжил фразу Нифонтов.
— Именно. Ищите того, кто руну на стене нарисовал, именно он и привязал жердяя к заброшенному заводу. Вернее — к конкретному зданию. А еще имеется у этого человека мешочек, в котором лежит земля с собранная под порогом дома, у стен которого жердяй когда-то появился на свет. В земле этой — его жизнь. Вряд ли то строение до наших дней дожило, снесли его наверняка давным-давно. И жердяй с ним одновременно должен был исчезнуть. А он — есть. Значит, держит его кто-то тут, при себе. А теперь вот, на людей натравил, убивать их заставил. Задача ясна?
— Предельно — ответил — Кроме одного момента. Мешочек надо сжечь, рассыпать или как-то по-другому уничтожить?
— Тут сложнее — вздохнул Ровнин — Чтобы жердяя просто отвадить от завода, достаточно знак со стены убрать. И людям он тогда вредить прекратит, вернется к обычному существованию, то есть продолжит дальше под окнами домов таскаться, пьяных да прохожих запоздавших пугать. А вот если мешок с землей этому поганцу в рот запихать, тогда другое дело. Он после этого в пыль обратится, и все, что им сотворено, тоже аннулируется. Соображаешь? Шанс выкарабкаться у той троицы, что в больнице лежит, появится, пусть и небольшой.
— А, может, и не появится.
— Я не знаю, Коля. Мне, как и тебе, с жердяем сталкиваться не доводилось. Может, и убивать его вовсе не надо для того, чтобы пострадавшие очнулись, может, достаточно будет руну стереть. В архивах ответы наверняка есть, ибо ничто не ново под Луной, но пока мы их найдем, уже завтра наступит. А то и послезавтра. Или зима. Говорил же — давно следует все документы отсканировать, это куда как жизнь упростит. Но тетя Паша, видишь ли, против, боится утечки информации. Ладно, она-то еще ничего, но и руководство данный шаг не одобряет, что куда серьезнее. Короче — редкая нежить жердяй, ее сейчас почти не стало, не появляется она в городах, потому аналитики более-менее свежей по ней нет. Если тебе интересно мое личное мнение — слишком много времени прошло, ушли уже те трое за черту возврата. Может, им уже лучше в себя не приходить. Но вы имеете право думать по-другому, потому сами на месте решите, что да как делать станете. Главное не тяните. Снимок символа, который жердяя на подвиги вдохновил, я тебе сейчас вышлю. Все, отбой.
— Надо его валить — выслушав напарника, сразу же заявила Мезенцева — Хоть сто раз он безобидный, все одно — нежить. И ребятам шанс надо дать обязательно.
— Согласен — подумав немного, произнес Нифонтов — Если раз жердяя под себя кто-то подмял, кто даст гарантию, что второй не случится? Только вот найти его работодателя? Александров не Москва, народу меньше, но все же немало.
— Так мы же все еще на заводе решили — уставилась на напарника Женька — Серега и Иваныч. Может, через них чего выясним?
Имелись у Николая серьезные сомнения на этот счет, но вслух он их высказывать не стал. И правильно сделал, потому что права в результате, как не странно, оказалась все же Мезенцева.
— Знаю я эту компанию, что до больницы достукалась — неторопливо проговорил седовласый и грузный Иваныч, а после отхлебнул крепкого до черноты чаю — Неплохие так-то ребята. Особо не шалят, по подъездам не сидят, дрянь всякую не употребляют, не как некоторые из моего контингента. На стенах матерные слова не пишут, опять же. А что одеваются странно… Так они все сейчас такие. И мы были не лучше. Помню, меня мой родитель ох, и порол за длинные волосы! Тогда такое в моде было, как у «парплов», стало быть. Хаер, в смысле, а не порка.
Серега, как выяснилось, еще накануне с коллегой созвонился и о встрече договорился. Мало того — он выяснил еще один любопытный факт, который крайне заинтересовал сотрудников Отдела.
— А вот Сергей сказал, что вроде их в компании не трое было, а четверо — чуть поторопила неспешного Иваныча Мезенцева — О ком речь? Кто четвертый?
— Верно — кивнул участковый — С ними одно время Людка Власенцова из шестого дома хороводилась. Но потом незадача вышла. Некрасивая история, мне даже пришлось протокол составлять. Все же попытка самоубийства, ее особо не скроешь, сами знаете. Один из парней, Ванька Морозов, с ней любовь крутил, понимаешь ли. Взрослую, со всеми входящими и выходящими. Кхм… Нет, сам я свечку не держал, так уж мне после кумушки наши все расписали. Короче — то ли не заладилось у них чего со временем, то ли просто надоела Людка ему, но Ванька к другой ушел. Да не просто к другой, а к подруге ее, той, что сейчас тоже в больнице лежит. А Людка ничего лучше не придумала, чем таблеток пригоршню слопать. Хорошо, что хоть найти ее вовремя успели и желудок промыть, а то бы и померла сдуру.
— Вот тебе и мотив — торжествующе глянула на напарника Мезенцева.
— Мотив — согласился тот — Только он ничего нам не дает. Ну, траванула она себя, ладно. И как это связать с заводом и комой той троицы?
— Можно связать — добавил Иваныч обменявшись многозначительным взглядом с Сергеем — У Власенцовых очень уж семейка чудная. Не от мира сего.