— А поподробнее? — прямо как гончая, взявшая след, напряглась Женька.
— Да разное про них рассказывали — выдержав паузу, произнес участковый — Мне еще моя мать, царство ей небесное, вовсе запрещала со старшей Власенцовой заговаривать хоть где и хоть о чем. Мол — непременно беда случится. Я же местный, тут родился, тут помру, так что всех знаю и все помню. Бабке этой лет сто, наверное, кабы не больше. И ведь ни одна холера ее не берет! Я, вон, уже весь седой, а она вообще не изменилась, какая была, такая и осталась. Двух дочек схоронила, третья меня лет на десять старше — и хоть бы хны! А Людка вообще ей правнучкой приходится. Так вот, к чему я — хотите смейтесь, хотите нет, но ее это рук дело. Не знаю как, но точно вам говорю. В Людке-то она души не чает с самого рождения, и опекает ее всяко, при этом других внуков-правнуков вовсе знать не желает. И тут — вон как получилось, правнучка любимая чуть жизни себя не лишила.
— Паззл сложился — удовлетворенно мурлыкнула Мезенцева — А где бабуля та живет? Покажете?
— Покажу — снова отпил чаю Иваныч — Чего ж нет?
Жила Власенцова-старшая в трехэтажном доме того странного желто-коричневого цвета, который повсеместно встречается в небольших российских городах. То ли какой-то особый цветовой стандарт существовал в советское время, то ли так было удобнее скрывать трещины в стенах — поди знай.
— Она готовила себе смену — подытожила Женька, когда Иваныч, извинившись, удалился обратно в свой «опорник». Как видно, до сих пор выполнял наказ матери и не желал общаться с недоброй старухой — Потому правнучку и обхаживала. Слышал, что Иваныч сказал? Ее даже назвали тем же именем, причем по бабкиной просьбе. Она силу ей перед смертью хотела отдать, сто процентов. И неудачный роман с красавчиком Ванькой чуть ее планы не порушил. Как тут не разозлиться?
— Однозначно — подтвердил Николай — Ладно, пошли пообщаемся с бабулей. Какая там у нее квартира?
— Третья — окно рядом с ними распахнулось, в нем показалась хоть и сильно немолодая, но, несомненно следящая за собой дама — По мою душу пожаловали, служивые?
— Если вы Людмила Игнатьевна, то да — галантно ответил Николай — Может, в гости позовете?
— Нет, милок, нечего тебе в моем дому делать — улыбнулась Власенцова — А прав без моего согласия на то, чтобы войти внутрь, у вас нет. Законы я знаю.
— Знаешь, можно еще долго играть словами — Мезенцева сделала несколько шагов впереди и оказалась прямо напротив окна — Только неохота этим заниматься. Ты же уже поняла, кто мы и откуда?
— Вчера еще про вас проведала — подтвердила женщина — И не я одна. Столица недалеко, товарки мои то и дело туда наезжают. Людей посмотреть, себя показать. Да мало ли зачем? Вот кое-кто из них вас и признал. Вернее — кавалера твоего.
— Он не кавалер — неожиданно смутилась Женька — Не о том речь. Раз знаешь, кто мы, то и…
— На, держи — старушка бросила девушке небольшой матерчатый мешочек, завязанный пестрой лентой — От сердца отрываю. Мне этот жердяй от бабки достался, вместе с книгой и котом. Толку от него особого не было, но все же наследство какое-никакое, память бабкина. Вот только ссориться мне с вами и впрямь не след. Но только так давай — я вам всё отдала добром, верно? Стало быть, вы меня больше не тревожьте и в вину случившееся не ставьте.
— Троих ребят чуть на тот свет не отправила — и не при чем? — хмыкнула Мезенцева — Лихо.
— Те трое ребят нечистого призвать пытались — резонно парировала ее выпад бабка — Служить ему верой-правдой хотели. Причем не по принуждению, доброй волей. А я, как гражданка и настоящий патриот, помешала им как смогла, не дала злу дорогу открыть. Или, скажешь, по-другому было?
— Верно Пал Палыч говорит — ведьму не переспоришь — вздохнул Николай.
— Я тихо живу — уже без тени иронии ответила старушка — Покойно, мирно. Правнучку учу тому, чего сама знаю. Спешу, потому как мало, чую, мне осталось. Ох, если бы не этот хлыщ, что ее с панталыку сбил! Не выдержала я, такая меня, знаешь, злоба взяла…
— В курсе — кивнул оперативник — У самого сестра есть. Такая же дура, как твоя правнучка. Только вот что я тебе скажу, старая — если те трое помрут, то уж не обессудь, счет мы тебе предъявим по полной. Сама же говорила, что законы знаешь.
— Если до сих пор не померли, то ничего с ними теперь не случится. Отправляйтесь на завод, знак рунный со стены сотрите — отмахнулась ведьма — Жердяй из них мигом перестанет жизнь тянуть, уже к вечеру эти поганцы очухаются. А после, часам к двенадцати ночи, сюда подъезжайте. Он непременно нынче ко мне придет под окна, не сомневайтесь. То, что я вам отдала, ему в рот закиньте, и превратится бабкин подарок в прах. Жалко, да ничего уж не поделаешь, проси вас, не проси, все одно вы его не пожалеете. Да и лучше малым пожертвовать, чем большое потерять.
— Если по-твоему выйдет — разойдемся краями — пообещал Николай — Слово даю.
— Езжайте на завод — повторила женщина — А после в больницу. Там и убедитесь во всем сами. А к ночи жду. Как символ-то выглядит знаете или нарисовать на бумажке?
Ведьма не соврала, когда оперативники после завода заскочили в больницу, троицу незадачливых сатанистов уже сняли с аппарата ИВЛ, а бородатый врач окончательно перестал понимать, что происходит в его отделении. Просто, потому что так не бывает.
— Не соврала старая — удовлетворенно отметила Мезенцева — Значит, и с остальным не подведет.
— Ей выгоды нет врать — отозвался Нифонтов — Знаешь, Жень, а ведь ты с самого начала верную версию выдвинула.
— Ты о чем?
— Месть — пояснил Николай — Ты сразу предположила, что дело в ней. А я к тебе не прислушался. И зря.
— Боженьки мои! — всплеснула руками девушка — Неужто ты впервые в жизни признал, что и от меня бывает польза?
— Выходит, так — и не подумал улыбнуться Нифонтов — Ладно, поехали поедим, а после покемарим в машине несколько часов. А то пока жердяя упокоим, пока до Москвы доберемся — это же вторую ночь мне не спать. Я же не железный?
Глава 7Мост (начало)
— Вот скажите мне — вы сводки вообще читаете? Да леший с ними, со сводками. Вы в интернете что-то, кроме баб голых, смотрите? — именно с этими словами тетя Паша обратилась к сотрудникам Отдела, собравшимся в кабинете своего начальника на традиционную понедельничную планерку — А?
— Я — да — сразу открестилась Мезенцева — Мне на баб глядеть неинтересно. Чего я там не видела?
— Может — грудь? — предположила Тицина, с которой рыжая оперативница аккурат накануне в очередной раз крепко повздорила — Как вариант?
— Валя! — укоризненно произнесла Виктория — Вот уж не ожидала от тебя!
— И зря — язвительно произнесла Женька — От кого, от кого, а от нее можно чего угодно ждать! Например, того, что… Ой!
Ойкнула она неспроста, просто окончательно рассвирепевшая уборщица прошлась по ней мокрой тряпкой. А следом досталось и Валентине, как видно для симметрии.
— Так их — одобрительно крякнул Пал Палыч — А то, понимаешь…
— Ты чего разошлась-то, тетя Паша? — уточнил Ровнин — Поясни хоть. Вроде в сводке ничего такого особого нет, все, как всегда. Опять же — зима на пороге, наша клиентура в это время притихает, к холодам готовится. Я как раз сказал сотрудникам, что в кои-то веки можно более-менее дух перевести, документацией заняться.
— Уверен? — уборщица запустила руку в карман своего старенького синего халата и достала оттуда сложенные пополам листы бумаги — Точно?
— Уже нет — признался Ровнин, поправляя очки — Вернее даже так — и где мы прокололись?
— Не вы, а те, кто вас сюда служить направил — обвела взглядом присутствующих тетя Паша — Сидят они, беседуют. Прозаседавшиеся! А свести воедино лежащие на поверхности факты — это нет, это сложно. Куда там!
Она разложила бумаги на столе и ткнула пальцем в середину первого из них.
— Мезенцева, читай.
Женька встала и склонилась над листком.
— Самоубийство. Молодой человек прыгнул с Крымского моста. Личность не установлена, тело не найдено.
— Это в тот четверг. Дальше читай, теперь вот здесь.
— Самоубийство в центре Москвы. Девушка сводит счеты с жизнью, бросившись в Москва-реку с Крымского моста.
— В сводку прошлой пятницы данный факт отчего-то не попал, но интернет знает все, это оттуда — пояснила тетя Паша — Чего застыла? Вот из субботней сводки, читай отсюда.
— Не надо — попросил Ровнин, поморщившись — И так ясно, что мы услышим. Коллеги, вам стыдно? Мне — да. Пять дней подряд люди сигают с одного и того же моста, а мы ни сном, ни духом. Позор.
— Прямо уж позор? — буркнула Валентина — Всякое случается. Город большой, мост красивый, высокий, вот с него и прыгают. А что до причин — осенний сплин, предзимняя депрессия, слабая психика нынешнего поколения. Летние любови как раз приказывают долго жить, что нестерпимо для юных сердец. Да и социальные сети способствуют, там иногда такое встречается, что я сама готова вниз головой сигануть, лишь бы увиденное развидеть.
— А я вот думаю, что тетя Паша абсолютно права — заявила Мезенцева — Не бывает таких совпадений.
— Не подлизывайся — тряпка уборщицы еще раз прошлась по ее плечу — А совпадения… Жизнь на то и жизнь, в ней разное бывает. Но не в этот раз. Ритуал это, старый и недобрый. Весточка из очень давнего прошлого.
— Сильно давнего? — сразу же уточнил Олег Георгиевич — Просто я ни о чем таком вроде не слышал. Нет, про Крымский мост мне в свое время Морозов кое-что рассказывал, но так, вскользь темы коснулся. Мол, из всех московских мостов он и Каменный самые непростые, если что — имей в виду. Но что именно — не объяснил. Да и в документах я ничего такого не встречал никогда.
— Морозов, упокоится его душа, тот еще торопыга был — проворчала тетя Паша. Она шуганула со стула Нифонтова, протерла тот тряпкой, которую так и не выпустила из рук, а после на него уселась — До сих пор не понимаю, как его начальником Отдела сделали. Крымский мост — место силы, причем силы недоброй, смертных не любящей. Потому именно с него