сь в нелегальной курилке, которая функционировала только на выходных, когда неустанный контроль за режимом чуть ослабевал.
— Дядя Коля, бедолага, убивается теперь — говорил Михаил Львович приятелю — Себя во всем винит. Мы ему объясняем, что Лешка, небось, просто на выходные домой слинял, он же спал и видел, как бы поскорее отсюда выбраться. Мол — нагуляется он как тот мартовский котяра, и в воскресенье часам к пяти заявится довольный и счастливый.
— А он что?
— Что. Он уверен, что парень в лес поперся, на поляну, о которой третьего дня мы на лавке лясы точили. Желание, дескать, пошел загадывать, руку себе таким образом решил исправить.
— А врачи чего? — уточнил Рауф Рашидович — Неужели на обходе не заметили, что пациента нет? Ни на утреннем, ни на вечернем?
— Так выходные же, обхода толком нет, плюс куча народу домой под подписку ушла.
— Ну да, ну да… А ты сам как думаешь — он на самом деле дома, или все же…
— Не знаю — помолчав, произнес Михаил Львович — Но если нет, если не дома, то тогда материалистическая картина мира в моих глазах начнет не то, чтобы рушиться, но потрескивать. Но это вряд ли. Рауф, мы взрослые люди. Я верю в невозможные совпадения, в невероятные встречи в неожиданных местах, еще много во что, но не в искривление пространства и иные заколдованные места из творчества Гоголя. Так что этот щегол сейчас какую-то свою подружку огуливает, чем в некое мифическое зазеркалье. Или, не приведи господь, просто в лесу заблудился.
— Вот это уж точно сказки — рассмеялся его собеседник — Я знаю, что куча людей каким-то образом умудряется летом блуждать в подмосковных лесах, но не здесь же, на Лосином острове? В какую сторону не пойди, все одно куда-то да выйдешь — либо к Щелковскому шоссе, либо к Ярославскому, либо к МКАДу.
— Ну, не скажи. Там вроде даже болота какие-то есть, так дядя Коля говорил.
— Слушай, этот парень не реликт, у него с собой смартфон, в котором установлен навигатор и куча других приблуд. Так что дома он. Дома. И, надеюсь не у себя, а у какой-то красивой девчонки.
— Но если нет, и он не заявится до понедельника, то здесь такой тарарам начнется! — вздохнул Михаил Львович — А больше всего я боюсь за дядю Колю. Как бы его удар не хватил. Он мужик хороший, совестливый, хоть и зыркает на всех вокруг сурово.
— Это да — признал Рауф Рашидович — Ладно, пойдем, в нарды перед сном сыграем. В конце концов, я же должен дать тебе право на реванш за вчерашний разгром?
— И по рюмочке тяпнем — хлопнул в ладоши Михаил Львович — А то и по две!
Приятели ушли, а Николай, не замеченный ими, уселся на банкетку, стоящую в уголке и задумался, меланхолично отхлебывая из кружки налитый в нее сладкий чай.
Он, в отличии от парочки, отправившейся играть в нарды, особо не сомневался в том, что этот непутевый Алешка на самом деле рванул в лес, туда, где по утрам и вечерам серый туман по земле стелется. Николай помнил его взгляд и то, сколько в нем было тоски на пару с надеждой. Задолбался парень в больнице валяться, ему хотелось вернуться к нормальной жизни, той, в которой нет анализов, рентгена и прочих медицинских забав. Ну, а в том, что он во всю эту экзотику поверил ничего странного нет. Это там, в городе, среди цифровых технологий подобные истории кажутся сказками. Тут же, в клинике, стоящей посреди леса, где на территории можно увидеть лису, а за воротами, пусть даже редко, и лося, многие вещи кажутся вполне правдоподобными. Особенно если все уже задолбало до края. Как там в поговорке? «Тонуть станешь — и за гадюку схватишься».
Другой вопрос — как ему в данной ситуации следует поступить? С одной стороны, надо идти спасать этого недотепу. Ну, или хотя бы попробовать понять, есть там что-то на поляне с мандулой, описанной дядей Колей или нет. К этому, как минимум, его призывает долг сотрудника отдела 15-К. С другой — у него нет одобрения руководства на подобные действия, потому за подобную партизанщину после от него, руководства, запросто можно по загривку хорошего леща схлопотать. Олег Георгиевич — он где добрый, а где и беспощадный. К тому же ни ножа, ни табельного оружия у него тоже нет, а без них лезть в столь сомнительную авантюру крайне неразумно. Приблизительно так же, как с пистолетом на танк бежать.
Прикинув все так и эдак, Нифонтов принял решение для начала созвониться с Ровниным и известить его о случившемся, допил чай, наполнил кружку по новой и отправился к себе в палату.
И все бы ничего, но его планам помешала одно странное, почти невозможное обстоятельство. Телефон Ровнина был все зоны доступа. И не только его. Мезенцева, Пал Палыч, Вика, даже тетя Паша — все они оказались недоступны.
В какой-то момент по спине Николая пробежала волна озноба. Может, пока он тут валялся, случилось что-то эдакое, выходящее за рамки обычных потасовок с нежитью и нечистью? Может, колдун оказался сильнее, чем его коллеги? Или он все же сумел сплотить вокруг себя достаточное количество миньонов и взял штурмом дом на Сухаревке? Тем более, что ни Женька, никто другой из ребят ему уже два дня как не звонил.
Чушь, конечно, но в жизни чего только не бывает? Он вот чудом себе череп о пень не раскроил, а ведь более нелепую смерть для сотрудника отдела 15-К трудно придумать. Когти оборотня, клыки вурдалака, яд, пуля наконец — это да. Это по канону. А башкой о пень… И жил грешно, и помер смешно. Стыдобища, да и только.
Посидев так пару минут, он решил все же набрать номер Тициной, последней из коллег, кому он еще не звонил. Впрочем, особой надежды на то, что ему кто-то ответит кроме автосекретаря, у него не было совершенно. Дело в том, что имелась у Валентины одна особенность, которая невероятно раздражала Ровнина с тех самых времен, когда они только-только познакомились. Тицина всегда отключала свой телефон в ночь с субботы на воскресенье. Как она сама говорила: «я имею право хоть одну ночь в неделю высыпаться как человек, так что идите все лесом».
Каково же было изумление Николая, когда вместо слов «абонент временно недоступен» он услышал гудки, а следом за тем недовольный, не сказать мрачный, голос Валентины.
— Коль, тебе чего надо? — осведомилась она, зевая — А?
— Валь, чего у вас там происходит? Почему я ни до кого дозвониться не могу? У вас вообще все нормально?
— У нас никогда все нормально быть не может — саркастически ответила ему Тицина — Мы для этого слишком ненормальная организация с абсолютно ненормальными сотрудниками. Сам посуди — кто за такие зарплаты пойдет работать в место, откуда его гарантированно вынесут вперед ногами? Только психи.
— Это ясно — перебил ее Нифонтов, чуть ли не крича — Наши где все?
— Да угомонись уже — голос Валентины чуть смягчился — На операцию они уехали, хмыря какого-то серьезного хомутать. Я деталей не знаю, а и знала бы, по телефону все одно не сказала, но дело сильно непростое, потому они все аппараты поотключали. А Мезенцевой смартфон вообще в отделе остался, так ей Ровнин велел. Сам же знаешь, она…
— Ну да — Николай облегченно выдохнул — А то я уж не пойми чего подумал. Фффух!
— Решил, что остался последним из могикан? — фыркнула Валентина — Понимаю. Кстати, мне Титыч рассказывал, что такое пару раз случалось. Первый в совсем старые времена, а второй после революции, в восемнадцатом году. Одну половину отдела тогда перебили вурдалаки под прикрытием красного террора, а вторую…
— Валь, это безумно интересно, но не сейчас — взмолился Николай — Скажи, хмырь, по чью душу отправились наши, он тот самый, который меня чуть не прибил?
— Нет — ответила женщина — Не тот вроде. Коль, ты меня не пытай, я все равно ничего толком тебе не расскажу. Просто я последние два дня занималась нехорошей пентаграммой, которую какой-то умелец сварганил в одном из домов на Полянке. Он с ее помощью собирался вызвать очень нехорошую дикую тварь из очень недобрых мест. Больше скажу — и вызвал, на свою же голову. Без заградительных заклятий, без знаков защиты, без ничего. Идиот! Само собой эта дрянь порвала его как Тузик грелку, вылакала кровь, сожрала, как водится, сердце и печень, а после смылась в город на поиски добавки. Чудо, что удалось ее нейтрализовать до того, как она дел натворила.
— Жесть — посочувствовал ей Нифонтов — Недооцениваем мы твой труд, Валентина. Точно тебе говорю.
— Не подлизывайся — потребовала его собеседница — Со мной такие номера не срабатывают. А ты вообще, чего звонишь? Чего хотел-то?
— С шефом посоветоваться. У меня тут кое-что произошло, понимаешь. Короче, слушай…
Он конспективно изложил коллеге как обстоятельства столь внезапно возникшего дела, так и свои измышления насчет того, как ему следует действовать в данной ситуации.
— Моя точка зрения — сиди на попе ровно до той поры, пока Олег Георгиевич доступен для звонка не станет — посоветовала Тицина, дослушав речи Нифонтова до конца — Дело даже не в том, что инициатива наказуема. Просто ты сейчас не в лучшей форме, и оружия у тебя нет. Опять же — в такие места надо идти с напарником, чтобы кто-то спину прикрывал.
— Так-то оно так, но время уходит — пробормотал Николай, заранее зная, что сейчас услышит в ответ.
— Уже ушло — подтверждая его предположения, невозмутимо заявила Валентина — Сам же сказал — этот дурачок на поляну то ли вчера вечером ушел, то ли сегодня утром. То есть по любому уже сутки прошли. Дальше продолжать?
— Не надо — вздохнул Нифонтов.
— Ну вот — Тицина снова зевнула — Ладно, пойду дальше дежурить. А ты ложись баиньки, ясно? Вам там кефир вечером дают?
— Дают. Вон, на тумбочке стоит, я его уже пить не могу.
— Зря, он очень полезен для перистальтики. Выпей его — и на бочок. Все, спокойной ночи!
Николай прекрасно понимал, что Тицина во всем права, и не следует ему в это дело самому сейчас лезть. Тем более, что и в части потерянного времени все обстояло так, как Валентина сказала.
Но все равно в шестом часу утра, когда темнота за окнами начала сменяться блеклыми сумерками, он еще раз набрал Ровнина, убедился в том, что абонент до сих пор не абонент, оделся и бесплотной тенью скользнул в тихий больничный коридор.