Николай помедлил секунду и шагнул в туман.
Держась за руки, молодые люди добрались до того места, где марево сменилось легкой предутренней обычной дымкой, прошли еще немного по дороге, а после уселись на лавочку, которую невесть кто и невесть когда здесь установил. Судя по ее изрезанности ножами и иным внешним призракам, случилось это очень, очень давно.
— Кто тебя так? — хмуро спросил Николай, глянув на ее руки — Кому я бошку в ближайшие дни откручу?
— Никому — закуталась в куртку девушка — Старшие мои в своем праве. Я много глупостей наделала, когда к тебе рвалась все эти дни, так что за дело меня наказали. И ты не лезь, понятно? Только хуже будет, и мне, и тебе. У вас свои законы, у нас свои.
— Хреновые у вас законы — буркнул Нифонтов, осознавая, что девушка права — Люд, ну давай я с твоей старшей поговорю? А лучше это Ровнин сделает, он на такие дела мастер. Кто-кто, а он найдет аргументы, от которых твои бабки быстро присмиреют.
— А долго ли я после того протяну? — уточнила у него Людмила — Или, что куда вернее, ты? Они нам годика два-три отмерят, чтобы мы счастья глотнули, а после все разрушат, да так, что одна труха останется. Я знаю, что говорю, так и случится. Так что — нет, милый. Нет. Пока они сами меня своей доброй волей не отпустят, сказав при этом заветные обрядные слова, ничего у нас не сладится. Не будет нам жизни.
— Что там этот дятел про обруч и шею говорил? — вздохнул Николай — Чего еще твои бабки придумали?
— Не бери в голову — попросила его Людмила, отведя глаза в сторону — Главное — ты жив-здоров, я сама в том убедилась. А то они, когда приходили, рассказывали о том, что ты вот-вот умрешь, что твои друзья с ног сбились, а лекарства так и не нашли.
— Врали — заверил ее Нифонтов, зафиксировав в памяти слово «приходили». Значит, держали ее где-то, не пускали к нему — И я в порядке, и мандрагыр ребята нашли. Вернее — наоборот.
— Ну и хорошо — девичьи руки оплели его шею — Ну, а теперь мне пора, милый. Скоро рассветет, а дорога до дома неблизкая.
— Но пара минут еще есть?
— Если только пара…
Вскоре сорока-белобока, треща крыльями, заложила круг над деревьями и исчезла из вида, а Николай, посмотрев ей вслед, направился в сторону больницы.
Что скрывать, на душе у него было пасмурно. И от осознания того, что Людмиле, скорее всего, крепко перепадет за то, что она нынче ночью отправилась к нему, и от того, что он никак не сможет ее защитить в этой ситуации. Плюс он никак не мог решить для себя — верно ли он поступил там, на поляне. Да, его любимая ведьма все сказала правильно, тут имела место быть пограничная ситуация, о которых ему не раз рассказывали и Пал Палыч, и Ровнин, и тетя Паша. Такая, в которой сотрудник отдела имеет право не идти до конца, пытаясь спасти людскую жизнь. Подобное пусть нечасто, но в работе Отдела случается. Человек сам сделал свой выбор, сам, по доброй воле, сунул голову в пасть льва, и потому он, Нифонтов, не обязан жертвовать собой ради того, чтобы тот жил дальше и творил подобные глупости. Сделать все, что можно, все, что в его силах — обязан. А умирать — нет. Грань между долгом и жизнью пусть очень тонка, но все же есть, и сегодня по одну сторону ее оказался Николай, по другую — дурак Алешка.
Только вот отчего-то на душе у него чем дальше, тем сумрачнее становилось. Впору хоть разворачивайся, да обратно беги.
Кто его знает, до чего бы в результате Николай додумался, не дойди он к тому моменту почти до ворот больницы и не увидь около них до боли знакомый микроавтобус и курящего около него Пал Палыча.
— Вот тебе и раз — пробормотал Нифонтов, и поспешил к заметившему его коллеге.
— Колька, балбес, ты в курсе, что телефон с собой носить надо? — сообщил ему Михеев, бросив на землю окурок и притоптав его носком ботинка — Мы обзвонились тебе уже!
— Так он со мной — ответил Николай и достал из кармана джинсов смартфон — Только он не работает почему-то нефига. Разрядился что ли? Странно, я его весь вечер на зарядке держал.
— А по-другому быть и не могло — сообщила тетя Паша, выбираясь из микроавтобуса — Он ведь, похоже, к заряннику ходил, а у этого поганца особенность есть, он любую технику сложнее нагана сразу из строя выводит. Рации разряжаются, батарейки садятся и так далее. Коль, ведь это был зарянник, верно?
— Ага — подтвердил оперативник — И он меня уделал как бог черепаху. Отдавать жертву не захотел, а под конец предложил разменять меня на этого парня.
— Хорошо хоть хватило ума не согласиться — проворчала тетя Паша — Хотя так-то размен справедливый — одного дурака на другого.
— Что за зарянник? — высунулась из двери голова Мезенцевой — Какая-то новая нечисть?
— Похоже, что наоборот старая — щелкнул ее по носу Николай — Но я про нее до этой ночи не слыхал ни разу. Да и сейчас до конца не понимаю, кто он такой.
— Если верить легендам, то когда-то это был человек — объяснила им тетя Паша — Красавец писаный, девки на него так и вешались. Мало того — одна из богинь, Заря-Заряница, и та на него соблазнилась, после чего забрала в свой терем, что стоял в Прави. Она хоть и богиня, но все же женщина? Имеет право. А потом произошла тривиальная, в общем-то, вещь. Этот красавчик ей изменил, и не с кем-то, а с Костромой, что, понятное дело, Заре стерпеть было никак нельзя.
— Почему? — удивилась Женька.
— Потому что Кострома дочь Купальницы и Семаргла — пояснила тетя Паша, глянула на широко раскрытые глаза Женьки и отмахнулась — Ладно, просто поверь, что этот парень врезал крепкого косяка из числа тех, которые бабы не прощают, что обычные, что богини. Заря и не простила, наказав его вечной жизнью. Его судьба теперь дважды в год, по весне, когда мир просыпается после зимы, и осенью, перед тем как он снова уйдет на покой, выполнять желания смертных, не имея возможности при этом как-то сжульничать. Если повезет, то он сможет привести в Навь на вечные муки пять душ лжецов, и получит за то право лечь спать до следующего визита в наш мир. Если нет — то скитаться ему полгода по Нави в сером тумане, не имея права ни на миг присесть отдохнуть. А чтобы веселее было, то в компанию Заря-Заряница определила пять его родных братьев. Те шастают за ним по пятам, винят в своих бедах и знай нудят о том, какая он сволочь. Они тоже промышляют добычей душ, но у них урок вдвое больше, чем у бывшего любовника богини, и им покоя не видать никогда.
— То есть фиг его выполнишь — подытожила Женька — Сильно. То есть они на него всегда злы ужасно!
— Отдел про эту семейку давно в курсе, чуть ли не во времен Петра Алексеевича — сообщила Николаю тетя Паша — Но мы к ним никаких претензий не имеем. Они ведут дела честно. Хотя я, признаться, не очень понимаю, кому теперь достаются те души, что они в Навь тащат. Ее же нет? Раньше была, теперь вся вышла. И это не мои придумки.
— Но люди-то пропадают? — подала голос из салона Виктория — Граждане, покой которых мы должны оберегать.
— Эти люди знают, на что идут — жестко ответила ей уборщица — Внезапно и вдруг к заряннику никто никогда не приходит, поверь. Даже грибники — и те случайно на его поляну не попадут. Так что, Колька, давай не сутулься. Поди, себя всего уже изругал, что себя за того полудурка не отдал? Не чего тебе стыдиться, правильное ты решение принял. Можешь считать меня злой и пакостной старухой, но мне того, кого зарянник забрал, вообще не жалко. Врать не надо было, тогда бы целым остался. А вообще — глянь лучше, кого мы нынче ночью схомутали!
Она распахнула пошире дверь микроавтобуса и Нифонтов увидел в нем лежащего на полу крепко избитого человека, на руках которого поблескивали браслеты наручников.
— Угадай, кто это? — весело предложила Мезенцева.
— Без понятия — признался Николай — Вариантов очень много.
— Коль, не тупи — попросила его девушка — Ладно, подсказка. Именно по его вине мы с тобой прошлой осенью оказались на свалке.
— Да ладно! — выпучил глаза Нифонтов — Это он?
— Он-он — подтвердил Михеев — Не смотри, что мозгляк на вид, сопротивлялся так, что чуть не вырвался. Мне плечо выбил, вон, тетя Паша вправляла.
И впрямь, тщедушен был человек, лежащий на полу, худосочен, да еще и плешив. Посмотришь на такого и ввек не предположишь, что он способен на те мерзости, которые творил.
— Но зато потом запел как соловей — продолжила вместо него Женька — Все рассказал, что спросили — и про покупателей его продукции, и про поставщиков детей, и про нашу с тобой общую приятельницу. Они, оказывается, хорошо знакомы.
— И только в одном у нас единства нет — проворчала тетя Паша — Что с ним дальше делать. Он все, что мог, уже рассказал, нам больше не нужен. И как по мне, под лед его спустить надо, лучше всего под речной. Такого в проточной воде топить следует, не в стоялой. Не ровен час переродится, столько после бед натворить сможет.
— Я за — поддержал ее Пал Палыч — Для такого тюрьма — слишком малое наказание. Но я бы его все же не утопил, а повесил. На рояльной струне.
— А я против — подала голос из салона Виктория — Мы служим закону, и поступать обязаны в соответствии с правовыми нормами.
— Пусть Олег Георгиевич решает — примирительно заявила Мезенцева — Он начальник, ему виднее. Кстати, вон он идет.
— Я знаю, что с ним делать! — Николай глянул на небо, которое уже почти подсветили первые солнечные лучи — Паш, дуй за руль!
Глава 17Петля стягивается
— Коля, я очень рад за то, что ты смог в море безумия, захлестнувшем этот мир, найти островок спокойствия и счастья, носящий имя Людмила, но…
— Олег Георгиевич, вы прямо как тамада на свадьбе сейчас сказали — не удержался от ремарки Нифонтов — Нет, серьезно.
— Остаточные явления — отпил чаю Ровнин — Просто в субботу как раз на свадьбе и гулял. У генерала из главка дочь замуж вышла, меня на торжество пригласили, вот там и нахватался этих красивостей. Но не суть. Коля, ничего мы для твоей зазнобы сделать не можем, я тебе это уже много раз объяснял. Она природная ведьма, это все пути-дорожки выхода из ковена при помощи силовых методов, которые мы как раз и практикуем, отсекает. Ее душу и свободу нельзя выкупить или попросту отжать, даже со всеми нашими ресурсами и связями. Она с ночным миром в особых отношениях находится. Да ты сам все отлично понимаешь, чего я тебе очевид