Генеральный менеджер «Металлурга» Геннадий Величкин в августе 2012-го вспоминал тот эпизод так:
– Передо мной как генеральным менеджером стояла задача – оставить Малкина здесь. А эти сказки про батарею и цепи… Мы с Олегом Куприяновым, спортивным директором, сидели у него дома вместе с родителями, разговаривали. Папа пил пиво, мы с Женей – кофе. Он очень переживал… Насильно в их доме я задержаться не мог. Действительно, момент был серьезный, непростой, ситуация неординарная. Говорили очень долго. Папа нас, по сути дела, не отпускал. Сидели и решали задачу – не мытьем, так катаньем.
Конечно, где-то мы были поопытнее в ведении переговоров, чем Женя. Ночью смогли его убедить, доказать, и он все подписал. А то, что утром одумался и принял другое решение… Повторяю – это жизнь. Тут ведь надо учесть, что не только Женя думал своей головой – а он очень умный мальчик, с детства этим отличался, – а была еще куча людей, которые советовали, консультировали. Причем эти люди были заинтересованы в его отъезде. Если бы Малкин оставался в «Металлурге», мы за него ничего не получали бы. А люди с американской стороны боролись не просто за Женю, но и за свои материальные блага. Они противостояли клубу и мне. Мы боролись за «Металлург». Просто чтобы Женя еще один годик поработал у нас…
Тут у Геннадия Ивановича, надо сказать, проявился пафос, словно из фильма «Брат-2»: «Вот скажи мне, американец, в чем сила? Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. У тебя много денег, и чего? Я вот думаю, что сила в правде: у кого правда, тот и сильней. Вот ты обманул кого-то, денег нажил, и чего – ты сильней стал? Нет, не стал, потому что правды за тобой нету».
В магнитогорско-хельсинкской истории было иначе. Правда за американцами была, и заключалась она в том, что Малкин мечтал играть в НХЛ, а не в «Металлурге». Подписание же нового контракта с Магниткой окутано мраком тайны, и совсем уж добровольным его явно не назовешь.
– Контракт тот с Магниткой подписывали у нас дома, – рассказывает Владимир Анатольевич. – Не хочу об этом подробно говорить. Много чего помню, но о той истории уже сказано-пересказано, и нет желания все по новой прокручивать. Скажу только о своей тогдашней позиции. Я хотел, чтобы Женя остался здесь. От меня это сильно не зависело, но тяжело было представить, что он будет от нас так далеко и мы его не увидим. Хотелось еще сезончик здесь. Думал – уехать он всегда успеет.
Разговор на непростую тему с самим Малкиным я начал аккуратно – опять же, не зная, какой будет реакция.
– Как сейчас вспоминаете свой отъезд в НХЛ, которые многие охарактеризовали как побег?
Оказалось, что Женя, до того подробно о событиях 13 августа 2006 года не высказывавшийся, только этого и ждал.
– Конечно, побег, – подтвердил он. – Чистой воды. А как его еще назвать? Мы с командой приземлились в Хельсинки, прошли границу, забрали багаж. Все пошли в автобус, а я, как было уговорено, поднялся по эскалатору и перешел в другой терминал. Взял с собой паспорт, баул с формой, чемодан с личными вещами – даже клюшки не стал брать. Сел в такси и поехал на снятую для меня квартиру.
– Вы это сделали в одиночку без знания языков?!
– Нет. В аэропорту меня встретил агент, потом подошел переводчик. А затем даже охранники – и начали меня выводить. Сначала я думал, что это секьюрити аэропорта, но они поехали с нами на квартиру. Первый раз в жизни у меня, двадцатилетнего пацана, был даже не один, а четыре охранника. Моих личных! Которые не говорили по-русски, а я – по-английски. Думал: рассказать кому – не поверят. Мы с агентом и переводчиком сидели в той квартире три дня. Выключил телефон, смотрел телевизор и в потолок – мне было совершенно нечего делать, а выходить на всякий случай не стоило. В это время мне делали американскую визу. Сделали – и я полетел в Штаты.
– Долго вы на этот шаг решались?
– Когда подписал новый контракт с «Металлургом», буквально на следующий день понял, что все равно хочу уехать. Позвонил своему русскому агенту Геннадию Ушакову и спросил, какие есть варианты. С американским агентом Джей Пи Бэрри общались через еще одного его клиента – Сергея Гончара, который выступал в роли переводчика. На самом деле у меня не было с собой паспорта с открытой американской визой, как об этом говорилось в прессе. Для меня до сих пор секрет, как мне в Хельсинки так быстро поставили визу.
Финляндия была единственным шансом, когда я мог уехать. По крайней мере, самым вероятным. Уже вот-вот стартовал сезон, и если бы я его начал в «Металлурге», сыграл одну или несколько игр – потом уезжать было слишком стремно. А в Финляндии шел тренировочный лагерь, ни одного матча я еще не провел. Все равно ведь принял для себя решение, что хочу уехать. Тянуть не хотелось.
У нас в команде было много хороших ребят. Самые близкие мне на тот момент люди – капитан Женя Варламов, его ассистент Виталий Атюшов, еще пара-тройка человек – знали, что убегу. Сказал им об этом в самолете. Пожелал пацанам удачи. Они сидели в автобусе, зная, что я уже не приду, – а меня искали по всему аэропорту, – и ждали час. Понятно, все матерились – так как после перелета никому не хотелось еще столько времени тянуть с переездом в гостиницу. Но никто руководству не раскололся. Хотя друг другу, уверен, все к тому времени уже все рассказали.
– Трясло вас в те дни прилично?
– Нет, за себя я был спокоен. Больше нервничал за родителей, что они остались в Магнитке, – им могли начать звонить, расспрашивать.
Я интересуюсь у Сергея Гончара, что именно обсуждали при его посредничестве.
– Неужели конкретный план побега?
– Нет, – отвечает знаменитый защитник. – Общение через меня происходило в тот момент, когда Женя еще не подписал новый контракт с «Металлургом». Он уже решил для себя уезжать, а команда просила его остаться еще на год. И был момент, когда Малкин решил, что еще раз с ними встретится и скажет, что уезжает. А потом мы узнаем, что он продлил контракт. Джей-Пи общался через меня с Женей на первом этапе – сообщал, что «Пингвинз» предлагает такой-то контракт, что представляет собой Питтсбург и т. д. А после того как контракт с Магниткой был подписан, все происходило уже без меня. Для разговора о том, как он уедет, как это технически будет исполнено, если правильно помню, брали какого-то переводчика.
Владимир Анатольевич рассказывает:
– Сейчас ту историю с его побегом из Хельсинки воспринимаю нормально. А тогда мы переживали. Но раз человек захотел уехать – он и уехал. Его право. Но мы не ожидали… Да-да, мы не знали, что он убежит. Все это даже от нас, родителей, скрыли, втихаря сделали. Может, и правильно – если бы мы знали, ненароком могли и разболтать. А тут вдруг звонит Геннадий Величкин и говорит: «Женя убежал». Я подумал: куда убежал, что случилось, мало ли чего? Сначала расстроились, тем более что по телевизору все время сюжеты об этом крутили. Не знали, что и думать. А немного позже узнали, что с ним все в порядке и он действительно убежал.
Сам он перезвонил не сразу. Через неделю, наверное. Впрочем, и в обычное время не сказать, что звонит очень часто. А тогда, скорее всего, Женя сам переживал. В другую страну человек попадает в 20 лет – вы думаете, так это все легко? Не зная языка…
Почти семь лет спустя в интервью с Женей я завел разговор об этом:
– Папа сказал мне, что не знал о вашем побеге.
– Это правда, – отвечает он. – Отец не знал, а мама знала.
Тут мне стало особенно интересно – ведь Владимир Анатольевич был уверен, что его жена тоже была не в курсе.
– Как это?
– Папе не стал говорить, потому что он согласился, чтобы я остался в «Металлурге» еще на сезон. Думаю, на него давили. А маме сказал, но она, мне кажется, не поверила, что смогу. Для них это был сюрприз, даже для нее.
17 августа Малкин прислал в «Металлург» по факсу заявление об увольнении по собственному желанию в соответствии с Трудовым кодексом. Генеральный менеджер Величкин назвал факс грубой подделкой и заявил, что клуб подаст в суд, чтобы не позволить игроку выступать за «Пингвинз».
18 августа Женя вместе со своими агентами обнаружился в Лос-Анджелесе и начал тренироваться.
21 августа в интервью «Спорт-Экспрессу» Малкин заявил, что при подписании нового контракта с «Металлургом» на него сильно давили: «Я им без конца объяснял, что хочу уехать в НХЛ, что мне как игроку необходимо расти, что я обещал „Питтсбургу“… Но меня никто не хотел слушать. Они наседали со своими аргументами».
5 сентября Малкин подписал контракт новичка с «Питтсбургом».
15 сентября Арбитраж Федерации хоккея России запретил Малкину играть за российские и зарубежные клубы до урегулирования контрактных взаимоотношений с Магниткой. Хоккеист тут же обжаловал решение ФХР в суде высшей инстанции – Спортивном арбитражном суде в Лозанне.
18 сентября тогда главный юрист, а впоследствии – фигура номер два в НХЛ Билл Дэйли в интервью канадской прессе выразил большие сомнения насчет юридической силы решения «частной арбитражной группы в России». До решения CAS, признанного всеми странами международного спортивного судебного органа, Малкину разрешили играть в НХЛ.
16 ноября Спортивный арбитражный суд отказал «Металлургу» в удовлетворении иска.
– Мы не ругались, – рассказывал мне в 2012-м Величкин. – Расстались после той встречи у Малкиных дома, на следующий день он пришел на тренировку. Затем вместе летели в Москву, сыграли матч, перелетели в Хельсинки. А потом он развернулся и ушел, поскольку люди, которые с ним работали, его убедили. Чего с ним ругаться-то? То, каким оказался отъезд Жени в НХЛ… Это жизнь. Так получилось. Это не говорит, что Женя плохой или мы с Рашниковым плохие. Каждый боролся за свои интересы. Случилось так, как случилось. И все встало на свои места. В итоге вышло хорошо для Жени, который, возможно, благодаря тому году, когда уехал, сегодня и стал лучшим. Может, останься он еще на год здесь, и такого бы не было. А может, было бы еще лучше. Какой смысл сегодня об этом говорить? Когда он в следующий раз прилетел в Магнитогорск, мы его встречали на взлетной полосе с букетом цветов. Обнялись, расцеловались, куча фотографий есть. И в тот же сезон, когда Женя улетел в НХЛ, у его папы и мамы весь сезон была VIP-ложа и все остальные блага, которые полагались семье, воспитавшей такого мальчика.