Тогда же мы вынуждены были убрать Кинга, пришел Канарейкин, у нас не очень хорошо все получалось. И, помню, в каком-то интервью Малкину задают вопрос: «Вы уехали, а за своей бывшей командой следите? Слышали, что Кинга уволили, дела неважно идут?» Он ответил: «Я очень хорошо знаком с менеджером команды Геннадием Величкиным. Полагаю, что он умный человек и что-нибудь придумает». Мне эти Женькины слова запомнились. Еще и потому, что он их сказал – и как будто именно после этих слов у нас все стало получаться и мы выиграли чемпионат! Женя – великий человек во всех отношениях.
Спрашиваю Малкина, быстро ли он помирился после побега с главным боссом ММК и «Металлурга» Виктором Рашниковым.
– Это случилось, когда я в 2009-м привез в Магнитогорск Кубок Стэнли, – ответил Малкин. – Тогда уж мы встретились, в ложе сидели разговаривали, ужинали. И на мемориал Ромазана на лед с Кубком выходил. Его дети, внуки с трофеем фотографировались…
– На отношение к нам со стороны клуба и лично Величкина Женин отъезд не повлиял, – вспоминает отец. – Опасения были немножко, мы боялись, что что-нибудь не так будет. Но ничего не случилось, все как-то улеглось. Время лечит. А у нас с Величкиным всегда нормальные отношения были. По телефону иногда позвонит, поговорим…
Жизнь все расставила на свои места.
– Чего желаю сыну? Все просто – здоровья и удачи, – говорил Владимир Анатольевич. – Без удачи в хоккее сложно – даже такому игроку, как он. То, бывает, какие-то невероятные шайбы в ворота заходят, а порой самая простая не влетит.
– Часто ли ловите себя на ощущении гордости за Женю?
– Не то слово. Всегда! И удовольствие получаем от его успехов. Каждый матч по ночам смотрим. Какой там сон…
А была бы такая гордость, останься он в «Металлурге» и не греми его имя уже полтора десятка лет на весь хоккейный мир? Как у родителей, для которых их сын – всегда лучший, может, и да. Но это было бы, извините, как в известной поговорке: «лучше быть первым парнем на деревне, чем последним в городе». Евгений Малкин выбрал другую дорогу – и смог стать одним из первых в огромном городе под названием Мировой Хоккей.
Взаимосвязь между легендами разных поколений интересна всегда. Малкин уже упоминал, что в детстве равнялся на Сергея Федорова. Оказывается, кое-что связывает его еще с одним российским «тысячником» – игроком, набравшим в НХЛ более тысячи очков. С Александром Могильным – обладателем Кубка Стэнли в составе «Нью-Джерси», олимпийским чемпионом Калгари-1988, рекордсменом среди россиян по голам за сезон (76).
– Помню, приехал в Лос-Анджелес после своего переезда в Америку, – вспоминает Малкин. – Оказался в летнем тренировочном лагере, в котором участвовали хоккеисты из разных стран. Имя тренера по физподготовке, который его организует, уже не помню, но проводится он каждый год. Работаешь с ним на земле, а потом выходишь на лед катка «Лос-Анджелеса». Многие ребята в этом городе отдыхают, у многих там дома, поэтому легче объединиться и на одной базе всем тренироваться. Там были многие известные игроки – Роб Блэйк, Шон Эйвери, Джонатан Куик. Был в том лагере и Александр Могильный. Он мне помог, забирал меня из отеля, ездили на тренировки, завтракали, шли в зал, тренировались вместе, ходили на ужины, и плотно общались весь первый мой сезон в НХЛ. Причем до этого не были знакомы. И тогда на льду я увидел, с какой легкостью он выполняет любые движения, делает любые трюки и финты на площадке.
Небольшое отступление. В этой истории интересно то, что после того лагеря 37-летний Могильный больше не сыграл в НХЛ ни одного матча. Так что получилось, как у Пушкина (образно, слава богу, выражаясь): «Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил».
– У Могильного был выбор – либо заканчивать, либо с кем-то еще подписаться, – продолжает Малкин. – В тот момент поддерживал физическую форму, тренировался наравне с молодыми и хотел продолжить карьеру. Но в итоге подписать контракт не получилось, и он завершил ее.
Передав, выходит, эстафетную палочку Малкину. Новой суперзвезде.
Но во время той, первой, предсезонки далеко не все у Жени складывалось так, как он планировал. И без размышлений о том, стоило ли убегать, не обошлось. 20 сентября 2006 года он столкнулся с одноклубником Джоном Леклером и травмировал плечо, из-за чего пропустил четыре стартовых матча регулярного чемпионата.
– Бывают моменты, когда приезжаешь в чужую страну, один сидишь целый день в отеле – и всякие мысли в голову лезут, – вспоминает те дни Джино. – Тем более когда не знаешь английского. Сначала-то, когда был первый тренировочный лагерь «Питтсбурга», я жил в гостинице. И самый тяжелый момент настал, когда во время тренинг-кемпа получил травму. В первой же выставочной игре неудачно упал, и у меня плечо вылетело. Сказали даже, что операция может понадобиться. Но, слава богу, потом пришли к выводу, что можно закачать.
Первая игра, травма… Подумал: может, я реально еще не готов к НХЛ физически? Тот матч произвел на меня впечатление – все куда-то несутся, дерутся при первом удобном случае. А я, молодой, стараюсь кого-то обыграть. Меня раз ударили, два, потом плечо вылетело. Весил тогда 87 килограммов, сейчас – 95. Восемь кило – большая разница для хоккеиста. Было тяжеловато, чувствовал, что не успеваю. И это совершенно другой хоккей, который я не понимал: бегут, вбрасывают шайбу в зону, толкаются, дерутся. Отсюда и мысли: может, годик еще там поиграю, затем вернусь в Америку, попробую по новой. Но потом как-то успокоился. И Гончар рядом был…
Об участии в его жизни пятикратного участника Матча звезд НХЛ мы еще поговорим. А тяжелейшая предсезонка и пропуск старта чемпионата закончились сверхудачным началом игры за «Пингвинз». И мгновенно упавшим с плеч психологическим грузом.
– Самое запоминающееся очко в НХЛ – первое, – вспоминает Малкин. – Домашний матч против «Нью-Джерси», еще на старой Mellon Arena. Первая игра в НХЛ, после больших трудностей с переездом, после травмы, которую получил в одном из выставочных матчей. И первая шайба во втором периоде!
Забросил Женя ее не абы кому, а трехкратному обладателю Кубка Стэнли, великому Мартину Бродеру.
– В самом голе не было ничего сверхъестественного, – вспоминает Сергей Гончар. – Мне больше запомнились эмоции. То, как Женя обрадовался. То, как ему после всей этой нервотрепки с отъездом, после травмы хотелось хорошо начать. Этот гол помог ему понять, что он все правильно и вовремя сделал. И сразу исчезли мысли, что он рано уехал.
И Малкина прорвало! Евгений забивал в каждом из первых шести матчей в лиге, что не удавалось никому с… первого сезона НХЛ 1917/18 года!
Дебютный сезон в лиге он завершил с 33 голами и 85 очками, лучшим показателем для новичков. И получил «Колдер Трофи» – приз лучшему дебютанту. Первую свою индивидуальную награду из многих для него в лиге. Единственным игроком «Пингвинз», до него бравшим «Колдер», был Марио Лемье. Даже Кросби за сезон до приезда россиянина проиграл эту награду Овечкину.
Вскоре Евгений станет вице-капитаном команды. Это в свои-то нежные годы. Точнее, это для нас он Евгений. Для американцев – Джино.
– Кто это придумал, не помню, – говорит его партнер по той команде Гончар. – Просто «Евгений» американцу не выговорить. Юджин – так им проще. «Джино» от Юджина и произошло.
За год до Малкина, но уже после того, как «Питтсбург» выбрал его на драфте НХЛ, в «Пингвинз» на правах свободного агента перешел известнейший российский защитник, 31-летний Сергей Гончар, уже десять лет игравший в лиге за «Вашингтон» и совсем чуть-чуть за «Бостон», на тот момент – четырехкратный участник Матча звезд НХЛ.
Контракт с ним заключал генеральный менеджер «Пингвинов» Крэйг Патрик, которому не доведется поработать с Малкиным: на посту главы клуба Патрик провел 17 лет, но в 2006 году после невыхода в плей-офф его сменит Рэй Шеро. Гончар не думает, что Патрик подписывал его ради воспитания и перевода молодому таланту-соотечественнику, тем более что в «Питтсбурге» был еще белорус Константин Кольцов.
– Брать меня для того, чтобы я переводил Жене, было бы дороговато, – смеется Сергей, получивший пятилетний контракт на пять миллионов долларов в год. – Думаю, что это не было далекоидущим планом, а сложилось само собой.
Когда-то Гончар приехал из постсоветской России в «Вашингтон», где играли украинец Дмитрий Христич и словак Петер Бондра, родившийся в Западной Украине. Они помогли ему вписаться в новую реальность, у Бондры Сергей снимал дом. А в фарм-клубе, за который он играл год до того, таких проводников в заокеанский мир не было, и он очень хорошо помнил, как сложно ему пришлось. И понимал, как важно на первых порах иметь рядом человека, с которым можно поговорить на родном языке. Человека, который подскажет и поможет в незнакомой бытовой ситуации.
Владельцем «Питтсбурга» был (и остается) величайший игрок этого клуба Марио Лемье. Гончар не согласен с тем, что Лемье как-то особенно опекал Малкина – кстати, по стилю игры и габаритам СуперМарио напоминавшего:
– Такого плотного общения, чтобы Лемье каждый день проводил с Женей время, я не видел, – говорит Сергей. – Это у Марио больше было с Кросби. Сид жил у него дома.
А Малкин – дома у Гончара.
Отец Евгения почти прослезился от благодарности, когда в нашем разговоре речь зашла о Гончаре, с которым сын в 2009-м выиграл Кубок Стэнли как с партнером по команде, а затем еще два – как с тренером:
– Когда Женя приехал в Питтсбург, Сергей стал ему как папа, – вспоминает Малкин-старший. – Очень хорошо, что такой человек встретился на его пути. Я перед ним преклоняюсь. Сын много раз говорил: если бы не Гончар, неизвестно, остался бы он в НХЛ или нет. Может, и вернулся бы. Он у Сергея два с лишним года жил, и тот ему помогал во всем! И как переводчик, и вообще в жизни. Научил его многому. Это очень хороший человек, таких мало…
Когда родной отец произносит о чужом человеке слова «как папа» – это дорогого стоит. И слова отца Малкина полностью отражают суть Гончара. Для каждого, кто знаком с защитником, тысячное очко за карьеру Сергея стало личным праздником, а не просто историческим достижением. Причина – море тепла и позитива, которое всегда исходило от Гончара, где бы он ни играл, сколько бы очков ни набирал и сколько бы нулей ни было прописано в его контракте.